Я сажусь на диван и впиваюсь взглядом на него, стоящего у окна. Он смотрит куда-то вдаль, совершенно спокоен. Не то что я, ощущающая, что мое сердце вот-вот выскочит через горло. Дольше, чем должна бы, я трачу время на его грудь, на ее очертания: идеальные круглые маленькие соски; карта мышц, состоящая из квадратов, прямоугольников, стремительных линий и острых углов. Треугольник, где его тазовые кости встречаются с мышцами. Я чувствую, как он смотрит на меня, когда я рисую полоску темных волос ниже его пупка.
- Мне снять джинсы?
- Да, - не подумав, отвечаю я и тут же вскрикиваю: - Нет! Нет. Господи боже, так нормально.
Мое сердце еще никогда не грохотало так тяжело.
Он выдает кривоватую полуулыбку. Мне не жаль потратить и год, чтобы воспроизвести на рисунке точную форму его губ в этот момент.
- Я действительно не против, - тихо говорит он.
Дьявол на моем плече говорит мне: "Давай! Соглашайся. Твой геометрический стиль будет неполным без изображения его ног. Это поможет".
Ангел же просто пожимает плечами и смотрит куда-то в сторону.
- Если ты уверен, - говорю я, затем, откашлявшись, поясняю: - Ты же знаешь, мне не очень удаются ноги и…
Уже расстегнув одну пуговицу ширинки, он стягивает ткань вниз, одновременно с этим я слышу легкие щелчки расстегивающихся остальных пуговиц.
Для нашей дружбы было бы правильней, отведи я взгляд, но я не могу.
- Лола?
Мне стоит титанических усилий перевести взгляд на его лицо.
- Да?
Ничего не отвечая, он удерживает мой взгляд, стаскивает джинсы с бедер и отпихивает их в сторону.
- Да? - повторяю я. Я дышу слишком тяжело. Должно быть, это заметно.
Сейчас все по-другому. Сегодня утром произошло нечто, вышедшее за рамки обычных Лола+Оливер. Ощущение, будто мы шагнули через порог Страны Чудес.
- Где ты хочешь?
- Хочу тебя?
- Чтобы я встал.
- О-о, - я откашливаюсь. - Прямо здесь будет хорошо.
- Я не пересвечен?
Есть немного, но я не доверяю сейчас сама себе, чтобы попросить его куда-нибудь передвинуться.
- Я могу и сесть… - начинает он.
- Лучше просто ложись или… - я резко останавливаюсь, когда до меня доходит, что я сказала. Вот дерьмо, - или сядь. Сидя будет прекрасно. В общем, как угодно.
С легкой загадочной улыбкой он идет к ковру в центре комнаты и ложится посередине огромного солнечного луча.
На панно изображена девушка, смотрящая на парня, и ее кожу ласкают языки голубого пламени.
Скрестив ноги в лодыжках, Оливер складывает руки за головой и закрывает глаза.
Член.
ЕГО ЧЛЕН.
Это все, что я могу видеть.
Он там, под его боксерами, наполовину твердый и очевидно не обрезанный; он как продолжение линии его бедра.
Господи боже мой.
Он большой. И если станет тверже, то может выбить женщине все зубы, когда он трахнет ее рот.
Я склоняю голову, а моя рука зависает над бумагой. Почему он почти твердый? Такие мужские штуки случаются всякий раз, когда их рисуют? Вероятно, так. А каково это: потрясающе или дико неловко?
Думаю, у Оливера первый вариант, потому что вы только посмотрите на него. Ну то есть я имею в виду его самого. Оливера, конечно.
- Лола? Ты в порядке?
Точно. Ему ведь слышно, когда я не рисую. Я усаживаюсь на диване поудобнее и начинаю порывисто прорисовывать каждую деталь его тела: темные волоски на ногах, лепнину мышцы бедер, глубокие бороздки у бедер, и да, его очертания под тканью боксеров.
Я изрисовала десятки страниц, чтобы ухватить каждый штрих и позже выполнить в цвете. Мои руки перепачкались углем, а пальцы онемели от быстрой и напряженной работы.
- Перевернись на живот, - прошу я.
Он делает, как я сказала, и я успеваю поймать момент, как напрягаются мышцы его бедер, когда он резко приземляется на ковер - с инстинктивным выпадом вперед.
Каждый мускул в моем теле сжимается в ответ: умоляющее желание улететь за пределы Галактики.
Слева я замечаю шрам, пересекающий несколько ребер.
- Что это за шрам?
- Упал с велосипеда в ту первую поездку, - бормочет он, имея в виду "Разъезжай и Сооружай", когда он познакомился с Анселем и Финном, и они вместе колесили по Штатам и строили по пути дома для малообеспеченных семей.
Шрам довольно большой - четыре сантиметра шириной и где-то с десяток длиной - и мне интересно, как долго Оливер восстанавливался после такого.
- Я даже не знала о твоем падении. И чем ты занимался, если не мог садиться на велосипед и заниматься строительством?
Он пожимает плечами и укладывает поудобней лежащую на руках голову, а я поражаюсь, насколько ему легко в собственном теле.
- Мне наложили швы. И я взял пару дней отлежаться. Это не так страшно, выглядит куда хуже, - я согласно мычу, слушая его рассказ и работая над кривой линией его икроножной мышцы, аркой стопы и выступающей косточки на лодыжке. - В Канберре нет особых косогоров, - продолжает он, - и мы ездили на велосипедах повсюду. Этот город идеальный для этого. Удобные маршруты. Хорошие дороги. И хотя я привык ездить, мои друзья были настоящими идиотами, и из-за их идей мы все много раз падали, - я люблю его голос и растворяюсь в нем, пока рисую его позвонки, люблю изгиб линии роста волос у него над ушами и тень щетины на его челюсти. Одно дело - видеть все это, и совсем другое - касаться его, узнать руками так же хорошо, как я знаю его при помощи зрения.
Вся моя жизнь стóит фантазий на этих страницах, и я убеждена: Оливер только что помог мне создать самый сексуальный комикс, какой я когда-либо видела.
Проведя по лбу тыльной стороной ладони, со вздохом я говорю:
- Кажется, хорошо получилось.
Оливер поворачивается на бок и облокачивается на локоть. Серьезно, это почти запредельно. На белом ковре в своих голубых боксерах он выглядит, будто позирует для Playgirl.
- Сколько времени? - спрашивает он.
Я бросаю взгляд на его трусы… то есть на ЧАСЫ, стоящие на коробке.
- 08:19, - мне пора выбираться отсюда.
Он потягивается - мышцы подрагивают, кулаки сжаты - и в облегчении запрокидывает голову.
- Ты покажешь мне рисунки?
- Ни за что.
- Значит, там порно?
Я хохочу.
- Ты же в трусах.
- То есть да? Тогда я еще больше хочу их увидеть.
- Увидишь, - отвечаю я. - Когда-нибудь. Я хочу добавить нотку несдержанности в свой следующий проект, - наклонив голову, я заправляю прядь волос за ухо. - Ты помог мне с кое-какими идеями. Спасибо.
Сейчас стало неловко? Вроде нет, но, может, я просто не сильно догадливая. Это легко. Ощущается легко.
Поднявшись, он находит свои джинсы и начинает одеваться. А я прощаюсь с самым совершенным наполовину твердым членом, какой когда-либо видела.
- Просто по-дружески помог, - бормочет он. - Был рад.
- Спасибо тебе, - повторяю я.
- Рад, что как минимум немного тебя отвлек.
Я ловлю его взгляд, когда его голова появляется в горловине надетой футболки.
- Отвлек от чего?
Он смеется и подходит достаточно близко, чтобы, протянув руку, взъерошить мне волосы.
- Увидимся, Сладкая Лола.
Выйдя и квартиры, он направился к своему магазину, после чего я вспоминаю про марсианина Рэйзора и что в Variety уже разместили статью.