Совместная прессконференция с президентом Франции Н. Саркози во время пятидневной войны России против Грузии.
13 августа 2008 г.
Хорошо, пусть попробует, отвечаю я, но этого мы никогда не подпишем.
В девять вечера Саркози позвонил Медведеву.
Москва ответила, что Медведев уже отдыхает и не может принять звонок. Саркози продолжил меня обрабатывать. Он то и дело отходил в сторону, чтобы позвонить своей жене Карле и рассказать ей о ходе переговоров. Он говорил, например, какой пункт Грузия не принимает. Естественно, все эти разговоры слушали россияне – Советский Союз позаботился о том, чтобы все кабели из Грузии шли через Россию. Мы изменили эту ситуацию только после войны, когда проложили кабель по морю в Болгарию.
Саркози почему-то очень не понравился мой американский советник Дэниэл Кунин, который жил в Грузии с 1991 года. Дэн, можно сказать, полностью огрузинился, – у него была грузинская жена, он говорил по-грузински без акцента, он стал моим советником. Друг с другом мы общались по-английски. Увидев американца, Саркози стал кричать, что это агент ЦРУ, ничего хорошего он не насоветует, что я не должен его слушать.
Несколько членов нашей делегации, присутствовавших на переговорах, сказали мне: наверное, нужно подписывать. Иначе мы потеряем страну. Подписать это невозможно, но и не подписывать невозможно, поэтому надо подписывать, сказал один из моих ближайших соратников. Я повторил, что никогда в жизни это не подпишу.
После очередного разговора Саркози с Карлой позвонил Медведев. Он согласился убрать шестой пункт, в котором говорилось об открытом статусе территорий, – пусть только останется зона безопасности. Я ответил Саркози, что подпишу, если определимся со сроком, когда зону безопасности уберут. Медведев согласился и на это. Это был единственный пункт, по которому нам пришлось уступить (причем россияне его впоследствии выполнили).
В остальном это был неплохой документ. В нем было сказано, что все вопросы должны решаться в соответствии с нормами ОБСЕ. Поэтому-то Россия в дальнейшем и отказалась выполнять этот договор – мол, обстоятельства на земле изменились и он больше не актуален.
Поздно вечером в парламент прибыло пятеро восточно-европейских лидеров. Саркози их опередил, потому что Россия отказалась их пропускать через свое воздушное пространство.
Поездку инициировал Ющенко. У него не было своего самолета, а Тимошенко не давала ему самолет не то что для полета в Грузию, даже для полета в Брюссель. Когда мы узнали о его проблемах, то хотели через Турцию отправить за ним наш самолет. Но тут подключился Качиньский. Он тоже враждовал с правительством, но на этот раз польский премьер не стал ему создавать проблемы с самолетом.
Россия не предоставила им воздушный коридор. Качиньский прилетел в Крым, где к нему присоединился Ющенко и моя жена. Как только начались боевые действия, украинский президент пригласил Сандру с сыновьями, которые были на Олимпиаде в Пекине, в свою крымскую резиденцию. Ющенко был очень любезным хозяином: однажды он даже собственноручно приготовил для них борщ. Он все время их утешал, говоря, что все образуется.
Из Крыма самолет с пятью лидерами (кроме Ющенко и Качиньского, там были руководители трех балтийских стран – Адамкус, Голдманис и Ильвес) вылетел в сторону Турции. Польский президент приказал пилоту идти в грузинское воздушное пространство. Пилот отказался (Сандра слышала их спор.) Качиньский спросил: "Кто твой командир?" – "Главком ВВС", – ответил тот. Качиньский связался с командующим ВВС, и тот приказал экипажу сесть в Тбилиси. Пилот повернул на Тбилиси, но потом заявил, что приказ приказом, но у него семья и дети и он не собирается лететь туда, где самолет наверняка собьют. Посадку совершили в Азербайджане. Качиньский потом шутил, что хотел сесть в Грузии, а не в Азербайджане по одной простой причине: он боялся, что Адамкус, который был в преклонном возрасте, не доедет до Тбилиси живым.
В Азербайджане их встретил местный губернатор, больше никого из официальных лиц не было. Вообще, Азербайджан нас тогда очень поддержал, хотя и не официально. Через него мы снабжались всем, что нам было необходимо, включая валюту. Азербайджанцы дали восточноевропейским лидерам транспорт и в сопровождении ГАИ доставили в Грузию.
Многие поляки до сих пор думают, что авиакатастрофа в Смоленске, в которой погиб Качиньский, – это ответ на Тбилиси. Мне об этом говорил брат жены Качиньского, авиационный специалист по профессии. По его словам, вся семья Качиньского считает причиной катастрофы диверсию, устроенную Россией. Я склонен разделять эту версию, как минимум мы имеем дело с преступной халатностью со стороны российских властей, а может, и с умышленным убийством. За три дня до Смоленска Лех звонил мне и полушутя-полусерьезно предлагал мне лететь вместе с ним – ведь там, в Катыни, много грузинских офицеров тоже было расстреляно. Его нет, но я считаю своей обязанностью продолжить наше общее дело.
[▪]
Как только мы подписали документ о прекращении огня и размежевании, российские войска пошли вперед. Мы выводили свои силы из населенных пунктов, и туда тут же входила российская армия. Отходить мы в любом случае были обязаны, так как к Ларсу подходила другая российская бронетанковая колонна, и если бы она зашла, а мы бы остались к северу от Тбилиси, то вся наша армия оказалась бы в котле. И из Цхинвали россияне вошли в Гори и, после некоторой паузы, двинулись на Тбилиси.
На главной площади в Гори под кассетными бомбами россиян погибли десятки мирных жителей. Когда захватчики вошли в город, они принесли на эту площадь цветы, чтобы возложить их к памятнику Сталину.
В ожидании худшего я призвал народ выйти на улицы. Сотни тысяч тбилисцев откликнулись на этот призыв. Народ проявил удивительную организованность. Все государственные службы работали, полицейские выписывали штрафы, коммунальные службы выставляли счета, то есть все было как обычно. Банки проводили операции, валюта была стабильна, скорая помощь и все государственные службы функционировали абсолютно четко. Людей это успокаивало.
Я постоянно был в прямом эфире. Я не врал, не говорил, что все хорошо. Я честно сказал, что если россияне будут заходить в Тбилиси, я об этом сообщу, а сейчас не надо паниковать. Не было ни паники, ни массового исхода. Все правительство было на месте, министры вернулись из отпусков. Произошла консолидация общества – оппозиция, которая в 2012 году стала властью, сохраняла спокойствие. Российские телеканалы говорили, что мы сбежали, и показывали длинные очереди на мосту в направлении Азербайджана. В действительности было наоборот, все возвращались на родину, кто успел – самолетами, кто не успел – через сухопутную границу. Более того, я звонил в Батуми и требовал не останавливать строительства. Там как раз турки строили "Шератон". Я говорил об этом, чтобы люди понимали, что происходит, что продолжается нормальная жизнь. Я просил, чтобы порты не останавливали работу.
В жаркие дни августа проявились лучшие стороны грузинского национального характера. Россияне и действовавшие вместе с ними осетинские формирования захватили в плен раненого офицера Гиорги Антцухелидзе. Его пытали и снимали пытки на камеру. Истязатели обещали оставить его в живых, если он оскорбит президента Саакашвили и поцелует землю под ногами захватчиков. Весь в крови, беспощадно избиваемый, он наотрез отказался выполнить эти требования. Его забили до смерти. Я посмертно наградил Антцухелидзе орденом Героя Грузии. Когда я вручал награду его матери в селе Алвани в Тушетии, меня поразила ее выдержка. Она больше говорила о том, что ее племянники хотят служить в армии. Я подумал тогда, что у героев и семьи особенные.
И меня, и весь мир поразило, насколько организованно действовали не только госслужащие, но и обычные граждане. Россияне постоянно бомбили порт Поти, но его сотрудники продолжали работать под бомбежками, и там погибло 14 работников порта, но порт все равно не прекратил работу. Телеканалы безостановочно транслировали выступления граждан в регионах, бурно протестовавших против агрессии.
На меня произвел большое впечатление отчет Human Rights Watch, в котором рассказывалось о безупречном поведении грузинских военных. Когда наши бойцы вступали в контролируемые сепаратистами села, они, по словам местных жителей, говорили: "Не волнуйтесь, Миша сказал нам защитить осетин, чтобы с них не упал ни один волос".
Российская армия остановилась у административной границы Аджарии. Видимо, побоялись Турции, которая могла воспользоваться Карсским договором 1920 года, гарантировавшим автономию Аджарии. Турция сосредоточила на границе с Грузией 45 000 военнослужащих и много бронетехники. До сих пор никто толком не объяснил, что они там делали. Возможно, это была штатная тревога, а может, они действительно готовились войти. Теоретически, если бы россияне попытались продвинуться вперед, турки могли просто войти и занять Аджарию.
Нам помогал весь мир, но ключевую роль в остановке российского вторжения сыграла Америка.