Оказывается, коза, привязанная к дереву у края дороги, своим видом приманивала поотставших французов, а дед оглушал их дубиной. Первого даже до смерти.
- Хитры, хитры… - говорят крестьяне.
- Значит, и Манька вроде в героях.
- А дед, ты смотри, мужик ещё сильный.
- Сильный, - соглашается мальчик. - Только он при одной ноге. В армии фельдмаршала Суворова при крепости Измаил покалеченный.
- Выходит, солдат. Понятно.
- Ну, а вести-то такого тебе не боязно?
- Он же связанный.
- А вдруг побежит!
- Убежит! - усмехнулся мальчонка. - А это вот что? - и показывает на самодельную пику.
- И ты бы пырнул?!
- Пырнул!
- Эка жестокости сколько в малом, - процедила одна из молодок.
- Да, обозлились сердца, - задумчиво бросил какой-то крестьянин.
- Мне её дед смастерил, - снова заговорил о пике мальчишка.
- Да что ты всё дед да дед. А где же твой отец?
- Убит на войне родитель.
ФРАНЦУЗСКАЯ ШАПКА
Агапка мечтал о французской шапке. Той, что носят гвардейцы: из медвежьего меха, с высоким красным султаном и медной бляхой.
Отец у Агапки в партизанском отряде. Раздобыл он в каком-то бою долгожданный гостинец сыну.
- На, получай!
Напялил Агапка - загляденье, не шапка.
Помчался мальчик по сельским улицам. Видят его крестьяне, смеются крестьяне:
- Басурманин бежит, глядите!
Повстречались Агапке парни. Улюлюкают парни:
- Лови, окружай француза!
Попался Агапке Шарик:
"Тяв-тяв, тяв-тяв!"
- Однако, глупый какой ты, Шарик. Ты что, не узнал Агапку?!
Увидел Агапку гусь.
"Га-га-га, га-га-га", - тянет к мальчишке шею.
Отбился едва Агапка.
Примчался мальчик к дружкам и приятелям. Окружили его ребята.
- Дай поносить, Агапка.
Жалко Агапке. Шапка с султаном - такую ребятам!
Обозлились мальчишки:
- Француз. Бей, колоти француза!
Достаётся Агапке. Будь ты проклята, эта шапка!
ВАНЮШКА, МАРФУТКА, ФИЛЬКА И ТРОЕ ДРУГИХ РЕБЯТ
Собрались ребята, бродили по лесу. Было их шестеро: Ванюшка Валуев, Марфутка, Филька и трое ещё ребят. Осень. Ни ягод тебе, ни грибов, ни птичьих гнёзд на деревьях. Чем бы сейчас заняться? Вот бы поймать француза.
Размечтались ребята.
Француз здоровенный, конечно, с усами. Лошадиные скулы. Глазищи большие, размером с кулак. Ружьё при французе, походная сумка.
Представляют ребята, как ловят французов в плен.
- Заходи! - кричит Ванюшка Валуев. - Окружай! Вали его наземь! Бей дубиной… Руки и ноги ему вяжи…
Ванюшка в компании старший. Исполняют ребята его команды. Вместо француза у них бревно.
Наигрались ребята, идут домой. Смотрят - под ёлкой, под сивой лапой, лежит настоящий француз.
Бредит солдат, лопочет что-то на своём языке. Глаза у него закрыты. Ружья при французе не видно. Нет и походной сумки. И совсем он безусый. И вовсе не страшный. Мундир весь изодран - сквозь дыры голое тело светит.
- Налетай! - закричал Ванюшка. - Вяжи ему руки и ноги…
Однако ребята не двинулись с места. Да и сам-то Ванюшка крикнул не очень бойко.
В общем, пропала вдруг у ребят охота брать француза лежащего в плен.
Стоят, перешёптываются:
- Помирает, видать, француз.
- Раненый?
- Голод небось измучил.
Стали ребята думать, как же им быть.
- Может, в село донести об этом?
- Правда, давай в село.
Только хотели бежать, да снова задумались.
- На вилы его мужики подымут.
- Топорами прикончат.
Жалко стало ребятам француза. Уж больно он стонет и мечется. Пусть помирает естественной смертью.
Вернулись в село, разошлись по домам.
Вошёл Ванюшка в избу, на душе как-то тягостно. Всё видит, как бредит в лесу француз. Он же с голоду там помирает. Покрутился Ванюшка с час - то на улице, то в огородах, даже к речке специально бегал, - никак не может забыть солдата. Наконец вернулся домой, сунул под одежонку краюху хлеба, снова помчался в лес.
Растолкал он француза. Приоткрыл тот глаза. Хотел рвануться с испуга, да слаб - остался на месте. Тычет Ванюшка ему краюху. Увидел солдат, потянулся. Слеза из глаза непрошено капнула.
В это время Ванюшка услышал шорохи. Обернулся - мелькнула тряпица. Так это ж бежит Марфутка.
Подбежала Марфутка, видит Ванюшку, страшно смутилась: хлеб у неё в руках.
Вслед за Марфуткой явился Филька. За ним и трое других ребят.
Словом, снова ребята вместе в лесу собрались, и каждый еду принёс.
С этого дня и стали они приходить к французу. Соорудили ему шалаш, рядно притащили, Марфутка - ниток: зашить мундир.
Завелась у ребят настоящая тайна. В селе - ни гугу.
Удивляются их родители. Где пропадают ребята?
- Да так мы… - уклончиво ответил Ванюшка.
- Я на хутор к подружке хожу, - заявит Марфутка.
- Да я тут, я всё время у дома, - отвертится Филька.
- Мы в горелки в лесу играем, - скажут трое других ребят.
Стал француз поправляться. Явились как-то ребята. Смотрят - солдат кораблик из дерева выстругал. Весло кормовое к нему отдельно.
- Нате, для вас, - суёт француз гостинец ребятам.
На следующий день вырезал им человечка. Человечек забавный - руками, ногами дрыгает. Веселит, как живой, ребят.
Стал француз подыматься. Даже ходить.
Явились ребята на третий день - нет в шалаше француза.
Ушёл из тех мест солдат. Лишь кораблик и весёлого человечка, как память свою, оставил.
Даже грустно стало ребятам. Вот так взял и ушёл, ничего не сказал. Привыкли ребята к французу.
Вернулись домой опять невесёлые.
- Да что тут с вами такое творится! - пристали снова родители.
Пожались, пожались ребята, а потом рассказали. Вначале Марфутка, затем Филька, затем трое других ребят. Даже Ванюшка и тот признался.
Рассказали про всё: и про первую встречу, и о том, как, не сговорившись, хлеб ему потащили, и про слёзы, что были тогда у француза в глазах, и как мундир зашивала Марфутка, и как шалаш ему строили. Потом отдельно про кораблик и забавного человечка.
Думали ребята, что будут в селе их ругать.
Однако крестьяне такую весть встретили как-то спокойно. Не журили ребят. А кто-то даже сказал:
- Ну что ж, дай ему господь дорогу добрую! Может, и он такой же, как мы, крестьянин.
Поражались ребята. Особенно на следующий день, когда те же самые мужики и в том же самом лесу трёх новых французов подняли на вилы.
ШАПКУ ОБ ЗЕМЛЮ
Наслышавшись всяких донесений о действиях крестьянских отрядов, Кутузов решил взглянуть на живых героев.
Под городом Юхновом собрались к нему партизаны. Были всякие: и старые и молодые, подороднее и попроще, кое-кто с боевыми рубцами, и даже один без глаза, и тоже, как у Кутузова, - правого.
Набились крестьяне в избу. Расселись. Стал угощать их Кутузов чаем. Пьют мужики осторожно, не торопясь, сахар вприкуску.
За чаем зашёл разговор. Конечно, прежде всего о войне, о французах.
- Французы - народ геройский, - заявляют крестьяне. - Да только духом они слабее. Дал Бонапарт промашку: разве испугом возьмёшь Россию!
- Тут Невский ещё сказал, - вспомнил безглазый, - прибудешь с мечом, от меча и погибнешь!
- Верно! - шумят крестьяне.
Заговорили затем о Москве.
- Конечно, жалко. Немаленький город. Веками в народе славится. Да разве Москва - Россия? Отстроится город. Была бы жива держава.
Хвалит Кутузов крестьян за смелые стычки с французами.
- Мы что… Нам достаётся плотвичка. Тут армии первое слово.
Видит Кутузов - неглупый народ собрался. Приятно вести беседы.
- О Денисе Давыдове слышали?
- А как же! И в нашем уезде его отряды. Лихой командир. Зачинатель великого дела.
- Говорят, на Смоленщине женщина видная есть?
- Так это же Кожина, - отвечают крестьяне. - Старостиха Василиса. Гвардейская баба! Мужеской хватки.
Вспомнили солдата Четвертакова.
- Природный начальник. Ему б в офицерах положено быть.
Потом как-то, Кутузов и не заметил, разговор перешёл на другое. Заговорили крестьяне про озимые, про яровые. Про недород на Смоленщине. Потом о барах, и вдруг:
- Михайла Илларионович, ваша светлость, а как насчёт воли? Чай, после победы крестьянам её дадут?
- И как там с землёй? - сунулся кто-то.
Не ожидал Кутузов такого. Ну что он скажет крестьянам про волю? Дикость, конечно, в России. Кутузов бы волю дал. Да он ведь только над войском начальник. Сие не ему решать.
Не знает, что и ответить, фельдмаршал. Впервые попал впросак.
Ясно крестьянам, что трудный задали вопрос. Не захотели смущать Кутузова, снова вернулись к войне. Да только разговор как-то уже не клеился. Отпустил их Кутузов.
Идут по селу крестьяне:
- Да, воли оно не предвидится.
- И земля, как была, - у господ останется.
Замедлил ход вдруг какой-то парень. Скинул он шапку и с силой об землю:
- Только напрасно с французами бьёмся! Жизнью своей рискуем.
- Цыц, молоко необсохшее! - выкрикнул тот, безглазый. - Тут вещи не равные - разные. Баре есть баре. Россия - Россия!