- Родни, это ты не понимаешь! Он пропал без вести. Предположительно был убит. На самом деле с ним могло произойти все что угодно.
- Тогда почему он не вернулся назад после войны?
- Может, он был ранен. Потерял память. А может, узнал, что моя мама умерла.
- И что же он делал все эти годы?
- Я не знаю. Но последние шесть лет он жил на Сан-Антонио.
Она поняла, что Родни сейчас спросит ее, откуда она это узнала, и быстро добавила:
- Так написано в книге, которую ты мне подарил, - потому что не хотела рассказывать ему про встречу с мистером Рутлендом.
- Фотография отца у тебя с собой?
- Не та, которая на книге.
- Она-то мне и нужна.
Она помедлила секунду.
- Да, с собой.
- Позволь взглянуть на нее.
- А ты… отдашь ее назад?
В голосе Родни промелькнуло раздражение.
- Дорогое дитя, за кого ты меня принимаешь?
Она устыдилась своих сомнений, ибо прекрасно знала, что Родни никогда не унизился бы до мелкого жульничества. Селина полезла в сумочку, достала оттуда драгоценный снимок и протянула его Родни. Он поднес карточку к окну, чтобы рассмотреть получше, а Селина подошла и встала рядом с ним.
- Вряд ли ты помнишь фотографию на обложке книги, но я могу поклясться, что это тот же самый человек. До мельчайших деталей. Такая же ямочка на подбородке, и глаза… и уши - то, как они прилегают к голове.
- А что сказала Агнес?
- Ничего конкретного, но я уверена, она тоже считает, что это мой отец.
Родни не ответил. Нахмурившись, он рассматривал загорелое улыбающееся лицо на снимке, и в душе у него нарастала тревога. Во-первых, возникла угроза потерять Селину. Гордившийся своей честностью, Родни никогда не тешил себя иллюзиями и признавал, что не влюблен в Селину, однако каким-то образом она стала неотъемлемой и весьма приятной составляющей его жизни. Ее внешность - шелковистые светлые волосы, нежная кожа, сапфировые глаза - казалась ему весьма привлекательной, и хотя интеллектуальном плане Селина ему сильно уступала, она демонстрировала похвальную тягу к знаниям.
Кроме того, на кону стояли немалые деньги. После смерти бабушки Селина стала богатой наследницей, можно сказать, лакомым кусочком, который легко мог попасть в лапы какому-нибудь проходимцу. Пока что ее счетами и акциями распоряжался Родни совместно с мистером Артурстоуном, однако через полгода Селине исполнится двадцать один и окончательные решения она будет принимать сама. Мысль о том, что контроль над ее состоянием может уплыть из его рук, была для Родни невыносима.
Он посмотрел вниз, на Селину, притулившуюся к его плечу. Никогда еще ему не встречалась девушка с такими ослепительными белками глаз. Белизна как в рекламе стирального порошка. От нее исходил легчайший аромат лимона… или вербены. Из прошлого до него доносился голос миссис Брюс, говорившей уничижительные вещи про Джерри Доусона. Тунеядец - внезапно всплыло у него в памяти. Припомнил он и другие эпитеты: безответственный, ненадежный, транжира…
Держа фотографию за уголок, он постукивал ею по ладони левой руки. Наконец, давая выход раздражению, попытался свалить вину за эту неприятную ситуацию на единственную подходящую кандидатуру.
- Конечно, во всем виновата твоя бабка. Не надо было ей темнить насчет твоего отца. Вся эта таинственность… и как она запретила упоминать его имя… это было ошибкой.
- Почему? - спросила Селина, заинтригованная.
- Потому что в результате ты стала им просто одержима! - выкрикнул Родни ей в лицо. Селина, явно задетая его словами, подняла на него глаза - ее рот от удивления приоткрылся, как у ребенка. Но Родни уже не мог остановиться.
- У тебя всегда был нездоровый интерес к чужим отцам, семьям - вообще к семейной жизни. И тот факт, что ты нашла фотографию и хранила ее в тайне от всех, - это еще один симптом.
- Ты говоришь так, словно у меня корь.
- Я пытаюсь объяснить, что у тебя сформировался комплекс из-за этого погибшего отца.
- Может, он и не погиб, - возразила Селина. - И вообще, если у меня и сформировался какой-то комплекс, то, как ты сказал, не по моей вине. Вообще, что такого плохого в комплексах? Гораздо хуже, когда глаз косит или на нем бельмо. А комплекса даже не видно.
- Селина, это не смешно.
- Я и не шучу.
Она смотрела на него в упор, и Родни подумал, что впервые видит в ее глазах огонь. Еще мгновение и они рассорятся. Раньше у них никогда не бывало ссор, и сейчас определенно был неподходящий момент начинать. Он быстро произнес: "Дорогая, прости меня" - и наклонился, чтобы поцеловать ее в губы, но она отвернулась и его поцелуй пришелся на щеку.
- Разве ты не понимаешь, что я забочусь о тебе! Я не хочу, чтобы ты увлеклась этой идеей, полетела на край земли за каким-то мужчиной, а потом поняла, что совершила глупейшую ошибку.
- Но что если предположить, - перебила Селина, - просто предположить, что он действительно мой отец? Что он жив, живет в Сан-Антонио. Пишет книги, ходит под парусом на своей маленькой яхточке, заводит друзей среди местных испанцев. Разве тебе не хотелось бы, чтобы я познакомилась с ним? Разве ты не хочешь иметь настоящего, родного тестя?
Этого Родни хотелось меньше всего. Он мягко произнес:
- Но мы не можем думать только о себе. Надо подумать и о нем, о Джордже Дайере, неважно, отец он тебе или нет.
- Я не понимаю…
- За эти годы у него сложилась собственная и весьма неплохая жизнь. Жизнь, которую он выбрал по доброй воле. Если бы он хотел иметь семью, жену, сыновей… и дочерей… они бы у него были!
- Ты хочешь сказать, что он не будет рад мне? Что ему не понравится, что я приехала и разыскала его?
Родни был потрясен.
- Ты же не собираешься этого делать?
- Для меня это очень важно. Мы можем полететь на Сан-Антонио.
- Мы?
- Я хочу, чтобы ты поехал со мной. Пожалуйста.
- Об этом не может быть и речи. Мне надо ехать в Борнмут, ты же знаешь, и я буду отсутствовать три-четыре дня.
- А не может миссис Вестман немного подождать?
- Конечно, не может.
- Я просто хочу, чтобы ты был рядом. Мне нужна твоя помощь, Родни!
Родни не понял истинного смысла ее мольбы. Он решил, что под помощью Селина подразумевает некие практические действия: купить билет на самолет, посадить ее на нужный рейс, провести через таможню, поймать такси или найти носильщика. Она ни разу в жизни не путешествовала самостоятельно, так что в глубине души он был уверен, что Селина не сдвинется с места.
Он изобразил на лице обаятельную улыбку, взял ее за руку и произнес умиротворяющим тоном:
- Собственно, к чему такая спешка? Наберись терпения. Я знаю, ты сильно взволнована тем, что твой отец может быть жив. Я понимаю, что ты всю жизнь ощущала некий вакуум. Правда, я надеялся, что мне удастся его заполнить…
Речь его звучала немного выспренно. Селина сказала:
- Родни, дело не в этом…
- Не забывай, мы ничего не знаем о Джордже Дайере. Может быть, следует попытаться, не привлекая к себе внимания, провести небольшое расследование, прежде чем предпринимать действия, о которых мы можем потом пожалеть? - он говорил с достоинством королевской особы.
- Я родилась после того, как его объявили пропавшим без вести. Он даже не знает о моем существовании.
- Вот именно, - тон Родни стал более напористым. - Селина, вспомни старую пословицу: не будите спящего тигра.
- По-моему, она сюда не подходит. Что если он жив - мой отец, единственный человек, в котором я нуждалась всегда, всю жизнь, больше чем в ком бы то ни было?
Родни колебался, пытаясь понять, обидели его эти слова или разозлили.
- Ты рассуждаешь как ребенок.
- Представь себе монетку. У нее две стороны: орел и решка. Во мне тоже две стороны: Брюс и Доусон. Селина Доусон. Вот как меня по-настоящему зовут. Вот кто я на самом деле!
Она улыбнулась Родни и он, несмотря на свое душевное состояние, подумал, что никогда не видел у нее такой улыбки.
- Любишь ли ты Селину Доусон так же, как Селину Брюс?
Он все еще держал в руках фотографию ее отца. Она взяла ее у него из рук и положила обратно в сумочку.
Родни ответил - чуть поспешно:
- Конечно да!
Селина застегнула сумочку и отложила ее в сторону.
- А сейчас, - сказала она, разглаживая перед юбки, как девочка, которая готовится забраться на табуретку и вслух прочесть гостям стихи, - давай-ка измерим полы!
3
Посадочная полоса аэропорта Барселоны в бледном свете раннего утра блестела глубокими лужами; здесь только что прогремела гроза, застигшая их самолет над Пиренеями. С гор дул легкий ветерок, от служащих аэропорта сильно пахло чесноком, а на скамьях в зале ожидания, кутаясь в плащи и куртки, дремали утомленные бесконечным ожиданием пассажиры с мешками под глазами и сизыми подбородками. Ночь выдалась тяжелая. Рейсы из Рима и Пальмы отменили. Рейс из Мадрида опаздывал.
Селина, которую все еще мутило после перелета, прошла через вращающиеся стеклянные двери и немного помедлила, решая, куда двинуться дальше. Ей надо было пересесть на самолет до Сан-Антонио, а для этого требовался новый посадочный талон. Селина подошла к стойке, где служащий с усталым лицом взвешивал какой-то багаж, и встала напротив, надеясь, что он обратит на нее внимание. Служащий поднял глаза, и она спросила:
- Вы говорите по-английски?
- Sí.
- У меня билет до Сан-Антонио.
Он равнодушно протянул руку за билетом, вырвал из него нужную страничку, оформил посадочный талон, вложил его в билет и передал ей.
- Большое спасибо. А во сколько вылет?