Пушкин не указал статью Тредиаковского, из которой он привел вышеуказанный фрагмент, близкий к открытию, сформулированному Ваккельнагелем лишь через сто с лишним лет, возможно, она еще обнаружится в архивах ученого, которые еще далеко не все изучены. Равно как не изучено до конца влияние устного народного творчества на формирование ученого-лингвиста мирового уровня, опередившего на полтора-два века своих последователей в этой области.
Свое отношение к фольклору он приводит, например, в статье "Мнение о начале поэзии и стихов вообще", анализируя образцы русских народных песен и сопровождая их следующими примечаниями: "…видно и ныне по мужицким песням, что древнейшие стихи наши, бывшие в употреблении у жрецов наших, состояли стопами, были без рифм, и имели тоническое количество слогов, да и односложные слова почитались по вольности общими… Прошу читателя не зазрить меня и извинить, что сообщаю здесь несколько отрывченков от наших подлых, но коренных стихов: делаю я сие токмо в показание примера". Вот эти образцы.
Хорей:
Отста | вала | лебедь |бела | я
Как от | стада | лебе |дино | ва
Хорей с дактилем:
У ко | лодезя, | у сту | денова,
Доброй | молодец | сам ко | ня поил,
Красна | девица | воду | черпала
Дактиль:
Ярка не | ярка, ба | ран не ба | ран
Стара о | вечка не | ярина | чка
Иамб:
Дале | че ох | дале | че во | чистом | поле
Не трав | ка не | мурав | ка за | шата | лася
Анапест:
Ой ты по | люшко по |люшко чи |стое,
Ничево | мне ты по |ле не ро |дило,
Ох ты ро | дило толь |ко роки |тов куст.
Приводя этот пример столь тактичного обращения уже маститого ученого-филолога с поэтическим народным творчеством, известный филолог Е. В. Матвеева пишет: "Надо было иметь чувство народной гордости, чтобы в обстановке постоянной травли, издевательств и насмешек указать на высокое значение "подлой" поэзии, родной народной песни и назвать ее образцом поэтического стиха. Это мог сделать только большой патриот своего отечества.
В тексте "Слова" имеется весьма объемный фрагмент, содержательная часть которого не имеет никакого отношения к Повести. Это нами уже ранее упоминаемый фрагмент о Всеславе Полоцком. В настоящем контексте нашего сочинения он интересен с совершенно необычной стороны, о чем за 200 лет изучения Памятника ни один из многочисленной когорты исследователей ни разу даже не упомянул. Ниже приведен этот фрагмент полностью:
На седьмом вѣцѣ Трояни
връже Всеславъ жребий
о дѣвицю себѣ любу.
Тъй клюками подпръ ся о кони
и скочи къ граду Кыеву
и дотчеся стружиемъ
злата стола киевьскаго.
Скочи отъ нихъ лютымъ звѣремъ
въ плъночи изъ Бѣлаграда,
обѣсися синѣ мьглѣ утраже вазни,
с три кусы отвори врата Новуграду,
разшибе славу Ярославу,
скочи влъкомъ
до Немиги съ Дудутокъ.
На Немизѣ снопы стрелютъ головами,
молотятъ чепи харалужными,
на тоцъ животъ кладутъ,
вѣютъ душу отъ тѣла.
Немиѣ кровави брезѣ
не бологомъ бяхуть посѣяни -
посѣяни костьми русскихъ сыновъ.
Всеславъ князь людемъ судяше,
княземъ грады рядяше,
а самъ въ ночь влъкомъ рыскаше:
изъ Кыева дорискаше до куръ Тмутараканя,
великому Хръсови влъкомъ пути прерыскаше.
Тому въ Полотьскѣ позвонише заутреннюю рано
у Святые Софеи въ колоколы,
а онъ въ Кыевѣ звонъ слыша.
Аще и вѣща душа въ дръзѣ тѣлѣ,
нъ часто бѣды страдаше.
Тому вѣщей Боянѣ
и пръвое припѣвку, смысленый, рече:
"Ни хытру,
ни горазду,
ни птицю горазду
суда божиа не минути.
Нетрудно заметить, что в тексте начисто отсутствуют энклитики, в то время как в предыдущей и последующей строфах – их целая россыпь: по три энклитики в девятистрочных строфах. Что бы это значило? Выскажем версию, что данный фрагмент о Всеславе Полоцком внесен в текст "Слова" в процессе его "затемнения", то есть графом А. Н. Мусиным-Пушкиным, совершенно не владеющими техникой энклитик. Понятно, что и текст самого фрагмента откуда-то ими заимствован, возможно, даже из другого сочинения В. К. Тредиаковского, протограф которого был уничтожен ("сгорел" в Московском пожаре 1812 года)
Тредиаковский не раз в своих сочинениях указывает на открытые им правила стихосложения и подчеркивает свое первенство в этом деле. Так, например, в статье "Новый и краткий способ к сложению российских стихов" он говорит: "… видя, что наши стихи все прозаичны и на стихи не походят: того ради неусыпным моим прилежанием и всегдашним о том рассуждением старался я всячески, чтобы нашим стихам недаром называться стихами, да уже и льщу себя, что я нашел в них силу. Итак, – продолжает он, – дерзаю надеяться, что благороднейшая, преславнейшая, величайшая и цветущая Россия удостоит меня за прежние мои прощения в тот образ, что и первой я, как мне кажется, привел в порядок наши стихи, да и первой же обещаюсь переправить… все мои стихи",.
Некоторые исследователи предполагают, как указывает С. М. Бонди, что Тредиаковский только узаконил тот процесс, который и без того совершался или даже уже совершился в русском стихе. Такое предположение С. М. Бонди считает неправильным. По его мнению, здесь была не постепенная эволюция, закончившаяся ко времени Тредиаковского, который фиксировал ее результаты, а подлинное открытие Тредиаковского, оказавшее громадное влияние на всю дальнейшую историю русского стиха.
Значительное место в поэтическом творчестве Тредиаковского занимает церковно-славянская тематика (написание целой серии псалмов, упоминаемый выше перевод библейской Псалтири на современный церковно-славянский язык), что не могло не отразиться на лексике и фразеологии "Слова о полку Игореве", хотя прямых упоминаний Господа, Христа, Богородицы в его тексте не встречается. Как уже упоминалось ранее, на это противоречие впервые обратил внимание В. Н. Перетц, который писал: "Теперь для меня ясно, что кроме библейской лексики, кроме отдельных случайных художественных образов, кроме отражения библейских воззрений, верований, в "Слове" нашли себе место и другие библейские мотивы, которые по своему содержанию были в том или ином отношении близки творчеству автора "Слова". Ряд словесных формул, употребленных в "Слове" наподобие библейских … не оставляют места сомнению в том, что автор "Слова" творил в пределах стиля, данного определенной литературной традицией, притом традицией, коренящейся в библейской письменности. Перетц замечает, что целый ряд образов "Слова", возводимых многими исследователями к народно-поэтическим корням, "находят себе объяснение в древнем переводе библейских книг, то есть имеют книжное происхождение". Приведем несколько таких совпадений текстов "Слова" и Псалтири, переведенной В. К. Тредиаковским, а также из Библии:
"истягну умь крѣпостiю своею" – "истяжи мя и разумеи пути моя"
(Псалтирь);
"луци… напряжени" – "лук напряжен"
(в Библии);
"сабли изъострени" – "стрелы сильнаго изострены"
(Псалтирь);
"взмути рѣки и озеры, иссуши потоки и болота" – "ты разверже источникы и потокы, ты исуши рекы Афамля"
(Псалтирь);
"въ полѣ безводнѣ жаждею имь лучи съпряже" -
"удовлил есть пустыню въ жажю зноя", "въ безводнѣ",
"заблудиша в пустыне безводне"
(Псалтирь);
"поостри сердца своего мужествомъ" – "поостриша язык свой"