Обычно отмечают, что важная функция демократии-- отбор политических лидеров. В демократическойсистеме назначение на важнейшие постыопределяется конкуренцией в обстановке полнойгласности, свойственной политической жизни, и вэтой конкуренции, как принято думать, обычнопобеждают самые достойные. Не очень понятно,почему демократия должна оказаться непременноболее удачливой, чем автократия илиаристократия, в отборе людей для управлениягосударством. В недемократических государствах,как показывает история, политически одаренныелюди нередко пробивались наверх, и одновременнонельзя утверждать, что в демократиях всегдалучшие попадают на должное место. По этомувопросу враги и друзья демократии никогда недоговорятся.
Истинное значение демократических формустройства государства совсем в ином. Их функция-- поддерживать мир, избегать насильственныхпереворотов. В недемократических государствахточно так же только правительство, имеющееподдержку общественного мнения, можетрассчитывать на устойчивость. Сила всехправительств не в оружии, но в том духе, которыйподчиняет правительству все оружие. Правящаягруппа, всегда являющаяся малым меньшинствомсреди подавляющего большинства, можетприобрести и удержать власть, только расположивнастроение большинства в свою пользу. Есличто-либо изменяется, если те, от чьей поддержкиправительство зависит, теряют уверенность, чтоони должны поддерживать именно этоправительство, тогда почва, на которой держатсявласти, подорвана и рано или поздно им придетсяуйти. Правители и режимы в недемократическихгосударствах могут быть изменены тольконасилием. Режим правления и люди, потерявшиеподдержку народа, бывают сметены восстанием, иновый режим и новые люди занимают их место.
Но каждый насильственный переворот стоит кровии денег. Приносятся человеческие жертвы, иразрушения тормозят хозяйственную деятельность.Демократии пытаются предотвратить такиематериальные потери и сопровождающие ихпсихические потрясения, гарантируя согласиемежду волей государства (как она выражаетсячерез органы управления) и волей большинства. Этодостигается тем, что государственные органыставятся в зависимость от воли существующегобольшинства. Во внутренней политике такреализуется то, что пацифизм мечтает осуществитьво внешней политике. [61*]
Что только это является решающей функциейдемократии, становится ясно из аргументов,которые противники демократии чаще всеговыдвигают против нее. Русские консерваторы,несомненно, правы, когда указывают, что русскийцаризм и политика царя одобрялись громадноймассой русских людей, так что дажедемократическое устройство не могло бы датьРоссии другого правительства. Русские демократытакже не имели иллюзий по этому поводу. Покабольшинство русского народа (вернее, политическизрелая его часть, имевшая возможность влиять наполитику) стояло за царизм, русское государствоне нуждалось в демократических формах правления.Однако отсутствие демократических формправления стало роковым для России с тогомомента, когда возникло расхождение междуобщественным мнением и политической системойцаризма. Раздор между волей государства и волейнарода нельзя было уладить мирными методами;политическая катастрофа оказалась неизбежной.Что верно для царской России, столь же верно и дляРоссии большевистской; это так же верно дляПруссии-Германии и для всякого другогогосударства. Как ужасны были последствияФранцузской революции, которые Францияпсихически так никогда и не изжила! Какбесконечно много выиграла Англия от того, чтосумела избежать революций с XVII века!
Очевидно, что большая ошибка отождествлятьдемократию с революцией или даже простоуподоблять их. Демократия не только нереволюционна, но она всегда стремится исключитьреволюцию. Культ революции, насильственногопереворота любой ценой, особенно характерный длямарксизма, не имеет ничего общего с демократией.Либерализм, осознавая, что для достиженияэкономических целей человеку необходим мир, истремясь в силу этого к устранению всех причинвражды внутри страны и за рубежом, требуетдемократии. Жестокость войн и революций в глазахлиберала всегда зло, которое так или иначенеизбежно, пока нет демократии. Однако даже когдареволюция представляется почти неизбежной,либерализм пытается спасти людей от насилия. Онне оставляет надежды, что философия можетнастолько просветить тиранов, что онидобровольно откажутся от прав, препятствующихсоциальному развитию. Шиллер [75] говорит как либерал,когда у него маркиз де Поза умоляет короля датьсвободу мысли [76]; аисторическая ночь 4 августа 1789 г., когдафранцузские дворяне добровольно отказались отсвоих привилегий, и английский закон о реформах1832 г. показывают, что эти надежды не были вполненапрасными. [77] Либерала не приводит ввосторг самоотверженная грандиозностьмарксистских профессиональных революционеров,которые жертвуют тысячами жизней и разрушаютплоды вековых трудов. Здесь вполне хорошхозяйственный подход: либерализм желает успеханаименьшей ценой.
Демократия -- самоуправление народа, егоавтономия. Но это не значит, что все должны равносоучаствовать в законодательстве иадминистрации. Прямая демократия возможнатолько в малых группах. Даже небольшой парламентне может вести всю работу на пленарныхзаседаниях; следует избирать комитеты, и всяосновная работа выполняется отдельными людьми:спикерами, докладчиками и, прежде всего авторамизаконопроектов. В этом окончательноедоказательство того, что массы следуют занемногими лидерами. Что люди вовсе не равны, чтонекоторые рождаются быть лидерами, а некоторые --ведомыми, этого не могут изменить дажедемократические установления. Все не могут бытьпервопроходцами: большинство этого и не хочет, даи нет у него нужных сил. Идея, что при настоящейдемократии люди будут проводить время в советеподобно членам парламента, возникла изпредставления о древнегреческомгороде-государстве периода упадка; но при этомупускается из виду тот факт, что такие общинывовсе не были демократиями, поскольку исключалииз общественной жизни рабов и всех тех, кто необладал всей полнотой прав гражданина. Там, гдевсе должны трудиться, "чистый" идеалдемократии становится нереализуемым. Стремлениеувидеть демократию реализованной именно в этойневозможной форме есть не что иное, какпедантское доктринерство в стиле естественногоправа. Чтобы достичь целей демократическихустановлений, необходимо только, чтобызаконодательная и административная работаследовала воле большинства народа, и для этихцелей непрямая демократия вполне хороша.Существо демократии не в том, что каждый пишетзаконы и управляет, но в том, чтобы законодатели иуправляющие на деле зависели от воли народа,чтобы их можно было мирно заменить в случаеконфликта.
Такое понимание снимает многие аргументы какдрузей, так и недругов народовластия,направленные против реализуемости демократии [62*].Демократия не делается менее демократичнойоттого, что лидеры выделяются из массы, чтобыпосвятить себя целиком политике. Подобно любойдругой профессии в обществе с разделением трудаполитика требует всего человека; отполитиков-дилетантов нет никакой пользы [63*]. Дотех пор, пока профессиональный политик зависитот воли большинства и может выполнять только то,за что и получил большинство голосов,демократический принцип не нарушен. Не требуетдемократия и того, чтобы парламент былминиатюрной копией картины социальнойстратификации в стране, так что если большинствонаселения составляют крестьяне и промышленныерабочие, то и в парламенте они же составляли быбольшинство. [64*]Свободный джентльмен, который играет большуюроль в английском парламенте, юрист и журналист впарламентах романских стран, возможно,представляют народ лучше, чем лидеры профсоюзови крестьяне, которые внесли дух запустения впарламенты Германии и славянских стран. Еслипредставители высших социальных слоевдействительно исключены из парламентскойдеятельности, эти парламенты и формируемые имиправительства не могут представлять волю народа.Высшие слои, состав которых сам по себе естьрезультат отбора, производимого общественныммнением, оказывают на умы людей влияние, далекопревосходящее их скромную численность. Если ихне допускать в парламенты и правительства каклюдей, неподходящих для власти, возникнетконфликт между общественным мнением и мнениемпарламента, и этот конфликт сделает трудным, еслине вовсе невозможным, функционированиедемократических институтов. Внепарламентскиевлияния скажутся и на законодательном процессе,и на администрировании, ибо интеллектуальноевлияние исключенных из политической жизни неможет быть удушено менее достойными элементами,заправляющими в парламенте. Ни от чегопарламентаризм не страдает так, как от этого;здесь мы должны искать причины плачевного упадкапарламентов. Ведь демократия -- не власть толпы, ичтобы соответствовать своим задачам, парламентдолжен включать лучшие политические умы нации.
Тяжко исказили идею демократии те, кто,преувеличивая концепцию естественного права осуверенности, трактуют ее как безграничноегосподство volonte general [78], Вдействительности нет существенной разницы междунеограниченной властью демократическогогосударства и неограниченной властьюсамодержца. Увлекающая наших демагогов и ихсторонников идея, что государство может делатьчто угодно, и никто не должен препятствоватьисполнению воли суверенного народа, принеслабольше зла, чем маниакальный цезаризмвырождающихся князьков. Все это порожденопредставлением о государстве как носителеполитического могущества. Законодательчувствует себя свободным от всех ограничений,поскольку он почерпнул из теории права, что весьзакон восходит к его воле. Эта небольшая путаницапредставлений имеет очень большие последствия,когда законодатель принимает свою формальнуюсвободу за действительную и верит, что он стоитнад естественными условиями общественной жизни.Возникающий из-за этого неверного пониманияконфликт показывает, что только в рамкахлиберализма демократия оказываетсяфункциональной. Демократия без либерализма --пустая форма.