3. Идеал равенства
Политическая демократия с необходимостьювытекает из либерализма. Но часто говорят, чтодемократический подход должен, в конце концов,выйти за пределы либерализма. Утверждается, что,последовательно осуществленный, он потребует нетолько политического, но и экономическогоравенства. Посему чисто логически из либерализмадолжен развиться социализм, а сам либерализмнесет в себе начало собственного разрушения.
Идеал равенства также возник как требованиеестественного права. Его пытались обосноватьрелигиозными, психологическими и философскимиаргументами, но все они оказалисьнесостоятельными. Дело в том, что люди от природыразные; требование о равенстве состояний неможет быть обосновано тем, что все равны. Нищетааргументов естественного права наиболееочевидна, когда речь идет о принципе равенства.
Следует начать с исторического исследования,чтобы понять этот принцип. В новое время, как ипрежде, к нему прибегали, чтобы сокрушитьфеодальную иерархию индивидуальных прав исвобод. До тех пор, пока свободное развитиеиндивидуумов и целых социальных группсдерживается, общественная жизнь обречена набеспокойство и жестокие восстания. Бесправныелюди всегда представляют угрозу общественномупорядку. Их объединяет общая заинтересованностьв устранении препятствий к развитию; они готовыобратиться к насилию, поскольку мирнымисредствами не могут получить желаемое.Общественный мир становится возможен, когдакаждый обретает доступ к участию вдемократических институтах. Это и означаетравенство всех перед законом.
Есть и другое соображение, понуждающеелиберализм признать желательность такогоравенства. Общественные потребностиудовлетворяются наилучшим образом, когдасредствами производства распоряжаются те, ктоспособен с ними лучше управиться. Иерархизацияправ согласно случайностям рождения не даетлучшим управляющим доступа к производительнымблагам. Всем известна роль этого аргумента влиберальном движении, и прежде всего в борьбе засвободу крепостных. Наитрезвейшие соображенияцелесообразности делают либерализм сторонникомравенства. При этом либерализм полностью отдаетсебе отчет, что равенство перед законом может принекоторых обстоятельствах оказаться крайнетягостным для индивида, поскольку то, что напользу одному, может быть пагубным для другого.Но либеральная идея равенства основывается насоображениях общественной выгоды, и перед нимипретензии отдельных людей должны отступать.Подобно другим общественным установлениям законсуществует на потребу общества. Индивид долженподчиниться, ибо его собственные цели могут бытьреализованы только в рамках общества и вместе собществом.
Значение правовых институтов понимаетсяневерно, когда от них требуют чего-то большего иделают их основой новых претензий, подлежащихреализации без оглядки на мир и сотрудничество вобществе. Создаваемое либерализмом равенствоесть равенство перед законом; и никогда неимелось в виду ничего иного. С либеральной точкизрения критика этого равенства какнеадекватного (в предположении, что истинноеравенство состоит в равенстве доходов)неоправданна.
Но именно в этой форме провозглашают принциправенства те, кто надеется выиграть от равногораспределения благ. Здесь плодородная почва длядемагогии. Кто бы ни взялся возбуждатьвозмущение бедных против богачей, можетрассчитывать на большую аудиторию. Демократиясоздает наилучшие исходные условия для развитияэтих настроений, в скрытом виде наличных всегда ивезде. [65*]Все демократические государства терпеликрушение именно на этом. И демократии нашеговремени идут к тому же.
Очень странно, что несоциальной называют какраз ту форму идеи равенства, котораярассматривает равенство достижения только сточки зрения достижения целей общественнойжизни и стремится к равенству лишь постольку,поскольку оно служит этой цели. В то же времятребование, чтобы равенство независимо отпоследствий включало требование равногоподушного распределения национального дохода,выдвигается как истинно социальный подход. Вгреческом городе-государстве в IV веке гражданинсчитал себя владельцем всего, что принадлежитподданным государства, и требовал своей частинастоятельнейшим образом, как акционер требуетсвоих дивидендов. Относительно практикираспределения общественной собственности иконфискованной частной собственности Эсхин [81] делаетследующее замечание: "Афиняне расходились снародного собрания не как с политической сходки,но как с заседания сообщества, на которомделились прибыли" [66*].Нельзя отрицать, что даже ныне средний человексклонен смотреть на государство как на источник,из которого хорошо бы выкачать побольше.
Но такое понимание равенства никак не являетсянеобходимым следствием идеи демократии. Неследует a priori отдавать предпочтение такомуравенству перед всеми другими принципамиобщественной жизни. Прежде чем выносить о немсуждение, нужно как следует разобраться с егопоследствиями. Тот факт, что это требованиевесьма популярно в массах и в силу этого легкоприобретает поддержку демократическогогосударства, не делает его основным принципомдемократии и не может защитить его отиспытующего взгляда теоретика.
4. Демократия и социал-демократия
Представление, что демократия и социализмвнутренне взаимосвязаны, широкораспространилось в десятилетия,предшествовавшие большевистской революции.Многие поверили, что демократия и социализмпопросту одно и то же и что демократия безсоциализма, как и социализм без демократии,невозможна.
Представление развилось в результатесопряжения двух направлений мысли, причем обеони восходят к гегелевской философии истории.Для Гегеля мировая история есть "прогресс восознании свободы". Пути прогресса таковы:"Восток знал и знает только, что одинсвободен, греческий и римский мир знает, что некоторыесвободны, германский мир знает, что всесвободны" [67*]. Нет сомнения, что свобода, окоторой говорил Гегель, весьма отличается от той,за которую сражались радикальные политики в еговремя. Гегель просто интеллектуализировал идеи,общие для всей эпохи Просвещения. Но радикальныемладогегельянцы вычитывали из его книг то, что имтребовалось. [82] Для них было несомненным, чтоэволюция в сторону демократии необходима (вгегелевском смысле термина необходимость).Их примеру последовали историки. Гервинус [83] видел "в эволюциичеловечества в целом", как и "во внутреннейэволюции государств", "правильный прогресссвободы духовной и гражданской, которая сначалапринадлежит только нескольким личностям, потомраспространяется на большее их число и, наконец,достается многим" [68*].
Материалистическая концепция историивкладывает в представление о "свободемногих" другое содержание. Многие -- этопролетарии; они должны с необходимостью статьсоциалистами, поскольку социальные условияопределяют сознание. Таким образом, эволюция кдемократии и эволюция к социализму стали одним итем же.
Демократия есть инструмент реализациисоциализма, но в то же время и социализм естьинструмент построения демократии. Названиепартии "социал-демократическая" наиболееясно выражает эту соотнесенность демократии исоциализма. С именем демократиясоциалистические рабочие партии принялидуховное наследие "Молодой Европы". [84] Все лозунги домартовского радикализма [85] перекочевали впрограммы социал-демократических партий. Этилозунги привлекли в партии тех, кто был либобезразличен, либо даже враждебен социализму.
Отношение марксистского социализма кдемократическим требованиям определялось тем,что это был социализм народов, населявшихАвстро-Венгерскую и Российскую империи, -- немцев,русских и ряда малых наций. Каждая оппозиционнаяпартия в этих более или менее автократическихгосударствах должна была в первую очередьтребовать демократии, чтобы создать условия дляполитической деятельности. Длясоциал-демократов тем самым вопрос о демократиибыл исключен из дискуссий; было просто немыслимонанести ущерб демократической идеологии pro foroexterno [86]
Но вопрос о взаимоотношении двух идей,соединенных в двойном названии, не мог бытьполностью подавлен внутри партии. Проблемуначали делить на две части. Когда говорили огрядущем социалистическом рае, продолжалиподчеркивать взаимозависимость терминов и дажешли немного дальше, утверждая, что это в сущностиодно и то же. Впрочем, хороший социалист,ожидающий абсолютного спасения в предполагаемомраю, и не мог прийти к другому заключению,поскольку он при этом сохранял пониманиедемократии как чего-то вполне хорошего.
Было бы что-то неправильно с землейобетованной, если бы она не была одновременнонаилучшем образом устроенной и политически.Потому-то социалистические авторы без усталипровозглашали, что только в социалистическомобществе может существовать истиннаядемократия. То, что принимают за демократию вкапиталистических государствах, -- простокарикатура, придуманная для маскировкимахинаций эксплуататоров.
Хотя дело представлялось так, что целисоциализма и демократии едины, никто не былвполне уверен, одной ли дорогой они идут.Обсуждалась проблема, следует ли достигатьсоциализма -- а значит, как они верили, идемократии -- только с помощью демократическихметодов либо в борьбе допустимы отступления отпринципов демократии. Это и была знаменитаядискуссия о диктатуре пролетариата; вмарксистской литературе этот вопрос был темойакадемических дискуссий вплоть добольшевистской революции, а после нее онпревратился в большую политическую проблему.