Психотерапия связана с более высоким уровнем эмоциональности, чем обычное отношение врач – пациент. Высокий уровень приписанной значимости является ее сильной стороной. Хорошо обученный психотерапевт владеет методиками, которые заставляют пациента приписывать ему сверхзначимость, что и преподносится пациенту как часть терапии. Психотерапевт отдает себе отчет в "лечебной силе" переноса и знает о негативных последствиях "обратного переноса", когда он оказывается слишком глубоко вовлеченным в эмоциональные отношения с пациентом. Психотерапевт знает, каким правилам нужно следовать, чтобы установить нужные отношения с пациентом: стараться "подстраивать" пациента под свою личность, избегать работы с пациентом, который "не нравится", рекомендовать ему другого психотерапевта – мужчину или женщину – в зависимости от конкретных проблем. Психотерапевт не касается эмоциональности, связанной с духовной жизнью пациента, но постоянно находится в интенсивном эмоциональном поле. Хорошо подготовленный профессионал справляется со всеми эмоциональными влияниями со стороны пациента. Однако на постоянно увеличивающемся поле психотерапии появляется много людей, не имеющих соответствующего опыта. Подготовка психотерапевтов должна включать отбор будущих специалистов, способных к установлению правильных "психотерапевтических отношений".
Детали терапевтического отношения обсуждаются здесь так подробно потому, что концепция терапевтических отношений и представление о том, что психотерапия является способом лечения эмоциональных нарушений, являются основными пунктами подготовки специалистов в области психического здоровья. Такая ориентация предполагает подготовку специалистов без медицинского образования, которые не изучают основ психиатрии. Профессионалы в области психического здоровья настолько проникаются этими идеями, что с трудом воспринимают другой способ мышления. Вот почему моя теория непонятна для тех, кто не может выйти за пределы своей профессиональной подготовки и клинической практики. В начале своей профессиональной карьеры я серьезно занимался изучением терапевтических отношений. При психотерапии шизофрении много времени уходило на устранение из психотерапевтических отношений присвоенной и приписанной значимости. Чем более успешными оказывались эти попытки, тем лучшие результаты мы получали в случае, если другие способы лечения не помогали. Эти результаты оценивались другими специалистами либо как действие какой-то личностной особенности автора, либо как удачное совпадение. Положительный результат они могли оценить следующим образом: "Некоторые шизофреники выходят из состояния регрессии автоматически". Опыт удачного использования переноса при шизофрении значительно облегчил применение более слабой его формы при неврозах. Переход к исследованиям семьи дал новые возможности для работы с терапевтическими отношениями. Стало теоретически возможным дистанцироваться от внутрисемейной напряженности и опустить некоторые детали лечения, на которые уходило большое количество времени. Я начал работать над уходом от переноса. Однако на мои заявления обычно реагировали так: "Вы не имеете в виду, что работаете без переноса. Вы имеете в виду, что просто очень хорошо его используете". Таким образом, реакция была чисто догматической, а попытки настаивать на этой позиции приводили только к переводу спора в эмоциональную плоскость и к поляризации мнений.
Однако психотерапевт, знакомый с положениями системной теории, особенно с треугольниками (о которых речь пойдет ниже), будет ближе к реальности и сможет уменьшить напряжение эмоционального процесса, обычно сопровождающее перенос. На самом деле подобный опыт вполне можно передать значительному числу профессионально подготовленных психотерапевтов. Это идет вразрез с общепринятыми методами обучения, когда результат подготовки психотерапевта больше зависит от каких-то не очень понятных личностных качеств обучаемого, чем от знаний. Практически никому не удается защититься от эмоциональности переноса. Я же использую механизмы снижения присвоенной и приписываемой сверхзначимости, возникающей в любом типе отношений. Когда человек приобретает высокую репутацию в какой-либо области, вокруг него возникает некая аура сверхважности, которая далеко превосходит реальное положение вещей. Среди апробированных способов, позволяющих этого избежать, – умеренный размер гонорара специалиста (в обход эмоциональной ловушки высокого гонорара). Терапевтические приемы такой работы настолько далеки от обычной психотерапии, что мною были предложены новые термины для описания деталей психотерапевтического процесса. Например, можно говорить о "наблюдении" за усилиями, которые предпринимает в своих интересах семья, о "тренировке" одного ее члена для того, чтобы он работал со своей собственной семьей. Утверждение, что эмоциональность сопутствует любым отношениям, конечно, верно. Но так же верно и то, что благодаря знаниям об эмоциональных системах эмоциональную напряженность можно перевести на достаточно низкий уровень.
Терапевтические отношения в семейной психотерапии
Разрыв между теорией и практикой в большинстве разновидностей семейной психотерапии еще больше, чем в индивидуальной. Подавляющее большинство специалистов по семейной психотерапии имеют базовую подготовку в области индивидуальной или групповой психотерапии. Семейную психотерапию напрямую выводят из групповой, которая базируется на психоанализе с его упором на теорию переноса. Групповая психотерапия привела к еще большему количеству разногласий между специалистами, чем индивидуальная психотерапия, а семейная подвержена им еще в большей степени, чем групповая. Я однажды назвал это "неструктурированным состоянием хаоса" в семейной психотерапии.
Специалисты в области семейной психотерапии используют в работе с психотерапевтическими отношениями различные подходы. Некоторые выдающиеся семейные психотерапевты, которые ранее были приверженцами работы с переносом в индивидуальной или групповой психотерапии, сохраняют эту верность и в семейной психотерапии. Они применяют психоаналитическую теорию при осмыслении проблем индивида, а теорию переноса – при осмыслении процесса взаимоотношений. Есть и такие, которые говорят об индивидуальном "вступлении в" интенсивные отношения с членами семьи и "выходе из" них. Они уверены в своих способностях и умении свободно управляться с семьей. Они руководствуются скорее интуицией, чем специальными знаниями. Такая манера ведения психотерапии особенно трудна для копирования и повторения учащимися. Многие психотерапевты для удержания отношений под контролем используют какой-либо вариант групповой психотерапии. Другая группа психотерапевтов пользуется помощью котерапевта, обычно другого пола; это обосновывается положением психоаналитической теории, предлагающей для семьи модель мужчина – женщина. Функцией котерапевта является сохранение некоторой доли объективности в момент, когда другой психотерапевт оказывается эмоционально погруженным во внутрисемейные отношения.
Используется также командный подход, когда целая группа психотерапевтов встречается с семьей или группой семей и работает по проблемно-ориентированному методу групповой психотерапии. Команда, или "психотерапевтическая группа", включает специалистов по разным направлениям работы в области психического здоровья. Командно-групповые семинары часто используются для "натаскивания" не имеющих профессионального опыта специалистов, которые во время таких семинаров обучаются и довольно быстро приобретают статус "семейного психотерапевта". Обучаемые начинают с наблюдения, после чего им предлагают войти в состав группы и рассказать о своих "чувствах" по ходу сеанса. Есть люди, которые не проходили длительного обучения ни по теории, ни по практике работы с эмоциональными тонкостями переноса и контрпереноса. У них нет четкого представления о теории, но они знают, что эмоциональное нарушение есть продукт подавленных чувств и неправильного общения, что лечение – это свободное выражение чувств и открытое общение, а компетентный психотерапевт – это тот, кто способен организовать такой процесс. Семейная психотерапия привлекла множество специалистов, которые никогда не добивались успеха в индивидуальной терапии, но смогли найти для себя один из разнообразных методов групповой терапии, применяющихся в семейной терапии. Все это дает общее представление о пестром разнообразии практикуемых в семейной психотерапии методов и методик.
В групповой психотерапии долго работали так, как если бы теории вообще не существовало. Это происходило потому, что семейная психотерапия, будучи по большей части производной от групповой, начала применять методы и приемы, невозможные в групповой терапии, а также потому, что разрыв между теорией и практикой в семейной терапии больше, чем в любом другом направлении психотерапии. Все эти обстоятельства, по-видимому, и объясняют то, что только очень малая часть семейных психотерапевтов хорошо знакома с теорией.