непосредственно предшествует стихотворению, начинающемуся этой же строкой и озаглавленному "То было так давно", и следующему, начинающемуся строкой "То было так давно, – как мог я это вспомнить?" [Rainis 1978, 93–95]. Следующие три однострочных фрагмента расположены дистантно [Rainis 1978, 105, 121, 143], но объединены анафорой и в конце концов соединяются в трехстрочное стихотворение [Rainis 1978, 151]:
Есть змея – погибель: жало страх и боль сулит.
Есть змея – бессмертье.
Есть змея – новая жизнь: ее укус целит.
Завершающий "Змеиные слова" однострочный фрагмент
Как солнце на себя возьмет все наши беды –
[Rainis 1978, 165]
– повторяется в качестве эпиграфа на контртитуле четвертой части "Тетрадей Дагды" "Серебристый свет" (Sudrabotā gaisma) [Rainis 1978, 252], а затем еще раз как завершающая строка многострочного фрагмента [Rainis 1978, 262], за которой наконец следует ответ ("Так все цветы…"). Таким образом, у Райниса, в отличие от Мачадо или Альберти, повтор коротких фрагментов осуществляется в тексте, составленном из разномасштабных композиционных элементов, однако это не снижает его объединяющей, цементирующей функции.
В русской традиции многочастные произведения, построенные на многочисленных повторах, особенно характерны для Геннадия Айги, в поэзии которого вообще "тавтологический повтор становится одной из основных упорядочивающих структур" [Суслова 2013, 287]. Так, в тексте "Читая Норвида" [Айги 1992, 195–199] две ключевые фразы, варьируясь, повторяются в 6 главках из 18, причем 4 из них не содержат иного текста:
4
когда Тоска-давно-б-средь-трупов-быть
когда Провинцию-живых-Пора-покинуть
9
когда Пора-средь-трупов-быть-Пора
когда Провинцию-живых-Пора-покинуть
12
когда Тоска-средь-трупов-быть когда
Провинцию-живых-Тоска-покинуть
‹…›
13
когда Тоска-средь-трупов-быть-Тоска
‹…›
16
когда Провинцию-живых-Тоска-покинуть
18
когда Тоска-средь-трупов-быть-Тоска
когда Провинцию-живых-Пора-покинуть
Подобная техника варьирования, в том числе с использованием однострочных элементов, встречается и у других авторов – например, у Анны Альчук:
Наземный пейзаж
ЗА(РЯ дом)
Подводный пейзаж
за рядом
ряд рыб
Война
заря дом
зарядом[Альчук 2005, 18]
– несмотря на то, что у трех миниатюр нет объединяющего названия, а шрифт каждого из трех названий совпадает со шрифтом, используемым в этом издании для самостоятельных текстов, не приходится сомневаться в том, что на одной странице (при неукоснительном выделении отдельной страницы каждому отдельному тексту в книге) они собраны не случайно: различная сегментация одной и той же последовательности знаков интересует Альчук именно как набор альтернативных возможностей, каждая из которых должна отбрасывать отсвет на остальные.
Уже упоминавшийся текст Геннадия Айги "Лето с Прантлем" – как и несколько других у Айги, полностью состоящий из однострочных фрагментов, – построен на повторах иного рода, акцентирующих не столько различия варьируемых элементов, сколько различия позиций, в которых они встречаются:
1
Поле и камень.
– первая часть задает два ключевых образа, из которых в дальнейшем интенсивнее эксплуатируется первый, постоянно вступая во взаимодействие с семантическим полем звука:
2
Поле, – задели песню, – дрожь.
9
Поле: голос кукушки – издали: обозначение дали – здесь.
14
Поле, – песня – будто порезанная.
21
Поле: Свист Сиротства.
– так что финальные три части:
35
Поле и камень.
36
Молчание.
37
Камень.
– значительно сдвигают фокус внимания, впервые сосредотачивая его на втором образе из двух благодаря вынесению его в завершающую часть однословного (удетеронного) объема, которой предшествует другая такая же, сопоставляющая образу камня мотив молчания; такая перефокусировка внимания была подготовлена выше:
12
На сосне работал и пел – дятел.
13
Сосна.
Понятно, что квалификация "Лета с Прантлем" как цикла привела бы к абсурдному предположению о том, что Айги написал однословные тексты "Сосна", "Молчание" и "Камень", а также два одинаковых однострочных стихотворения "Поле и камень", тогда как в составе многочастного целого и повторяющаяся часть, и части, замещенные удетеронными элементами, выступают выверенно точными звеньями единой структуры. Таким образом, мы видим, что против самостоятельности частей свидетельствует ситуация, при которой некоторые из них при изолированном прочтении оказываются семантически опустошенными, тривиальными. Подобных примеров у Айги немало – приведем по крайней мере еще один:
Затерянная страница
(или: Снег в саду)1
бумажка в ветре
2
вэай вьюзавый сда
ю целестни
вьюзавый и эйдса
оэй истни3
и не найти
[Айги 1997, 36]
– очевидно, что первая часть в изолированном рассмотрении не представляет особенного интереса, а третья оказывается семантически опустошенной, тогда как в составе целого между ними устанавливается сильная корреспондирующая связь (поскольку они играют роль грамматически нормативной рамки вокруг заумного, хотя и довольно очевидного с точки зрения ближайших семантических ассоциаций, срединного элемента).
Еще один чрезвычайно интересный и показательный текст Айги, "Лето с ангелами" [Айги 2001, 246–248], состоит из 28 однострочных элементов, которые, в отличие от предыдущих случаев, не только пронумерованы, но и озаглавлены. Автор в небольшом прозаическом предуведомлении рассказывает историю его создания: сперва он "заполнял однострочными багателями ‹…› записную книжку", а затем из них "составил небольшой цикл", – и авторское определение "Лета с ангелами" как цикла, и квазижанровое (об авторских квазижанрах см. [Орлицкий 2002, 585]) обозначение его частей как "багателей" как будто свидетельствуют о самостоятельности частей. Однако структура целого говорит, скорее, об обратном. Очевидно, что ключевые образы – "ангелы" и "цикламены" (отождествляемые друг с другом) – повторяются в "Лете с ангелами" чрезвычайно интенсивно (слова "ангел" и "ангельский" в разных формах встречаются 20 раз, слово "цикламен" в разных формах – 11 раз), но имеются и более выраженные повторы:
1. Пролог к "ангельским" багателям
ветер: Бог потерял тетрадку со стихами о цикламенах
7. А слева – одинокая азалия
ветер: простуженный Бог уронил носовой платок
Названия частей постоянно отсылают друг к другу, зачастую с использованием дейктической лексики:
5. Другие цветы справа от цикламенов (Рождественская звезда)
называются "мама выходит замуж"
15. Снова цветы по имени "Рождественская звезда"
раскрасневшаяся мама за ткацким станком
21. Снова – "Рождественская звезда"
мама под красным солнцем жнет рожь