В книгу известного писателя, покинувшего СССР в середине 70-х годов, живущего и работающего в Нью-Йорке, вошли роман "Актриса" и рассказы.
"Актриса" - история страстной любви американского писателя и русской актрисы. Словно бабочки, порхают они по миру, пытаясь постигнуть смысл своих противоречивых взаимоотношений.
Роман написан в резкой реалистической манере. Публикуется в авторской редакции.
Содержание:
АКТРИСА - РОМАН 1
РАССКАЗЫ 42
Из цикла "Недетские рассказы" 42
Любовь 49
Корнелия 52
Старик 58
Записки конопатого мальчика - Рассказ-ирония (жуткая) 59
Примечания 62
Александр Минчин
АКТРИСА
РОМАН
Кто женщину познает, тот станет Богом. Какие мысли бороздили ее извилины?
Актриса - она и в жизни - актриса.
Казалось, что все отбросы человечества собрались на этот рейс. Был шум и гам. У идиоток-стюардесс было не допроситься сока. Эти голландские "мешки" голосили, орали и ржали, как будто залили в себя декалитры. Поразительно, как их фламандские предшественники создали такое количество шедевров в живописи. Стоило творить…
Болтаться над Атлантикой - вообще гиблое дело. Тем более с моей любовью к самолетам. Я панически боюсь летать. Заранее приезжаю в аэропорт и глазами ощупываю каждую клепку на борту самолета. Ввинчиваю взгляд в моторы, оперенье, хвостовые рули, крылья. И каждый раз, потом, благодарю Бога, когда шасси целуются с землей, что дал мне вторую жизнь. Так как с предыдущей я распрощался, садясь в летающий гроб…
Опять я лечу туда… Сколько раз давал себе слово, что там нечего делать и - незачем; разрушенная некогда Империя, пыль и прах в столице. Везде, кругом царит развал, мрак, конец. И все-таки я лечу туда. Превозмогая страх болтанки в самолете, тряски, как под электрошоком, над Атлантикой, рискуя своей никчемной, но единственной жизнью.
Я лечу одиннадцать часов, совсем рехнулся. Зачем я это делаю? Там у меня нет любимой. Никто не распахнет мне окна поутру, не впустит цвет душистый в комнату. Не сорвет цветов на лугу или в саду. Не заварит ароматный чай в чашку и не подаст ее тонкой рукой, со свежевыпеченными какими-нибудь булочками. И не скажет…
Самолет бухает колесами на дорожку: все здесь жестко, все! Прилетели.
Меня встречает мама, Господи, как она постарела, сколько морщин. Мы не виделись тринадцать лет… Империя жестоко карала покинувших ее. Не прощая никогда. И не будь им нужен наш "твердый металл" вместо их рыхлой бумаги, не пустила бы и сейчас. Но деньги, в конечном счете, определяют сознание.
- Сыночек, как ты перенес полет? - говорит моя дорогая мама. - Я знаю, как ты любишь летать!
- Ужасно, да еще с пересадкой в Амстердаме. Два взлета, два приземления. Бр-р-р.
Знакомый родственник везет нас домой. Глаз сразу поражает невероятная серость толпы. Серость пейзажа, серость зданий, воздуха - всего. Даже не черно-белый, а грязно-серый фильм. Еще не поздно, но в окнах темно, дома мертвые, никаких цветных реклам, огней или серпантинов неона. Царство мрака .
Мама живет в маленькой квартирке, в которой я никогда не был, в которую она переехала после смерти папы. Он умер без меня… Как он хотел меня увидеть!..
В ее жилье негде развернуться, и мой большой чемодан, набитый подарками для всех, сразу перегораживает пространство. Она обнимает, целует меня, суетится, ставит что-то на стол.
Я начинаю выбрасывать, как из рога изобилия, дары Она потрясена, ей все нравится.
От перевозбужденности и нервного озноба (я не спал уже 24 часа) я попытался влить в себя стопку спиртного, но их спиртное не так легко проглатывалось, и я решаю на следующий день бежать в валютный магазин и купить нечто удобоглотаемое. Знакомый родственник говорит, что меня ждут в редакции газеты "Совершенно откровенно", знают про мои книги и хотят встретиться.
Наконец родственник, который привык глотать все, что глотается, и делал это с превеликой частотой и удовольствием, уехал. Мама постелила мне на каком-то раскладном, вперед, диване, и я через минуту - вырубился.
Проснувшись, я долго не мог понять, где я и что со мной приключилось. Пока не осознал, что я вернулся туда, куда возврата не бывает, - в прошлое.
Чай, ароматный, мне подала мама.
Редакция находилась напротив известного театра на одной из центральных улиц, которая была перерыта. В этом городе все было перерыто. Что-то "тянули", и тянуться это могло годами. Редакция пребывала в старом, грязном подъезде непонятного дома, заляпанного краской, каким-то дерьмом и обваливающейся штукатуркой. Располагалась она на пятом этаже, лифт, естественно, не работал, а лестницы были крутые, без пролетов. Но само помещение было светлое, чистое, свежепахнущее пастельными отделанными панелями.
Я представился ответственному секретарю со странной фамилией Дубина, и он сказал, что главный редактор хочет увидеть меня.
Растолкав просящих и ожидающих, гостя провели через приемную с тремя секретаршами и ввели в кабинет с двумя столами.
Из-за одного поднялся молодой пухлый парнишка, о котором я что-то слышал, и сказал:
- Артамон Ядовик. Какие люди к нам пожаловали из Нью-Йорка!
Когда вам говорят такие фразы - "какие люди" - опасайтесь и бойтесь, но тогда я еще ничего не понимал. Я представился.
- Садись, дорогой. Как долетел?
- Я не люблю летать, - начал я с Рождества Христова, - поэтому любой полет для меня - ужас.
Его, видимо, никак не интересовала моя любовь к авиации, и он перешел к делу.
- Мы вот тут выпускаем еженедельник, не знаю, попадался ли он тебе в США. Здесь он дико популярный, тираж пять миллионов, и о публикации у нас мечтают многие авторы.
Я никак не отреагировал, он продолжал:
- Мы о тебе много уже слышали и давно хотели сотрудничать. Книгу твою все читали, но где найти автора - не знали.
Писал я под псевдонимом, знали они про меня только по книге "5 интервью", а про мои книги-романы - не знали ничего.
Год назад в самом популярном иллюстрированном журнале "У камина" была публикация из "5 интервью", без моего ведома, под названием, не поверите, "Актриса", где я рассказывал про дочь кинозвезды (сама киноактриса в прошлом), сосланной императором в лагеря - за любовь - на 20 лет. И канувшей без вести, без следа, безвозвратно. В этой публикации раскрыли и мой псевдоним, тоже без моего ведома. (Здесь вообще была безведомная страна, со всевозможными ведомствами.)
- Так что хотим интервью из твоей книги публиковать. Что на это скажешь?
Когда-то за это слово "публиковать" я отдал бы жизнь, руку, ногу, родину (ее я отдал), счастье, любимую и прочее.
Я подумал…
- Можно посмотреть, что вы издаете?
Он нажал сразу на три кнопки:
- Таня, принеси мне последние номера в люксовом исполнении. Немедленно, сейчас!
У Тани оказались длинные стройные ноги, что всегда вызывало у меня, если не неподдельное восхищение, то пристальное любопытство.
Однако от меня ждали оценки. Я открыл страницу, вторую, следующие. В материалах, озаглавленных большими шапками, срывались покровы со всего того, что было запрещено у них, но более ничего особенного не было. Хотя оформление и бумага - хорошие. Что уже важно в стране, где ничего не оформлялось. Я, пощупав бумагу, к которой у меня была вечная любовь и страсть, сказал, какая она хорошая. (И вообще - понимало ли человечество, что создали китайцы?! Помимо пороха, естественно…)
- Очень дорогая, - вымолвил главный редактор, - на такой мы издаем всего 200 экземпляров - для известных людей, министерств и Запада. Весь тираж для простых читателей идет на газетной дешевой бумаге. Таким способом - цена им по карману. Ты, наверно, слышал, что у нас началась инфляция?
Я осторожно спросил:
- Что же вас интересует опубликовать?
- Э-э, я хотел бы заключить с тобой договор на исключительное право публикации всех твоих интервью, из которых мы выберем большую часть. Но чтобы никто другой из книги ничего не публиковал.
Артамон, однако, скромным не был.
- Срок?
- В течение года опубликуем все, что нас интересует, будем давать через номер. Ты себе представляешь! У нас вообще закон - автор публикуется только раз в год. Так что видишь!
Он победно смотрел на меня. Я пока что ничего не видел. Кроме того, что он привык получать все с первого раза.
- Я подумаю, - скромно сказал я.
Главный редактор, видимо, почувствовал, что я ускользаю. Его толстые, девственные щечки раздвинулись.
- Дорогой, дорогой, дорога каждая минута, разве не видишь, какие времена. Все меняется! Твоими интервью я открою новую рубрику, которой вообще еще не было в этой стране. Отечество только выходит к мировой культуре, ему нужно напиться. Твой ответ мне нужен сегодня, сейчас, завтра я могу уже запустить первую публикацию, с представлением тебя, фотографией, короткой био - о тебе и твоих книгах, у тебя ведь еще что-то написано?.. Сегодня - июнь, июль и август набраны. В сентябрьском номере пойдешь ты, в середине, на развороте, ударным материалом номера. Пять миллионов будут читать тебя. Рассказывать и передавать другим. Ты знаешь, сколько писателей мечтало бы об этом?
Я колебался - меня интересовало другое.
- Что скажешь? Говори!