"На двух планетах" Курта Лассвица
В 1897 году был опубликован роман немецкого писателя Курта Лассвица "На двух планетах" ("Auf zwei Planeten"). Лассвиц неплохо знал классическую философию и, по-видимому, интересовался новейшими астрономическими открытиями. Он разделял представление о марсианах как более развитых существах, а потому сделал напрашивающийся вывод: если прогресс на красной планете ушел далеко вперед, ее обитатели наверняка уже освоили Солнечную систему.
Роман начинается с полета трех немецких ученых на воздушном шаре к Северному полюсу. Когда шар приближается к полюсу, люди в гондоле, к своему огромному удивлению, замечают внизу странное по форме здание. Воздушный шар начинает вращаться, его увлекает вверх. Оказывается, он попал в антигравитационное ("абарическое") поле, созданное между зданием на полюсе и загадочной кольцевой "станцией", расположенной неподвижно над полюсом, на высоте радиуса Земли. Заметив вторжение людей, хозяева станции отключают поле, шар падает, и ученые становятся пленниками марсиан.
Идеальное общество марсиан (нумэ), согласно Лассвицу, представляет собой единую конфедерацию народов (Соединенные Штаты Марса), подчиненных культуре наиболее развитой марсианской нации, населявшей некогда южное полушарие красной планеты. Именно эта нация взяла на себя функцию преобразователя бесплодных пустынь, построив колоссальную сеть каналов. Марсиане, как легко догадаться, живут в осуществленной утопии. Их обслуживают многочисленные хитроумные автоматы. Их общество победило голод, научившись производить синтетическую пищу. Транспортная проблема решена за счет самодвижущихся дорог. Крупные города стали анахронизмом, поскольку большинство марсиан предпочитает жить в коттеджах, в окружении садов и парков. Они давно не вели войн, но достаточно умны, чтобы в случае крайней нужды сообразить использовать антигравитационные аппараты в качестве оружия.
Свою миссию на Земле марсиане видят в том, чтобы оказать благотворное воздействие на ход человеческой истории, подняв нас до своего уровня. Однако их добросердечные намерения натыкаются на непонимание и даже сопротивление со стороны землян, которые развязывают первую межпланетную войну. Впрочем, земные нации разобщены, и, когда Англия начинает боевые действия против марсианских колонистов, к ней никто не спешит на помощь – она терпит сокрушительное поражение. Крупнейшие державы мира тут же начинают делить колонии, на Земле вспыхивает империалистическая война, и марсианам приходится объявить своей вотчиной всю нашу планету и разоружить земные армии. До последнего держалась только Россия, но и ей пришлось пойти на уступки после того, как воздушные корабли уничтожили Кронштадт и Москву.
В то же время прогрессивный дух, насаждаемый более развитой цивилизацией, быстро стал достоянием земного человечества. Земляне жаждали свобод и единства в борьбе с захватчиками. Повсеместно распространился лозунг "Марсианская культура без марсиан", а общественная организация новоиспеченных космополитов, названная Лигой Человечества, стала центром сопротивления режиму. Кончилось все, разумеется, победой земных инженеров, которые сумели воспроизвести технологии марсиан и, построив тридцать воздушных кораблей, напали на полярные базы. Марсианам ничего не оставалось, как заключить мир с повзрослевшей Землей.
Роман Курта Лассвица написан хорошим образным языком, а по количеству заложенных в нем идей даст сто очков вперед любому современному фантасту. Однако вскоре он оказался забыт, и мало кто из современных любителей жанра может похвастаться, что читал его. Произошло это, прежде всего, потому, что в том же 1897 году популярный лондонский журнал "Pearson’s magazine" начал публикацию романа "Война миров" ("The War of the Worlds"). Новый шедевр хорошо известного фантаста Герберта Уэллса мгновенно оттеснил роман Лассвица на второй план.
"Война миров" Герберта Уэллса
Интересна история появления "Войны миров". 19 октября 1888 года молодой Уэллс прочитал в родном Лондонском университете публичную лекцию на тему "Обитаемы ли планеты?". Следуя модным идеям своего времени, он в основном рассказывал о Марсе и о высокоразвитой инопланетной цивилизации, построившей сеть каналов. Теория Фламмариона – Лоуэлла увлекала будущего классика, он размышлял на эти темы и позднее опубликовал статью "Марсианский разум" ("Intelligence on Mars", 1896). В ней он доказывал: "Если принять идею об эволюции живой протоплазмы на Марсе, легко предположить, что марсиане будут существенно отличаться от землян и своим внешним обликом, и функционально, и по внешнему поведению; причем отличие может простираться за границы всего, что только подсказывает наше воображение".
Окончательным толчком для написания романа послужила прогулка с братом Фрэнком Уэллсом и странное предположение последнего: что будет, если вдруг обитатели каких-то неведомых космических миров высадятся на Земле не с целью знакомства с людьми, но с целью захвата и покорения нашей планеты.
С точки зрения приоритета Герберт Уэллс не стал первооткрывателем. Тему инопланетного вторжения до него разрабатывали и другие авторы. Например, в 1887 году, за десять лет до Уэллса, рассказ об инопланетных захватчиках "Ксипехузы" ("Les Xipehuz") опубликовал Жозеф-Анри Рони-старший. Но в "Войне миров" эта тема обрела завершенное воплощение. Уродливые марсиане на боевых треножниках, вооруженные тепловыми лучами и пьющие человеческую кровь, навсегда стали частью мировой культуры.
Уэллс поколебал обозначившееся, но еще не ставшее традиционным отношение публики к гипотетическим марсианам. Жители красной планеты превзошли землян в науке и технике, но при этом они вовсе не похожи на обитателей Утопии. Более того, с ними невозможно договориться о перемирии, с ними невозможно сосуществовать – они не гуманоиды и воспринимают людей только в качестве вкусной еды.
Примечательно, что первоначально Уэллс разделял взгляды Фламмариона. В его творчестве мы находим рассказ "Хрустальное яйцо" ("The Crystal Egg", 1897), который был издан параллельно "Войне миров". Видимо, в то время Уэллс обдумывал различные варианты возможного облика марсиан, и крылатое создание было одним из них: "Головы у них были круглые, поразительно схожие с человеческими. <…> Их серебристые, лишенные оперения крылья искрились на свету, как чешуя у рыбы, только что вынутой из воды. Впрочем, мистер Уэйс вскоре установил, что крылья эти не были похожи на крылья летучих мышей или птиц, а держались на изогнутых ребрах, расходящихся веером от туловища. (Крыло бабочки с чуть изогнутыми прожилками – вот наиболее близкое сходство.) Само туловище у них было небольшое; ниже рта выступали два пучка хватательных органов, похожих на длинные щупальца. Как это ни казалось невероятным мистеру Уэйсу, но в конце концов он пришел к мысли, что именно им, крылатым существам, принадлежат величественные дворцы, напоминающие человеческое жилье, и роскошные цветущие сады – короче говоря, все то, чем ласкала глаз широкая равнина".
Однако на Землю прилетают вовсе не эти "ангелы", а кровожадные монстры, больше всего напоминающие осьминогов. В отдельной статье "Существа, которые живут на Марсе" ("The Things that Live on Mars", 1908), опубликованной в журнале "Cosmopolitan", писатель объясняет свой выбор следующими соображениями:
"Так в какой же степени эти существа могут напоминать земное человечество? Существуют определенные черты, которыми они, вероятно, подобны нам. <…> Они, вероятно, имеют голову и глаза, и тело с позвоночным столбом, а поскольку у них из-за высокого интеллекта обязательно будет крупный мозг и так как почти у всех существ с большим мозгом он расположен вблизи глаз, то у марсиан окажется, по-видимому, крупный и пропорциональный череп. По всей вероятности, они крупнее землян, возможно, и массивнее человека в два и две трети раза. Однако это еще не означает, что они окажутся в два и две трети раза выше ростом, а признавая более рыхлое телосложение марсиан, можно допустить, что, встав в полный рост, мы будем им по пояс. <…>
Но это лишь одна из нескольких почти в равной степени допустимых возможностей. Существует фактор, на который мы можем положиться: марсиане, должно быть, имеют некий хватательный орган, во-первых, потому, что без него развитие интеллекта почти немыслимо, а во-вторых, потому, что никаким иным путем они не смогли бы осуществить свои инженерные замыслы. Для нашего воображения представляется странным, но и не менее логичным предположить вместо руки наличие хобота, как у слона, или группы щупальцев, или хоботоподобных органов. <…>