Антивосточный аспект критики евразийских идей был, пожалуй, одним из самых широко распространенным на "антиевразийском фронте". Так, И. Ильин называл евразийскую концепцию ""чингисхамством", уничтожающим русскость". Он отмечал, что евразийцы решают духовный вопрос через географическое и этнографическое "припадание", что есть само по себе "географический материализм все снижающий и упрощающий". Ему вторил, отошедший в 1926 году от евразийства теолог Г.Флоровский (кстати, свояк П. Н. Савицкого): "В историософическом развитии по Чингисхану есть двоякая ложь: и крен в Азию, и еще более опасное сужение русских судеб до пределов государственного строительства". По его верному замечанию, в евразийской историософии "подлинным субъектом исторического процесса и становления оказывается как бы территория, – даже не народы. Поэтому история русского народа и растворяется для них в истории Евразии как своеобразной среды и "месторазвития"".
Но были и положительные отзывы. Историк-медиевист П. М. Бицилли, какое-то время сотрудничавший с евразийскими изданиями, разделял некоторые положения геополитической теории П. Н. Савицкого, при этом критиковал его за "пристрастие к условным речениям, символике". Он положительно оценивал теорию России-Евразии, в которой, по его мнению, "было схвачено все своеобразие и вся сложность русской национально-имперской проблемы".
Особо большое значение историк придавал теории двух типов империализма (континентального и океанического) Савицкого. Все эти слагаемые, по его мнению, составляли "чистую идею евразийства, несомненно, соответствующую исторической реальности". Но использовать эту научную идею, геополитику, для подкрепления убедительности политической идеологии Бицилли категорически был против.
Историк-востоковед В. П. Никитин, увлеченный евразийскими идеями, отмечал, что "труд Савицкого о географических особенностях России является одним из достижений переплавки русского сознания в горне революционного становления". Никитин полностью разделял евразийское восточничество.
Интересны своей оригинальностью замечания харбинского эмигранта, историка Вс. Н. Иванова по поводу концепции П. Н. Савицкого. В ее ориентализме он находил "асфальт парижских бульваров", считая, что евразийцы "смотрят на Азию оттуда, из Европы". Иванов расценивал поиски синтеза, "средней линии" между Востоком и Западом, как попытки "искажения силового образа из физики" в исторической реальности. Историк считал, что евразийцам не хватает воли отказаться от "европейской" составляющей своей геософии, что находило отражение в названии этого движения ("евразийство", а не "азийство") и определиться, "к какому же из двух мировых очагов культуры мы чувствуем тяготение".
Неоднозначно к идеям Савицкого относился идейный вдохновитель "сменовеховства" Н. В. Устрялов. В письме к П. П. Сувчинскому (1926 г.) Николай Васильевич заметил, что "историософские категории евразийства слишком все-таки схематичны, рассчитаны слишком большие сроки и нуждаются в прагматических истолкованиях и дополнениях". Но геостратегическую концепцию России как "континента-океана" Устрялов разделял. Тогда как Н. А. Бердяев подверг ее критике. По его мнению, евразийцы, выступая за создание замкнутого "обособленного мира" в сущности своей являются "антиевразийцами", поскольку "они хотят, чтобы мир остался разорванным, Азия и Европа разобщенными".
Особую оценку историко-географической концепции П. Н. Савицкого давали ученые-естественники. Так, Н. М. Могилянский весьма положительно отозвался в своей рецензии на книгу П. Н. Савицкого "Географические особенности России. Часть I. Растительность и почвы", ставя в заслугу "главному евразийцу" попытку систематизировать географию России. Однако настороженно относился к терминологическим нововведениям евразийца. В частности, это касалось России-Евразии. Могилянский полагал, что внутренняя демаркация в "цельном" третьем мире все же существует, проходя по Енисею, а не по Уралу. Также и Б. Н. Одинцов отрицал физико-географическую целостность России-Евразии.
Особый предмет для дискуссий в эмигрантской среде составила проблема научной и практической значимости выводов историко-геополитического анализа советской действительности 20-30-х гг. П. Н. Савицкого, связанная с вопросом о политической действенности самого евразийства.
Очень метко был охарактеризован евразийский подход к анализу советской действительности анонимным автором "Последних новостей" в статье "Два лица евразийства", который указывал на то, что евразийство двусмысленно: первый его смысл, "лицо" – это проповедь идеального государства, а маска – это "тактика", которой евразийство прикрывается по отношению к большевистской власти".