Противоречие теории и практики в конструировании правовой и политической системы стало общим выводом в литературе о большевистской революции, написанной по следам событий . С этих позиций современники революции пытались определить большевизм как особую разновидность социальной инженерии – выражение социальной энергетики, знавшей свои периоды концентрации, высшего проявления и упадка. Одни связывали условия его появления с мировым кризисом, вызванным войной и революцией, другие считали его основной причиной этого кризиса, третьи усматривали в нем выражение исторической специфики русского общества, а не интернациональный феномен . Исходя из этого представлены были прогнозы его развития и упадка по мере исчерпания социальных функций в революции или эрозии идеологических постулатов.
Большевистские авторы связывали идеал Коммуны с концепцией классовой борьбы, видя в ленинизме развитие марксизма, а в диктатуре – воплощение народной воли . Их социалистические оппоненты, напротив, считали, что создаваемый в России режим не имеет ничего общего с Коммуной, ленинизм – ревизия марксизма в направлении "татарского социализма", а в диктатуре усматривали узурпацию власти одной революционной партией и ее вождями . Соответственно, принципиально различными оказывались оценки первых итогов Октябрьского переворота – как катастрофы или торжества революционной мечты . Миф Коммуны оказывал непосредственное влияние на теоретические построения левых коммунистов, которые, как Н. Осинский или А. Ломов, отстаивали идеи рабочей и профсоюзной демократии (близкие анархо-синдикализму), а в огосударствлении экономики видели непосредственное строительство коммунизма или социализма . Корректировка этих представлений сторонниками укрепления однопартийной диктатуры (В. Милютин) не затрагивала сути коммунистического идеала, но была связана с иным представлением о методах его достижения, главными из которых становились административный контроль и принуждение , делая в дальнейшем необходимым отмежеваться от идеологии анархо-синдикализма . Представленные оценки так называемого "военного коммунизма" демонстрируют весь спектр представлений от признания его полноценным коммунизмом, вынужденной мерой в условиях переходного периода до последующего признания его социально-экономической катастрофой, вызванной немедленной отменой рыночных отношений . Тем не менее революционная риторика этой эпохи в целом выражает ожидания немедленного наступления коммунизма в России и в мировом масштабе .
Миф государства-коммуны был положен в основу разработки первой советской Конституции РСФСР 1918 г., принятой в качестве альтернативы распущенному Учредительному собранию . Все проекты Конституции отталкивались от этого мифа или, во всяком случае, подразумевали его . Предстояло выяснить, как утопическая идея коммунизма и всеобщего равенства может быть переведена на язык позитивного права; каков должен быть переходный тип институтов – могут ли советы (как специфические спонтанно возникшие органы народовластия) стать органами государственной власти; как должны с этих позиций решаться вопросы государственного устройства и управления и каковы вообще должны быть правовые основы нового политического образования. Выяснить связь мифа и конституционного конструирования – значит понять логику формирования, основы легитимности и структурные параметры советского режима, определявшие его развитие до крушения в 1991 г.