Руководитель, если он хочет иметь за собой мировоззренчески сплоченное окружение, должен беспрерывно обучать всех своих борцов в своем духе и снова и снова направлять их к цели. Кроме того, он должен разработать точный план, по которому он должен давать свои приказы. Он должен быть неутомимым служителем единства своего движения. Он должен с любовью, замечаниями, разъяснениями и наказаниями вновь и вновь стремиться к тому, чтобы преодолевать и сглаживать недоразумения и внутренние противоречия, которые все равно присущи каждому движению. Он должен неутомимо напоминать всем о строгом исполнении долга. Он сам должен действовать с самой скрупулезной справедливостью и сам должен точь-в-точь следовать директивам своего руководства, которые он установил самому себе и которыми он собрал вокруг себя людей.
Из всех этих требований профессор Куза не соответствовал ни одному. Он не учил своих людей. Он даже не хотел проводить совещания. Его подчиненные приходили и говорили: "Мы непременно должны провести совещание, господин Куза. Мы должны знать, какую позицию нам занять в парламенте". У Кузы на это всегда был только один ответ: "Нам не нужны никакие совещания, ведь мы не политическая партия!"
Никогда он не давал никаких письменных директив. Можно найти ценные книги, которые написал профессор Куза. Можно прочесть бесчисленные листовки и сотни статей, которые вышли из-под его пера. Но ни один человек не сможет показать мне хотя бы три циркуляра, директивы или организационных приказа, которые Куза за время с марта 1923 года, когда "Лига" была основана, до ее роспуска 20 мая 1927 года написал для своего полного бурного энтузиазма движения.
Профессор Куза мог только призывать, но никогда не мог действительно вдохновлять. Он также и наказывал, но где бы он ни делал этого, он вызывал этим катастрофу, так как наказывал он без величия и без любви.
Потому понятно, что по указанным выше причинам несколько депутатов, которые видели это неудовлетворительное положение, собрались и выразили свое недовольство. Они видели, что движение с каждым днем все быстрее мчалось навстречу своему краху, особенно когда Куза с парламентской трибуны делал заявления, которые приводили к буквально катастрофическим последствиям в рядах движения и парализовали умы. Когда, например, после открытия парламента один депутат "Лиги" протестовал против террора правительства в Фокшанах и требовал отмены осадного положения и устранения цензуры, профессор Куза поднялся и заявил, что правительство поступило правильно, когда ввело осадное положение. Он, мол, сам поступил бы на месте правительства точно таким же образом, так как евреи подстрекали людей, и положение было крайне напряженным. Когда он спорил с Национально-крестьянской партией, которая тогда была в оппозиции, он заявил: Народная партия генерала Авереску могла бы стать решающим фактором в правительстве, если бы она присоединилась к Либеральной партии, и генерал Авереску принял бы мировоззрение "Лиги". Он высказывался так в парламенте в то время, когда тысячи избитых полицейскими дубинками, истязаемых людей лихорадочно ждали публичного осуждения силовых методов правительства. Вследствие этого он вызвал всеобщее разочарование и уныние.
Эта позиция руководителя национального движения была безответственной и неслыханной. Он защищал и прославлял партии, которые национальное движение клеймило как беду для страны. Против этих партий национальное движение боролось самыми тяжелыми жертвами, чтобы дать стране новое будущее.
Тем самым профессор Куза вынес приговор своему собственному движению. Когда эту парламентскую систему ротации Либеральной и Народной партии, которую ты на протяжении всей жизни клеймил и разоблачал как антинародную, внезапно начинаешь расхваливать до небес, то тем самым с самого начала лишаешь национальное движение, руководителем которого ты был, всех возможностей и любых перспектив на победу. Этой позицией можно было только доказать, что даже сам руководитель не верил в победу своего движения. Но что можно сказать о командующем смелыми и самоотверженными войсками, если он накануне битвы прославляет вражеские войска и пророчит их победу? Что произойдет с солдатами, которые вместо уверенных в победе слов своего командира слышат от него только о победных перспективах врагов? Войска разочаруются и разойдутся на все четыре стороны.
Так и случилось. Многие борцы за национальное движение утратили надежду и рассеялись. Неслыханная позиция Кузы вызвала негодование наших депутатов, которое они выразили открыто и прямо. Это было ошибкой. Они могли выражать свое недовольство только перед руководителем партии и в самом узком кругу партийного руководства. Однако, они вышли за этот круг и обратились к общественности. В таком положении каждое брошенное слово означает новую беду и только делает вызванную руководителем неразбериху еще больше. Это продолжалось до тех пор, пока однажды депутат Паул Илиеску без обоснованного повода и без проверки, то есть, вопреки всем правилам, был исключен из "Лиги". Мало того. Не посоветовавшись ни с одним депутатом, профессор Куза заявил с парламентской трибуны, что он исключил депутата Паула Илиеску из "Лиги". Затем он потребовал, чтобы Илиеску лишили мандата и объявили мандат уезда Кымпулунг вакантным. Заявление это было для депутатов "Лиги" подобно грому среди ясного неба. Два дня спустя профессор Шумуляну передал палате меморандум, подписанный еще четырьмя депутатами: профессором Ионом Зеля Кодряну, Валером Попом, доктором Хараламбом Василиу и профессором Кырланом. В меморандуме подписавшиеся объявили заявление профессора Кузы преждевременным, так как уставы "Лиги" предусматривали, что вопрос исключения может решать только партийный комитет. Но в данном случае комитет ничего не знал обо всем этом деле. Комитет даже не знал, что Илиеску в чем-то якобы провинился. Он потребовал сначала выслушать самого Илиеску, чтобы тот смог защищаться. Комитет требовал уважения к уставам и законам движения, выполнять которые поклялись все. Одновременно комитет в подобном духе обратился к профессору Кузе.
Результат этих заявлений? Все депутаты, которые подписали меморандум, тоже были исключены из "Лиги", во главе с профессором Шумуляну и моим отцом. Среди них были те, у которых было больше заслуг перед "Лигой", чем у самого профессора Кузы. Профессор Шумуляну был вице-президентом "лиги". И этих депутатов тоже без какого-либо разбирательства исключили из "Лиги".
По моему мнению, подход профессора Кузы, долгом которого как председателя было при всех мероприятиях с максимальным вниманием избегать любой угрозы движению, был совершенно неправилен. Это было несправедливо и недопустимо, тем более, принимая во внимание личности, которых это коснулось. Эти мужчины сами были основателями "Лиги" и образовывали ее комитет. Кроме того, мероприятия были необдуманны, так как профессор Куза не подумал о последствиях, которые должны были возникнуть вследствие этого для движения.
Сразу после этого исключения в газете Лиги "Apararea Nationala" утверждалось, что эти люди, в первую очередь профессор Шумуляну и Ион Зеля Кодряну, продались евреям. Эта ложь распространялась повсюду в народе. Шумуляну, которым больше четверти века был ближайшим другом Кузы и всегда занимал образцовую позицию, подвергся самой подлой атаке в газете "Apararea Nationala", издаваемой и руководимой Кузой. В ответ на эти нападки Шумуляну опубликовал листовку с заголовком: "Подлость некоторых друзей".
Эта борьба происходила перед глазами отчаявшихся соратников под радостный вой и ликование евреев.
Вот до чего дошли дела, когда я прибыл в Румынию. В парламенте как раз обсуждали, теряет ли национальный депутат, который был исключен из "Лиги", автоматически свой депутатский мандат. Еще сегодня я спрашиваю себя: оказался ли профессор Куза, когда он принимал эти меры, жертвой интриги, или он действительно был убежден, что эти меры были необходимы?
Через несколько дней ряд дальнейших членов, которые не принадлежали непосредственно к партийному руководству, попытался вмешаться. Пораженные более чем произвольными мероприятиями Кузы, они потребовали отмены исключений и строгого соблюдения уставов. После этого мы столкнулись с третьим мероприятием: этих членов тоже незамедлительно исключили и выставили за дверь. Среди них находились, в частности: генерал Макридеску, профессор Траян Брэиляну, Кристаке Соломон, профессор Кэтуняну и другие.
Целенаправленно распространялись слухи, будто и эти исключенные тоже продались евреям.
Изгнанные объединились в "Уставную лигу". Этим именем они хотели выразить, что они были настоящим законным движением "Лиги", а уже не Куза.
В ответ на это профессор Куза устроил народное собрание в Яссах. Примерно тысяча человек присутствовала на нем. Исключения были приняты к сведению и утверждены с тем обоснованием, что исключенные, мол, продались евреям.
На этом месте я хотел бы остановиться. Я думаю, изложенного мною выше вполне достаточно, чтобы понять, в каком положении оказалось наше движение. Я хотел бы лишь добавить: время показало – девять лет прошли с тех пор – что профессор Куза был неправ. Ведь ни профессор Шумуляну, честь которого так сильно пострадала, не продался евреям, ни мой отец, которого евреи почти убили. То же самое касается и других, генерала Макридеску, профессора Кэтуняну, доктора Василиу, профессора Кырлана, священника Моцы и т.д.
Позже, после ряда лет, когда "Лига" из-за этой катастрофы уже давно превратилась в груды развалин, профессор Куза однажды появился у своего прежнего друга, профессора Шумуляну, и сказал ему:
"Дорогой Шумуляну! У меня ничего нет против тебя. Давай снова станем добрыми друзьями!"
Профессор Шумуляну повернулся к нему спиной.
Затем он сказал Кузе: "Теперь уже слишком поздно!"