- А я что, против? Бери Успенского, не пожалеешь. Не обращай внимания на его излишнюю сухость. Он сильный работник. В Оренбурге раскрыл подпольную белогвардейскую организацию. Представляешь? С войсковой структурой. Все арестованы - более тысячи человек. В июне прошлого года мы проводили всесоюзное совещание руководителей органов НКВД. В докладе я отметил заслуги Успенского, в личной беседе после совещания пообещал ему повышение. Вот и подходящий случай.
Собственно, у Хрущёва не было веских оснований для того, чтобы отказать Ежову. Отсутствие юмора - не самый большой недостаток в человеке. К тому же зачем возражать Ежову, недавнему главному сталинскому кадровику? Судя по всему, Успенский - его протеже. Сталин поддержал их совместное предложение.
Возвращаясь в памяти к тому разговору, Никита Сергеевич ломал голову: что случилось, почему всё же Сталин дал санкцию на арест Успенского, проработавшего в этой должности всего неполных десять месяцев? Может, ответ надо искать не в возможных промахах или ошибках украинского наркома, а в новой расстановке политических сил на кремлёвском небосводе, на котором, кажется, звезда генерального комиссара государственной безопасности Николая Ежова в последнее время заметно потускнела?
Похоже, вспыхнула новая звезда - грузинского выдвиженца Лаврентия Берии. Не здесь ли разгадка?
Как-то летом, месяца три - четыре назад, Хрущёв приехал из Киева по делам в Москву. Вечером члены Политбюро собрались у Сталина. Были Ежов и вызванный из Тбилиси Берия.
- Надо бы подкрепить НКВД, - внезапно сказал Сталин, - помочь товарищу Ежову, выделить ему заместителя.
За столом стало тихо. Все опустили глаза в тарелки, догадываясь, что сейчас должно произойти нечто экстраординарное.
Эту мысль Сталин апробировал и раньше. Хрущёву вспомнилось, как однажды на ужине Сталин прямо спросил у Ежова, кого бы он хотел в замы.
- Если нужно, то дайте мне Маленкова, - ответил тогда маленький нарком.
Сталин сделал паузу, как бы обдумывая ответ, потом произнёс:
- Да, конечно, Маленков был бы хорош, но Маленкова мы дать не можем. Маленков сидит на кадрах в ЦК, и сейчас же возникнет новый вопрос: кого назначить туда? Не так-то легко подобрать человека, который заведовал бы кадрами, да ещё в Центральном Комитете. Много пройдёт времени, пока он изучит и узнает кадры.
Предложение Ежова о Маленкове не прошло. Наверное, у Сталина уже тогда была кандидатура, и ему хотелось знать, назовёт ли её кто-нибудь. Судя по всему, человека, которого Сталин в уме наметил в заместители Ежова, не называл никто, и тогда этого человека вызвали из Тбилиси в Москву.
- Так кого вы хотите в замы? - возвращаясь к прежнему разговору, спросил Сталин у Ежова.
- Не знаю, товарищ Сталин, - пожал тот худенькими плечами.
- А как вы посмотрите на то, если вам дать заместителем товарища Берию?
Ежов резко встрепенулся, но сдержался:
- Это - хорошая кандидатура. Конечно, товарищ Берия может работать, и не только заместителем. Он может быть и наркомом.
Все знали, что Берия находился с Ежовым в дружеских отношениях. Когда Лаврентий Павлович приезжал в Москву, всегда гостил у наркома внутренних дел.
- Нет, в наркомы он не годится, - не согласился Сталин. - А вот заместителем у вас он будет хорошим.
И тут же продиктовал Молотову проект постановления. Молотов всегда сам писал проекты под диктовку Сталина.
Повидавшись в Москве со старыми приятелями и обменявшись мнениями по поводу назначения Берии, Хрущёв понял, что сделано это неспроста. Сталин определённо что-то надумал. Скорее всего, он получил какие-то сведения, поколебавшие его прежнее доверие к Ежову. Именно поколебавшие, но окончательно не убедившие в нечестной игре Ежова. Для выяснения всех обстоятельств требовалось какое-то время, и потому Сталин приставил к нему своего человека - Берию, которому верил безгранично.
Три десятилетия спустя, находясь на пенсии, Хрущёв пытался разгадать эту тайну, и не смог. Несмотря на то, что к концу жизни он располагал огромным объёмом самой разнообразной информации, в том числе и по этой теме, в ней концы с концами явно не сходились. Поэтому можно представить, какие тревожные предчувствия одолевали его распухшую от тяжких дум голову в тот ноябрьский день тридцать восьмого года, когда он, узнав от Сталина о намерении арестовать своего наркома внутренних дел, ехал из Киева в Днепропетровск.
И, самое главное, не было ясности в том, против кого направлялся этот арест. Хрущёв терялся в догадках. В те далёкие времена именно таким способом конкурировавшие между собой за влияние на Сталина внутрипартийные группировки сводили счёты друг с другом. Между чьими жерновами оказался на этот раз Никита Сергеевич? Или на шахматной доске играли более крупными фигурами?
Он забылся в коротком сне под самое утро. Проснулся, когда подъезжали к Днепропетровску. Машина сбавила скорость - высокого гостя встречали местные власти. Первым к Хрущёву шагнул Задионченко.
Они обнялись, расцеловались. Первым делом хозяин области повёз прибывших в гостиницу. Лично проследил, как они разместились. После лёгкого завтрака в номере поехали в обком.
Задионченко начал докладывать обстановку. Хрущёв слушал не перебивая. Потом начал задавать вопросы. В середине разговора резко зазуммерил один из телефонов. Хрущёв по звуку определил - ВЧ.
- Здравствуйте, Лаврентий Павлович, - ответил на приветствие звонившего Задионченко. - Никита Сергеевич? Да, у нас. Сейчас, одну минуточку…
Он протянул трубку Хрущёву:
- Берия. Из Москвы. Просит вас…
- Привет, Никита! - услышал Хрущёв голос первого заместителя наркома внутренних дел. - Ты вот по дружкам своим разъезжаешь, а твой Успенский между тем сбежал.
- Как сбежал? - переспросил Хрущёв.
- Элементарно. Скрылся. Наверное, перешёл границу…
- Не может быть! - вырвалось у Хрущёва.
- Тебе надо срочно возвращаться в Киев, - посоветовал Берия, - и самому возглавить поисковую работу. Поднимай всех на ноги. Если, конечно, он уже не за кордоном.
- Этого не может быть! - повторял потрясённый только что услышанной новостью Хрущёв.
- Может - не может… Сейчас не гадать надо, - раздражённо оборвал его Берия, - а принимать меры к недопущению перехода границы. Немедленно закрой её! Предупреди погранвойска - пусть усилят охрану сухопутной и морской границы. Птица не должна перелететь!..
Положив трубку, Хрущёв вытер носовым платком вспотевшую лысину. Взглянул на Задионченко, нетерпеливо ждавшего разъяснений.
- Поездка по области отменяется, - сказал Хрущёв. - Встреча с активом - тоже. ЧП в Киеве. Мне надо срочно возвращаться назад. Сбежал Успенский…
Задионченко растерянно заморгал глазами - он хорошо знал нового наркома внутренних дел. Это был человек их команды.
Через полчаса машина первого секретаря ЦК Компартии Украины в сопровождении киевской охраны и местных чекистов на бешеной скорости миновала зачуханные днепропетровские окраины и вырвалась на широкое шоссе.
Народного комиссара внутренних дел Украинской ССР, комиссара государственной безопасности третьего ранга Александра Успенского хватились 15 ноября.
Обычно он приезжал в наркомат к десяти - одиннадцати часам утра. Сталин, как известно, был "совой", работал по ночам, спать ложился под утро, и потому вся советская бюрократия подлаживалась под рабочий распорядок вождя. Естественно, пример показывали органы НКВД.
Успенский не появился в своём кабинете ни в двенадцать, ни три часа спустя. Это было непохоже на педантичного наркома. Секретари и помощники нетерпеливо посматривали на часы, прислушивались к шагам в коридоре, ожидая, что вот-вот откроется дверь и в приёмную стремительной, как всегда, походкой войдёт шеф.
О его опоздании в наркомате никто не был предупреждён, что тоже вызывало недоумение. Успенский всегда сообщал своим ближайшим помощникам, где он будет находиться.
- Может, заболел? - неуверенно высказал предположение кто-то из секретарей.
И, хотя вчера все видели его живым и здоровым, без всяких признаков малейшего недомогания, всё же решили позвонить домой - а вдруг и в самом деле расхворался?
Трубку телефона взяла жена наркома.
- Как нет на работе? - удивилась она, выслушав помощника. - Он уехал в наркомат вчера вечером, сказал, что будет там до утра.
- И домой сегодня не возвращался?
- Нет.
- Ладно. Спасибо. Извините за беспокойство. Наверное, срочно вызвали в ЦК или в Совнарком.
Помощник в растерянности опустил телефонную трубку. Такого с его шефом прежде не случалось.
- Ничего, подождём немного. Мало ли чего…
Прошло ещё два долгих часа - нарком не появлялся. На телефонные звонки на всякий случай отвечали - скоро будет.
Начали вспоминать, кто и когда видел его в последний раз. Весь вчерашний день нарком провёл в своём кабинете. Примерно в шесть вечера сказал, чтобы вызвали машину. Дежурный секретарь поручение выполнил:
- Товарищ нарком, машина у подъезда!
- Хорошо. Съезжу домой пообедаю и заодно переоденусь в штатское - вечером предстоит работа в городе, - сказал Успенский. - А вы можете быть свободны. Отдыхайте. Ваша смена закончилась?
- Так точно!
- Кто вас сменяет сегодня?
Дежурный секретарь назвал фамилию своего сменщика.
- Передайте ему, что, возможно, меня ночью не будет, - сказал нарком.
- Есть! - козырнул дежурный.
Вскоре нарком уехал, а вслед за ним, сдав дежурство по приёмной сменщику и поставив его в известность о полученном распоряжении, отправился домой и секретарь.