Контекст таких определений, впрочем, мог быть и шире - достаточно вспомнить хотя бы шекспировский афоризм, слова Марцелло из Гамлета: "Прогнило что-то в Датском королевстве" (Акт 1. Сцена 4, в оригинале: "Something is rotten in the state of Denmark"), - пьесы, заметим попутно для любителей интертекста, занятно перекликающейся (в сценах с призраком, являющимся Гамлету) также с текстом "Коммунистического манифеста" Маркса и Энгельса, возвестивших о приходе "призрака коммунизма" . В 1930-е годы использование медико-гигиенических сравнений в политическом лексиконе широко распространяется в нацистской пропаганде, тексты которой пестрят упоминаниями о еврейской заразе, "гнойниках" и "язвах" либерализма, "трупном яде" марксизма и т. д. Советская пропаганда здесь, как и во многих других случаях, дублирует подобные инвективы .
В языковой ретроспективе советской эпохи метафорика гнилости и умирания стала исключительно продуктивной для ее специализированно "научного" (преимущественно - политико-экономического) использования. Однако эффективность связанного с ней словоупотребления охватывает и те случаи, когда речь заходит о необходимости осуждения чего бы то ни было как идеологически чужого - не обязательно западного или прозападного, но обязательно не- или антисоветского. В 1931 году излюбленные Лениным "гигиенические определения" соответствующим образом дополнил Сталин. В "Письме в редакцию журнала "Пролетарская революция"" ("О некоторых вопросах истории большевизма") Сталин, понося историка А. Слуцкого и вместе с ним всех тех, кто видел в троцкизме одну из фракций коммунизма, а не "передовой отряд контрреволюционной буржуазии", заявлял, что сама дискуссия с "фальсификатором" партийной истории стала возможной как проявление "гнилого либерализма", "имеющего теперь среди одной части большевиков некоторое распространение" . "Письмо" Сталина незамедлительно обрело статус программного документа о надлежащем изучении истории, а слова о "гнилом либерализме" стали расхожей инвективой по адресу очередных жертв идеологических чисток .
Помимо Ленина и Сталина, в склонности к закреплению в советском общественно-политическом дискурсе метафор гниения, разложения и заразы особая роль должна быть отведена Максиму Горькому, публицистические тексты которого в 1930-е годы едва ли не психотично варьируют нехитрый набор "(анти)гигиенических" и медицинских сравнений:
"Фашизм <…> есть не что иное, как попытка укрепления разрушающегося, изгнившего капиталистического строя" ("Работнице и крестьянке", 1933). "Расовая теория - последний "идеологический" резерв издыхающего капитализма, но гнилое дыхание его может отравить даже здравомыслящих людей" ("Пролетарский гуманизм", 1934). "Человечество не может погибнуть оттого, что некое незначительное его меньшинство творчески одряхлело и разлагается от страха пред жизнью и от болезненной, неизлечимой жажды наживы. Гибель этого меньшинства - акт величайшей справедливости, и акт этот история повелевает свершить пролетариату" ("Пролетарский гуманизм", 1934). "/Н/еизбежны все и всяческие мерзости, истекающие из гнойника, называемого капитализмом. Но против этого гнойника, все яснее освещая его отвратительное, тошнотворное, кровавое паскудство, встает и растет уже непобедимое" ("Литературные забавы", 1934). "Нам хорошо известно, какой гнилью нагружена душа буржуазной личности" (Доклад на Первом всесоюзном съезде советских писателей, 1934). "Путь пролетариата к победе становится все шире, все более ясно виден <…> Но капитализм все еще жив и действует, отравляя зловонием людей, созданных им, воспитанных на его гнилой и грязной почве" (Третьему краевому съезду советов, 1935) .
Такие примеры можно множить, но публицистический энтузиазм советского классика не ограничивался пусть и отталкивающим, но все же несколько абстрактным словоупотреблением. В стремлении конкретизировать полюбившиеся сравнения Горький апеллировал к общепонятной образности и "диагностическим" данным, демонстрируя незаурядный интерес к сфере психиатрии и особенно сексопатологии. "Капитализм насилует мир, как дряхлый старик молодую здоровую женщину, оплодотворить он ее уже не может ничем, кроме старческих болезней" ("О культурах", 1935). "Парады фашистов <…> это - парады рахитичной, золотушной, чахоточной молодежи, которая хочет жить со всею жаждой больных людей, способных принять все, что дает им свободу выявить гнойное кипение их отравленной крови. В тысячах серых, худосочных лиц здоровые полнокровные лица заметны особенно резко, потому что их мало" ("Пролетарский гуманизм", 1934) . Но и это, как выясняется, еще не все: "Уже сложилась саркастическая поговорка, - напоминает Горький: "Уничтожьте гомосексуалистов - фашизм исчезнет"", тогда как в СССР - "в стране, где мужественно и успешно хозяйствует пролетариат, гомосексуализм, развращающий молодежь, признан социально преступным" ("Пролетарский гуманизм", 1934) .
В доказательство того, что "мир буржуазии <…> психически болен", приводится ссылка на "сообщение одной из газет": "Никогда еще количество сумасшедших не было так велико в Америке, как сейчас. Один видный психиатр высчитал, что если распространение душевных заболеваний будет и впредь идти тем же темпом, через семьдесят пять лет (т. е. к 2008 году, отсчитывая от времени написания Горьким цитируемого текста. - К.Б. ) половина всего населения С. Штатов будет сидеть в сумасшедших домах, а другой половине придется работать на их содержание" ("О воспитании правдой", 1933) . Но западный мир не только болен - он стремится заразить других, ведь его слуги "организуют новую всемирную бойню на земле, на воде, под землей, в воздухе, с применением ядовитых газов, бактерий чумы и других эпидемий" ("Пролетарская ненависть", 1935) .