Он сказал это не потому, что он все еще был непримиримо зол за перенесенное им осквернение своей чести, а потому что он видел груды развалин, так как национальное движение со всеми его надеждами лежало поверженным на земле.
Наше вмешательство
Я вернулся из Франции, чтобы спасти из этого хаоса то, что еще можно было спасти. Я сразу пригласил "Вэкэрештскую группу" и представителей студенчества всех четырех университетов в Яссы на срочное совещание. Моим намерением было локализовать очаг разногласий в движении и создать сплоченное единство из молодежи. Я хотел решительно воспрепятствовать проникновению этой атмосферы взаимной ненависти, перемалывающей и изматывающей ряды стариков, в ряды молодежи. Я хотел внушить этой молодой команде, что ненависть и расхождения означают смерть для нашего движения. Как только бы эта сплоченная команда стояла за мной, я хотел прорвать фронты стариков и оказать соответствующее давление на обе части. Вследствие этого я надеялся, что восстановлю единство и спасу ситуацию.
Из моего плана ничего не вышло. Молодежь тоже уже была охвачена пламенем ненависти.
Так случилось, что мое предложение не нашло никакого отклика в молодых сердцах даже в Яссах, где у меня были, все же, такие тесные связи с ясской молодежью. Во главе ясского студенчества, которое в те злосчастные часы могло бы дать знак к спасительному шагу, стояли слабые люди, элементы, склонявшиеся к низости и подлости.
Никто из этих молодых людей не встал, никто не выступил за мое предложение. Только "Вэкэрештская группа" единодушно стояла на моей стороне. К ним добавились еще десять молодых ясских студентов и несколько трансильванцев с Ионом Баней во главе. Это было все, что из румынской молодежи было на моей стороне.
Но я не опустил руки, а упорно придерживался своего плана. Я со всей группой поехал в Бухарест и хотел обратиться к обоим направлениям "Лиги". Сначала мы потребовали от так называемых "верных уставу", т.е. исключенных, что они должны быть готовы к любой жертве, чтобы восстановить единство движения. Через несколько часов я их совсем замучил. Они согласились со мной и были готовы снова сотрудничать, не вспоминая о личных обидах, но при условии, что в будущем уставы движения будут соблюдаться. Затем мы пошли к профессору Кузе. Вопреки нашим серьезным аргументам и просьбам он отказался от нашего предложения и ничего не хотел об этом знать.
Все, что мы построили за долгое время, сияние, исходившее от этого движения, не досталось нам без труда. Все выросло в жесткой борьбе, шаг за шагом. Сколько решений приходилось нам принимать, одно тяжелее другого, как многим опасностям мы сопротивлялись, сколько риска взяли на себя, сколько душевной и физической боли мы испытали и добровольно перенесли. Как замучили нас эти страдания! Чем была наша прежняя жизнь! Кровь, борьба, опасность и жертва изо дня в день. И теперь все перед нашими глазами превращалось в пыль и пепел. Мы стояли перед пустотой.
ЛЕГИОН АРХАНГЕЛА МИХАИЛА
Основание
Ввиду изображенной выше ситуации я решил не присоединяться ни к одному, ни к другому лагерю. С другой стороны, я также не собирался отказываться и отстраняться от борьбы. Потому я начал, под свою ответственность, организовывать молодежь в соответствии с моим духом и моими мыслями. Я был решительно настроен продолжать борьбу и ни в коем случае не складывать оружие. Посреди этой неразберихи и в эти полные тревог и забот часы мы вспомнили об иконе, которая в свое время придала нам силы в тюрьме Вэкэрешти.
Мы должны были тверже сплотить ряды и продолжать бороться под знаком этой иконы. Архангел Михаил должен был стать нашим образцом и покровителем. Поэтому мы перенесли эту икону из церкви Святого Спиридона, которую она украшала три последних года, в Яссы, в наш новый дом. Как один человек Вэкэрештская группа стояла на моей стороне. Я пригласил их и еще нескольких студентов, которые поддерживали меня, на пятницу, 24 июня 1927 года, в Яссы. В десять часов вечера мы встретились в моей квартире на Цветочной улице.
За несколько минут до нашей встречи я записал в журнал под "номером 1" следующий приказ:
"Сегодня в пятницу, 24 июня 1927 года, в день Иоанна-Крестителя, в 10 часов вечера, основывается "Легион Архангела Михаила" под моим руководством.
Чья вера не знает границ, пусть вступает в наши ряды. Кто же сомневается и колеблется, тот пусть остается в стороне от нас. Начальником постоянного караула у святой иконы назначаю Раду Мироновича.
Корнелиу Зеля Кодряну".
Этот первый смотр продолжался точно одну минуту, ровно столько, сколько я читал указанный выше приказ. После этого все присутствующие удалились. Каждый должен был в одиночку посоветоваться с самим собой и точно проверить себя, был ли он духовно достаточно силен и всерьез решителен, чтобы присоединиться к этой новой общности.
Здесь сначала вообще не было никакой программы. Единственная программа была: моя жизнь в борьбе и героическая позиция моих товарищей, которые страдали со мной в тюрьме.
Но даже им я дал время на размышление. Каждый должен был проверить себя в душе, не жило ли в нем все еще тихое сомнение, делавшее его неуверенным. Так как тот, кто в этот момент присоединялся к нам, должен был знать, что его жизнь больше не принадлежала ему. Для него не было отныне колебаний и никакого возврата! Наша духовная позиция, из которой родился легион, была: Нам совершенно безразлично, победим ли мы, или потерпим поражение и отдадим свою жизнь. Для нас важно, что мы пойдем вперед в железной сплоченности! Если мы маршируем сплоченно вперед, несем в сердце Бога и право на жизнь нашего народа и непоколебимо шагаем в новое будущее, то наш шаг, принесет ли он победу, поражение или смерть, будет благословлен судьбой и принесет богатые плоды нашему народу.
Той же ночью я написал еще два письма и записал их оба в наш журнал. Одно было направлено профессору Кузе, другое профессору Шумуляну. На следующий день в десять часов утра мы, "вэкэрештцы", снова собрались и пошли к профессору Кузе.
После многих лет самой жесткой борьбы и самых тяжелых испытаний, которые мы вместе пережили плечом к плечу, мы теперь шли, чтобы навсегда попрощаться с профессором Кузой. Мы хотели просить его освободить нас от присяги, которую мы дали ему.
Профессор Куза принял нас в той же комнате, в которой он 28 лет назад крестил меня как мой крестный отец.
Здесь он теперь стоял прямо у своего письменного стола, когда я зачитывал ему следующее письмо:
"Господин профессор! Сегодня мы приходим к вам в последний раз, чтобы навсегда проститься с вами. Мы просим вас, чтобы вы освободили нас от нашей клятвы. Тем путем, на который вы ступили, мы больше не можем следовать за вами, так как мы больше не верим в этот путь. Но без веры мы не можем идти с вами, так как только вера придала нам силу и порыв в нашей прежней борьбе. Поэтому мы просим вас освободить нас от нашей клятвы. Мы хотим продолжать борьбу одни, и хотим полагаться в этой борьбе на нашу собственную силу и наше собственное сердце".
На это профессор Куза дал нам следующий ответ:
"Мои дорогие! Я освобождаю вас от клятвы, в которой вы клялись мне, и одновременно дам вам совет на ваш дальнейший жизненный путь, по которому вы должны отныне идти одни: Берегитесь, чтобы не совершать ошибок, так как, особенно в политике, каждая ошибка горько мстит. Помните об ошибках Петре Карпа, вы знаете, что они стали для него роковыми. Я желаю вам всего хорошего на вашем жизненном пути".
После этого он пожал каждому руку, и мы ушли.
Мы были убеждены, что поступили тут правильно и достойно. Мы шли дорогой чести, как борцы мы не могли идти никаким иным путем.
От профессора Кузы мы пошли к профессору Шумуляну и тоже зачитали ему письмо примерно того же содержания. Мы сообщили ему в нем, что мы не можем последовать также и за его "верной уставу" группой. Мы решили пойти собственным путем, нашим путем.
Когда мы покидали его дом, мы чувствовали в нашем сердце большое одиночество. Отныне мы должны были прокладывать наш жизненный путь сами и могли полагаться при этом только на нашу собственную силу. Мы объединились еще крепче вокруг нашего символа. Чем сильнее угнетали нас трудности, и чем больше ударов сыпалось на нас со всех сторон, тем более непоколебимо стояли мы под иконой и защитой божественного воина, Архангела Михаила, и под сенью его пылающего меча. Для нас он больше не был мертвой картиной. Живым и сильным представлялся он нам, мы чувствовали его дух в нашей группе.
Перед его иконой и его горящим мечом мы попеременно стояли в карауле день и ночь.
Материальное
Когда мы собрались в комнате нашего дома, пятеро "вэкэрештцев" и десять других студентов, чтобы написать несколько писем нашим знакомым и сообщить им о нашем решении, лишь тогда мы заметили, насколько мы бедны. У всех нас не было даже денег, чтобы купить конверты и почтовые марки. До сих пор мы, если у нас чего-то не было, шли к нашим более старшим товарищам, но теперь у нас не было никого, от которого мы могли бы ожидать помощь. Создавать политическую организацию без копейки в кармане, это все-таки рискованное дело. Мы живем в такое время, в котором деньги всемогущи. Никто не решится предпринимать даже самое незначительное дело, не спросив себя заранее: "А сколько денег у тебя есть?"
Но Всемогущий Бог хотел показать миру, что в борьбе и в победе легионеров деньги, материальное, не играют роли.
Нашим решительным поступком мы освободились от образа мыслей, который до сих пор всемогуще царил над миром и временем. Мы заставим умереть внутри нас один мир, и заменим его другим, более высоким, поднимающимся до самих звезд.