- А, ну слава богу, а то я думал, что моя незаметная личность вас заинтересовала.
Александр налил себе бокал до краев и жестом предложил доктору. Тот кивнул - согласно.
- Почему, вы тоже интересуете меня.
- Я здоров.
- Вы хотите сказать, что я должен интересоваться только больными?
Александр поднял свою водку и внимательно посмотрел сквозь линзы докторских очков.
- Не мной по крайней мере. Я не ем гамбургеров.
- Никто не говорит, что Америка совершенна.
- Но эта, с позволения сказать, котлета - варварское творение. И вся культура такая - гамбургерная. Пресная, безвкусная, без приправы. Хотя есть гениальные музыканты, фотографы. Впрочем, театр - ужас, Голливуд - стал ужасом, поэзии - никакой, живопись - только коммерческая. Вошла хозяйка дома - дама.
- Я прошу прощения, обед готов и ждет вас на столе.
- Как вы, сэр Александр?
- Спасибо. Я когда это… то не ем.
- И напрасно, когда выпиваешь, то надо закусывать.
- Тогда не берет.
- Ну, идея не всегда в том, чтобы брало.
- А в чем еще? - удивленно-наигранно спросил Александр.
Они внимательно посмотрели друг на друга и одновременно рассмеялись.
Все-таки он отказался от обеда, но выпил еще бокал - на дорогу.
- В понедельник в девять утра, - сказал доктор уже в дверях.
- Как штык, - ответил Александр.
- Что это значит? - заинтересованно спросил доктор.
- Так точно. Будет сделано. Минута в минуту. Обязательно буду.
- Приятно такое послушание. Вам вызвать машину?
- Нет, я пройдусь.
- Только, пожалуйста… Вы человек темпераментный, не выясняйте отношений по дороге.
- Что вы, доктор, я буду пай-мальчиком.
- А это что значит?
- Я вам объясню в понедельник в девять утра. Он начал спускаться.
- Если Юджиния спит…
- Я ее не буду будить.
Юджиния спала. Он сел рядом на кровать и уронил голову на обе руки. Сквозь водочные пары в мозгах билась одна мысль: "Что делать? Что делать?"
Молчание, тишина и легкий стон Юджинии были ему ответом.
Они улетали в десять утра в субботу. Лимузин подвез их прямо к трапу серебристо-голубого самолета, на котором была написана красивой вязью фамилия Юджинии. Он осторожно помог ей подняться внутрь. Капитан, поприветствовав важную пассажирку и пассажира, спросил, можно ли заводить моторы.
- Негромко только, - пошутил Александр. Стройная стюардесса спросила, что они желают
выпить. И через пару минут принесла апельсиновый сок для Юджинии, водку для Александра… И ушла заниматься завтраком.
Дайана встретила их с распростертыми объятиями.
- Папа звонил. Спрашивал, где вы.
- Как они? - спросила Юджиния.
- Очень хорошо, только Клуиз жалуется на жару.
- Я им позвоню позже.
- Что-то ты похудела, душенька, осунулась. Пойдем, я тебя буду откармливать. Время ленча уже, и то позднего.
- Я не хочу есть, я…
- Юджиния, - мягко сказал Александр.
- Что на ленч, Дайана?
Во второй половине дня Александру удалось уложить Юджинию спать. И он поехал на встречу с Кении, обсуждать положение дел. Он задержался чуть дольше и вернулся домой к девяти вечера.
В доме было тихо - ни звуков, ни шорохов. Он быстро взлетел по лестнице и вошел в спальню - Юджинии там не было. В ванной - тоже. Он пошел в ее библиотеку, столовую, гостиную. Везде было пусто. Он хотел вызвать Дайану, но подумал, что она отдыхает.
Его жены нигде не было. Он нашел ее случайно, в своем кабинете, куда зашел наобум.
Она сидела в его кресле, и перед ней стояла открытая бутылка водки.
- Где ты был? - спросила она.
- Юджиния!..
- Я знаю, что я Юджиния. Ты не ответил на мой вопрос.
- По делу, - коротко ответил он.
- А еще где?
На бутылке виднелись капельки испарений. (Значит, открыла она всего как полчаса назад.) Он молчал.
- Ты выпьешь со мной, мой муж?
- Нет, спасибо.
- Я тебе налью, и мы - выпьем!
- Я не хочу пить.
- Конечно, я недостойна быть твоим собутыльником! - Она выпила недопитую рюмку и, расплескав, налила новую. На столе стояли три рюмки. - Я недостойна пить с сильным, гордым мужчиной, который не возвысил меня до…
- Это что, первая семейная сцена?
- Да, - сказала она слегка неровным голосом, - имею право, я - твоя жена. Ты помнишь это?
- Юджиния, - сказал он потвердевшим голосом.
- Мы уже это проходили. Я знаю, что я Юджиния. Ты не ответил, где ты был.
- Я обязан отчитываться? Скажи, и мы введем эту форму отношений.
- Ну что ты, на твою свободу никто не посягает. Да и кто посмеет! Вы - герой моего романа. Мой муж, так вы выпьете со мной, хотя бы один раз - водки, я так ждала этого случая! Я хочу почувствовать, что чувствуете вы.
- Юджиния, я не хочу, чтобы ты пила!
- А я буду!
Он чуть не воскликнул от удивления: "Что?!" Но сдержался.
Она опрокинула стопку, не сморщившись. Он подошел ближе и теперь видел эти красивые губы, побледневшие щеки, наполненные тревогой или страхом глаза. Ее рука опять взялась за бутылку. Тонкой кистью, от которой он сходил с ума, она травила себя, наливая новую рюмку. Он старался сдерживаться невероятным усилием воли, понимая, что она больна. Но причина была совершенно в другом…
- Юджиния, хватит, я не хочу, чтобы…
- А я хочу, и я буду. - Она отпила половину. Вдруг слезы потекли по ее щекам.
- Что случилось, Юджиния?
Водка действовала на каждого - по-разному.
- Я больше тебе не интересна. Как только я заболела…
Александр сделал шаг и опустился перед ней.
- О чем ты говоришь, Юджиния?!
- Тебя не было дома семь часов, я спрашивала, когда проснулась. Ты был… - Слезы с новой силой хлынули из ее глаз. Он начал гладить волосы рукой, потом их целовать. Ее речь уже плыла, и прекрасный язык не подчинялся хозяйке.
- И из-за этой глупости ты пила?
- Это не глупость. Я - твоя жена!.. - с гордостью сказала она.
- И я счастлив, что это так.
- Это правда?!.. Но тебе мешает, что я больна?..
- Моя жена, по-моему, ты чуть-чуть выпила, и самое лучшее, что ты можешь сделать сейчас, - это поцеловать меня. В губы. После чего я отнесу тебя в спальню, так как не думаю, что ты сама дойдешь.
Ее губы раскрылись и приникли к его. Он никогда не представлял, что будет целовать сокровище, пахнущее водкой. Еще утопая в поцелуе, он отнес на руках ее в спальню.
Он взял ее мягко, нежно и ласково, не делая резких или быстрых движений - чтобы не повредить драгоценный сосуд и не нарушить то течение в кровеносных сосудах, которое в нем происходило.
В воскресенье он уехал, когда Юджиния спала, - у него была встреча - консилиум с Кении, его коллегами-радиологами и всё знающей дамой-онкологом.
Александр опять задержался и вернулся домой поздно.
В доме, как и вчера, царила тишина. Он не пошел в спальню, он уже знал, где искать Юджинию. Перед ней стояла вчерашняя бутылка водки, наполовину полная. Три рюмки, две из которых были уже почти пусты.
Она взглянула на него и демонстративно подняла и выпила третью рюмку.
- А сегодня ты выпьешь со мной, мой муж? Или я недостойна пить с тобой и ты делаешь это только в гордом одиночестве? Где ты был? Поздно вечером! "По делам, конечно, ответил он", - передразнила она.
- Это что, вторая семейная сцена? Я позволю тебе закончить эту сцену, но это будет последняя, я предупреждаю тебя.
- И вторая, и третья, и пятая. Сколько захочу!
- Да что ты, это бунт? - спросил он.
- Да, я бунтую против тебя и твоего - режима.
Он невольно улыбнулся.
- Ты моя сладкая бунтарка, и что же ты будешь делать?
- Пить!
Он чуть не рассмеялся от этой решительности. Какое божественное лицо, подумал он. Какая бледность на щеках, и даже водка не…
- Я понимаю все, но почему три рюмки?
- Одна твоя и одна папина.
- А вы пьете сразу за троих.
- Конечно. Вы же такие крутые мужчины, что с больной женщиной выпить…
- Юджиния, перестань повторять эту чушь насчет больной женщины, пока я…
- И что же будет?.. - с подвыпившим любопытством спросила она.
- Я не хочу, чтобы ты когда-нибудь узнала или увидела, что может быть… Перестань находить извинения своей слабости.
- Я не слабая, я сильней вас всех. Но я больна, я больше не нужна тебе, и ты поэтому ходишь… на свидания.
Она даже рассмеялась от неожиданности.
- Не смейся над моим несчастьем, - сказала она серьезно. И выпила подряд две рюмки. Теплой водки…
Александра передернуло. После этого горько произнесла:
- Не смейся. У меня горе - я теряю своего мужа.
- Послушай, зайчик во хмелю, самый и самый сильный среди всех. Сейчас ты обнимешь мою шею, я возьму тебя за талию и отведу в спальню. Где ты ляжешь на кровать, примешь свои лекарства и подумаешь о своем недопустимом поведении. И если я еще раз увижу тебя пьющей…
Она уже встала и обвила его шею рукой.
- Я только должна выпить еще одну, - прошептала она, - чтобы узнать, действительно я тебя боюсь или нет.
Их губы слились в поцелуе.
Пьяный детский сад, подумал он. И ему стало страшно. Животный, звериный, нечеловеческий страх скрутил его внутренности, когда он обнимал это прижимающееся тело.
До кровати они не дошли, ее вырвало в ванной.