После начала войны из Вашингтона в Тбилиси прилетел руководитель европейского направления Совета Национальной Безопасности США Мэтью Брайза. В один прекрасный день он мне сообщил, что россияне готовятся бомбить столичный аэропорт и просят убрать оттуда американский транспортник, оставшийся у нас от прошлых военных учений. "И что вы ответили?" – спросил я. Мы, говорит, собираемся убирать самолет, но ты не волнуйся, я остаюсь, возьму в руки автомат и как твой друг вместе с вами буду защищать президентский дворец. А я: "Последнее, что я хочу слышать от посланника Америки, – это что он лично собирается защищать нас с автоматом в руках".
Передай в Вашингтон, сказал я Брайзе, что самолет ни в коем случае нельзя убирать, и вообще, я хочу говорить с Бушем.
Буш только что вернулся из Пекина. Он наконец-то взял трубку, это было вечером, где-то в полдвенадцатого. Буш со мной говорил всегда с юмором, с оптимизмом. А тут он говорит, что у меня, похоже, дела не слишком хороши. "Мои дела – это сейчас не главное, – ответил я. – А как дела у тебя, Джордж? (Обычно я называл его "мистер президент", но тут обратился по имени.) Ты задумывался над тем, что у тебя тоже плохи дела, что Советский Союз, который развалился при твоем отце, при тебе собирается вновь, и это будет твоим наследством. Пока мы тут разговариваем, у нас все могут разнести, и это, может быть, последний наш разговор с тобой. Но дело тут не во мне, тут дело в вас". До этого американцы сообщили мне через дипломатические каналы, что готовы эвакуировать меня и мою семью, что аэропорт открыт. Я сказал, что это не обсуждается.
Я повысил на Буша голос, он говорит: не кричи на меня, пожалуйста, дай мне время, сейчас я всех соберу. Эту просьбу – дай мне время – он повторил раза три.
Кондолиза Райс поговорила с Лавровым еще 9 августа, о чем в тот же день мне сообщил посол Теффт. Он заметно волновался при передаче содержания этого разговора. У этого бывалого ветерана "холодной войны" (он был консулом в Исламабаде во время советского вторжения в Афганистан) тряслись руки. Райс спросила Лаврова о цели войны. По ее словам, тот сказал, что их цель – "полное уничтожение Грузии". Я спросил посла: "А что ответили вы?" Мы, говорит, ничего не ответили, мы готовим ответ. Это, конечно, меня не успокоило. Наверное, поэтому я накричал на Буша.
Буш, как и обещал, собрал совещание, после которого США объявили о начале военной гуманитарной операции. "Мы будем защищать демократическое правительство Грузии", – заявил Буш. Райс сообщила в ООН, что Лавров назвал целью агрессора смещение Саакашвили. Американцы за это ухватились и устроили разнос в Совете Безопасности ООН, потому что свержение демократически избранного президента противоречит ценностям Америки. Позиция Соединенных Штатов была проста: мы этого не допустим. И это стало поворотным моментом.
До этого момента CNN в прямом эфире транслировало наступление российской танковой колонны на Тбилиси. Она были в пятнадцати километрах от города. Через двадцать минут после заявления Буша танки остановились. Столица была спасена. Как мы потом узнали, одновременно с этим заявлением Америка перебросила до 20 истребителей F-16 на базу Констанца в Румынии и привела базу Инджирлик в Турции в полную боевую готовность. В Черное море двинулся Шестой флот. Первый ракетный эсминец "Макфол" зашел 24 августа в Батуми. По официальной версии, он доставил питьевую воду и другие гуманитарные грузы. Прилетевший в Тбилиси 3 сентября вице-президент Ричард Чейни в разговоре со мной пошутил, что военные, видимо, перепутали и вместо воды корабль случайно доставил 100 ракет, способных полностью уничтожить вторгшиеся в Грузию российские войска.
Внутри американского правительства не было единой точки зрения на то, как действовать. Вице-президент Чейни предлагал нанести ракетные удары по Рокскому туннелю, чтобы остановить дальнейшее продвижение российских войск и объявить над Грузией бесполетную зону, то есть сбивать российские самолеты. Нам не повезло, что к тому времени Дональда Рамсфельда (он был на стороне Чейни) на посту министра обороны США сменил Роберт Гейтс. Он с большим подозрением относился к нам, да и вообще ко всем маленьким странам, считая, что мы провокаторы и путаемся под ногами. Гейтс был верным учеником Брента Скоукрофта и его теории "реализма" во внешней политике. Это понятно из книги, которую он написал уже в отставке. Гейтс возразил Чейни, что у Америки нет достаточных сил в регионе, поэтому непонятно, что делать, если ракетный удар перерастет в масштабную войну с Россией.
Если бы министром обороны был Рамсфельд, США применили бы военную силу, я в этом ничуть не сомневаюсь. Мы потом с ним это обсуждали, и он это подтвердил. Как бы то ни было, Америка стала наращивать свое присутствие в регионе. В Тбилисском аэропорту начали садиться транспортные "Геркулесы". Американцы показали тем самым, что россияне не имеют больше привилегий в воздушном пространстве Грузии. Полеты россиян над Грузией прекратились. Над турецкой частью Черного моря дежурили F-16, которые были на подхвате, если бы что-то случилось.
В конце своего срока Буш повел себя не как слабый президент, а как достаточно сильный. Надо отдать ему должное, он сделал максимум возможного. И это остановило Россию. Через некоторое время Гейтс сказал, что Америка ни при каких обстоятельствах не собирается применять военную силу. После этого россияне возобновили продвижение и заняли Ахалгори, но наступать на Тбилиси все-таки не решились. Путин предпочел не поднимать ставки.
Российские войска дошли до Поти и Зугдиди, оккупировав почти половину Грузии. В середине сентября они начали отходить, как и предусматривал план Саркози. Под контролем России осталось 18 % наших территорий – Абхазия и Южная Осетия. Но план Саркози, который предусматривал общий вывод войск из Грузии они так и не выполнили, а Франция, заключив контракт на поставку "Мистралей", забыла о соглашении, точно так же, как Европа забыла о Будапештском меморандуме.
[▪]
Консолидация общества, вызванная войной, оказалась временной. Тогда это было невозможно представить, но через некоторое в Грузии снова возобновили деятельность пророссийские силы.
После войны мы создали свою военную промышленность. Оказалось, что в отношении Грузии было объявлено неофициальное эмбарго – Кондолиза Райс меня об этом предупреждала. Никто не хотел нам продавать оружие, даже патроны. Негласное эмбарго соблюдала и Украина, где в 2008–2009 годах всем заправляла Тимошенко. Противники Ющенко даже создали в Раде комиссию, которая расследовала поставки оружия Грузии.
В Тбилиси был авиационный завод, который в свое время производил СУ-25. До войны там просто ремонтировали самолеты для Туркмении и Азербайджана, привозя из России контрабандные запчасти.
Министр обороны Бачо Ахалая лично руководил модернизацией завода и докладывал мне почти ежедневно. Мы привезли специалистов из Израиля, Эстонии, Украины и Беларуси. Первое, что мы выпустили, – это БТРы. Металл для них пришлось завозить полуконтрабандой, потому что это был металл военного назначения. Наладили выпуск БМП, автоматов, первых в мире бесшумных минометов. В этом году Грузия может заключить контракты на 600 миллионов долларов на поставку этого вооружения Объединенным Арабским Эмиратам, Саудовской Аравии и Азербайджану.
Грузия может только завидовать оборонному потенциалу Украины. У нас не было ничего, тогда как в Украине больше 120 военных заводов. Это шанс, который обязательно нужно использовать. Мы привезли сюда Резо Чарбадзе, который руководил нашим военним производством. Его встретили хорошо, с ним советуются, но воз и ныне там.
Я не теряю надежды, что Украина еще создаст свои уникальные вооружения. Например, мы все время упрашиваем американцев дать нам противотанковое оружие, в то время как Украина способна производить аналогичные противотанковые ракетные комплексы. Но заводам их никто не заказывает. Совершенно не понимаю, как такое возможно. Это просто преступление. Украина могла бы создать производство, которое стало бы источником экспорта и вернуло все инвестиции.
По большому счету, Украина сейчас не очень отличается от Грузии 2008 года. Путина бесшабашным человеком назвать нельзя. Он действует довольно рационально, прощупывая почву, прежде чем сделать следующий шаг. Он хорошо знает, как работает принцип "стерпится-слюбится" в международной политике. В глазах Запада жертва агрессии всегда в чем-то виновата. Тебя изнасиловали, но почему у тебя была такая короткая юбка?
Возьмите в качестве типичного примера случай с малазийским самолетом. Что говорят многие простые голландцы, не политики? Да, говорят, сбили россияне, но дело происходило в Украине, поэтому украинцы тоже виноваты. Это стиль европейцев. Зачем обвинять только одну сторону? Все виноваты, а раз так, то и делать ничего не надо. У нас в центре Гори погиб голландский журналист, попал под российские кассетные бомбы. Потом его ближайший друг написал: конечно, это были российские бомбы, Россия виновата, но дело происходило в Грузии, поэтому Грузия виновата тоже. И точно такая же логика в случае с самолетом. Думаю, что суда по самолету не будет, пока Россия не начнет разваливаться.
Россия напала на Крым, воспользовавшись двумя своими преимуществами. Во-первых, в Киеве не было до конца легитимного руководства. Во-вторых, Москва действовала очень быстро. Мировое сообщество поставили перед фактом. Западные лидеры, в том числе и американцы, призывали украинские власти ничего не предпринимать. Они знали, что у Украины нет сил, и исходили из логичного предположения, что любые действия могут привести к еще худшему результату.