Последующие дни осады прошли для Ивана Черемисинова и его стрельцов в рутинной, но от того остававшейся тяжелой и опасной работе – постепенного подведения апрошей ко рвам, перестрелках с неприятелем и отражении его вылазок, направленных на срыв осадных работ. Видимо, стрельцы Черемисинова посменно со стрельцами других приказов несли службу и в установленной царскому приказу в первых числах сентября дьяком И. Выродковым против Царских ворот "баште" (деревянной осадной башне. – В. П.) со "многим нарядом", "полуторными пищалями и затинными" (по сообщению Курбского – 10 "дел" и 50 гаковниц), с которой "стрелцы с пищалми многие" "стреляли в город по улицам и по стенам градным и побивая многие же люди". Надо полагать, что без стрельцов Черемисинова и его самого не обошлись во время экспедиции 30 августа против казанского "князя" Япанчи, засевшего со своими людьми в Арском лесу и беспокоившего русских своими набегами.
4 сентября стрельцам Черемисинова сильно досталось во время отражения большой вылазки казанцев, сопровождавшейся атаками людей Япанчи. Как раз в этот день ратники князя М.И. Воротынского подвели туры к самому краю рва между Арскими и Царскими воротами, "и по государеву велению приидоша стрельцы и казаки и головы з боярскими людьми и ста по рву и бьющееся велми". Однако преодолеть ров шириной 3 сажени и глубиной 7 саженей стрельцам, казакам и спешенным послужильцам не удалось из-за отчаянного сопротивления казанцев. Около полудня, в обеденное время, заметив, что многие русские "разыдошася ясти", татары внезапно высыпали во множестве "изо рву, изо всех нор, из-за тарасов внезаапу" и атаковали позиции осаждавших. Немногочисленные находившиеся за турами стрельцы и казаки были опрокинуты и отступили, и, как писал Курбский, татары "всех наших далеко от дел (пушек. – В. П.) отогнали были". Лишь после того, как прибыли подкрепления, ратникам Воротынского удалось отбить отчаянную вылазку неприятеля.
Ответом на эту вылазку стал большой поход против засевшего в Арском остроге князя Япанчи. И поскольку действовать русским предстояло в лесу, на пересеченной местности, то в большую трехполковую рать под началом князя А.Б. Горбатого были включены и стрельцы. И надо полагать, в эту рать были командированы и сотни от приказа Черемисинова. 6 сентября русские войска взяли Арский острог, после чего 10 дней подвергали опустошению "Арьскую сторону". Примечательно, что во время выдвижения русских полков к острогу и последующего его двухчасового штурма снова, как и в первые дни казанской осады, "пеши стрельцы и казакы" "напред полкы пошли", поддерживая стрельбой из пищалей (стрельцы) и луков (казаки) действия спешившихся детей боярских и их послужильцев.
После возвращения рати князя Горбатого из похода прошло еще две недели, заполненные напряженной работой по подготовке решающего штурма Казани. 30 сентября были взорваны подкопы, подведенные под "тарасы", возведенные татарами у сильно поврежденных к тому времени огнем русской осадной артиллерии Царских и Арских ворот. "И взорвало тарасы и с людми казанскыми на высоту великую, и с высоты бревна падоша в город и побиша множество татар", – писал летописец. Изготовившиеся к штурму стрельцы, казаки и спешившиеся дети боярские со своими людьми под прикрытием артиллерийского огня пошли вперед, "заметали ров у города Казани хворостом з землею" и, преодолев ожесточенное сопротивление казанцев, взобрались "на стены градные и ворота града и в башню града от Арьскаго поля". Иван IV и его советники, не ожидавшие такого успеха и не приведшие заранее в готовность к общему штурму все полки, решили отвести назад людей Воротынского и присланного ему в помощь окольничего А.Д. Басманова. Однако воеводы и головы (и, надо полагать, Иван Черемисинов в их числе) отказались отдавать взятые после упорной рукопашной схватки позиции. Напротив, они поспешили укрепиться на них, "крепкыми щиты заставитися и туры засыпати землею" и, "седяще на граде два дни и две нощи, ожидая приступу".
Успех, достигнутый ратниками Воротынского и Басманова, ускорил наступление развязки. Иван IV приказал готовиться всем к общему приступу, намеченному на воскресенье, 2 октября 1552 г. – "и очистятся вси и у отцов духовных исповедаются, достойны же благодати сподобятся: приближи бо ся день, вънеже пити общая чаша всем". Неизбежность последнего "пира" стала очевидной после того, как казанцы в очередной раз отвергли предложение царя сложить оружие и выдать тех, кто развязал войну, нарушив достигнутые весной договоренности о мирном разрешении конфликта. И снова обращает на себя внимание тот факт, что согласно составленной накануне решающих событий диспозиции стрельцы под началом своих голов и казаки вместе с боярскими людьми должны были идти во главе штурмовых колонн, прокладывая дорогу спешенным детям боярским: царь "напред велел приступати со всех сторон атаманом с казакы и головам з боярьскыми людми да головам с стрелцы; и как, даст Бог, люди у города будут и на стенах, государь велел помогати другим воеводам изо всех полков з детьми боярскыми".
И вот настало утро 2 октября – дня, когда исход длившегося более столетия противостояния Москвы и Казани должен был окончательно разрешиться. Ратные люди русских полков изготовились к атаке, ожидая сигнала, который должен был возвестить о начале штурма. Спустя час после восхода солнца прозвучал сперва один, а потом второй, еще более мощный взрыв – взорвались заложенные в подкопы под казанскими валами бочки с порохом. "Абие якоже силный гром грянул, и велми земля дрогну и потрясеся… – писал русский летописец, – и страшна убо зрением земля яко тма являшеся, и на великую высоту восходяще, и многие бревна и людей на высоту возметающе…" И еще не успела рассеяться гарь и дым, поднятые взрывами, как "поиде воиньство царьское со всех стран на град". Если наши предположения верны, то стрельцы прибора Черемисинова со своим головой пошли на штурм или в районе Арских, или Царевых ворот. Преодолев упорное сопротивление казанцев, русские ворвались на улицы Казани и после кровопролитных рукопашных уличных боев обратили татар в бегство. Уцелевшие защитники города попытались прорваться из пылающей Казани через северные Елбугины ворота, но здесь были встречены ратниками полка Правой руки и почти все были перебиты или взяты в плен. Лишь немногим удалось укрыться в лесу. Взятый город подвергся разграблению и опустошению – царь повелел перебить всех "ратных" казанцев "за измену их", взяв в плен только женщин и детей, а все имущество жителей отдал своим воинам в награду за их труды. "А побитых во граде толико множество лежаша, – описывал летописец мрачный "пейзаж после битвы", – яко по всему граду не бе где ступити не на мертвых; за царевым же двором костры мертвых лежащее с стенами градными ровно, рвы же на той стороне града полны мертвых лежаша, и по Казань по реку, и в реке, и за рекою по всему лугу мертвии погании лежаша".
Итак, 2 октября Казань пала, Казанское царство вошло в состав Русского государства, а Иван IV мог теперь именовать себя "царем казанским". По случаю "казанского взятья" по возвращении царя в столицу в Москве прошли трехдневные торжества и "жяловал государь бояр своих и воевод и дворян и всех детей боярских и всех воинов по достоянию, шюбами многоцветными своих плеч, бархаты з золотом, на соболях, и купки, иным же шубы и ковши, иным шюбы и кони и доспехи иным ис казны денги и платие". Значимости свершившегося события соответствовал и размах, с которых Иван одарил своих служилых людей, – согласно летописи, за три дня "роздал государь казны своеи, по смете казначеев за все денгами, и платья и судов, доспеху и коней и денег, оприч вотчин и поместей и кормленей, 48 000 рублев". В сохранившихся источниках нет сведений о том, как именно были пожалованы за свои ратные подвиги во время осады и штурма Казани Иван Черемисинов и его люди, но в том, что они получили заслуженное "царское жалованье", нет никаких сомнений. Рядовые стрельцы, по тогдашнему обычаю, получили серебряные "новгородки" (начальные люди) и "московки" (рядовые стрельцы). Сам же стрелецкий голова, как недостаточно "дородный", вряд ли, конечно, сподобился шубы с царского плеча или "фрязского купка", но вот коня, доспех и совершенно точно "денгу золотую" получил за свою ратную службу всенепременно.