* * *
Прошло дней десять. Джино работал в мастерской. Когда он валялся под "паккардом", к нему пришли. Сначала Джино увидел ботинки. Двухцветные, из патентованной кожи. Очень прочные.
- Ты Джино Сантанджело?
- А кто его спрашивает? - он вылез из-под машины.
- Не имеет значения. Это ты?
У Джино сердце ушло в пятки. Над ним возвышался Эдди-Зверь, правая рука знаменитого Чарли Лючании.
Он сглотнул, пытаясь скрыть волнение, и поднялся, вытирая замасленные ладони о грязные штаны.
- Да, я - Джино Сантанджело.
Эдди-Зверь не стал терять время понапрасну. Резкий удар в солнечное сплетение согнул Джино пополам.
- Это за Зеко, - хладнокровно объяснил Эдди. - Он шлет тебе привет из госпиталя. Жалеет, что из-за сломанной руки не может лично засвидетельствовать свое почтение.
Джино выпрямился. Инстинкт самосохранения подсказал ему, что нельзя давать сдачи. Так что он просто стоял и пялился на Эдди. Потом сказал:
- Зеко не повезло. Он сам напросился.
Эдди захохотал.
- Мы слышали, что ты крутой парень. Пошли, мистер Лючани хочет с тобой потолковать.
У Розового Банана глаза вылезли из орбит.
- Я скоро вернусь, - нарочито беспечным тоном сказал Джино. - Уладь тут с боссом. Скажи, что я заболел или что-нибудь в этом роде.
- Возможно, ты не погрешишь против истины, - посулил Эдди.
Однако Джино больше не испытывал страха. Ничего с ним не случится. Наоборот, он предчувствовал большую удачу.
* * *
Чарли Лючания ждал на заднем сиденье черного "седана", припаркованного неподалеку. Он оглядел Джино с головы до ног и усмехнулся.
- Я много слышал о тебе, малыш. И хорошего, и плохого.
Джино молчал.
- У тебя есть характер - это хорошо. У меня у самого есть характер. Но тебе нужно научиться вовремя его проявлять. Понимаешь, что я имею в виду?
Джино кивнул.
- Я люблю, когда меня окружают друзья. Они приходят ко мне молодыми, я учу их и всячески поддерживаю. Они платят мне преданностью. Понимаешь, что я хочу сказать?
Джино снова наклонил голову.
- Сколько тебе?
- Семнадцать. - На самом деле ему оставался месяц до семнадцати.
- Прекрасно, прекрасно. - Лючания наклонился к нему. - Я поручил Зеко одну работу. Ты вывел его из строя. Я не стану тебя наказывать. Ты сам сделаешь для меня эту работу. В следующую среду. В восемь часов вечера. Эдди подробно тебе обо всем расскажет.
Лючания откинулся на спинку сиденья. Разговор был окончен.
Джино прочистил горло.
- Э… Послушайте. Я рад получить работу, но не хотелось бы снова очутиться за решеткой.
Чарли скользнул по нему ленивым взглядом.
- Хорошо водишь машину?
- Лучше всех.
- Значит, тебя не поймают.
- Давай-давай, гаденыш.
Вот когда Джино понял, что у него нет выбора.
Кэрри, 1927–1928
Мужчина воззрился на Кэрри, а она - на него огромными испуганными глазами.
Это был настоящий черный великан, ростом никак не менее шести футов. Но ее пугал не рост или вес, а размеры его пениса.
Ей уже пару раз приходилось "развлекать" его, и он разрывал ей промежность. Она жаловалась Лерою, плакала, истекала кровью, но он лишь смеялся над ней, как над малым ребенком. Кэрри не была ребенком. Она была узницей.
- Я плохо себя чувствую, - сказала она негру, часто-часто мигая, чтобы удержать слезы.
- Не может быть, - заявил он, снимая брюки. - Все леди превосходно себя чувствуют, стоит им увидеть, что у меня для них припасено.
Боже милосердный! За что ей такая жизнь? С той роковой ночи, когда Лерой изнасиловал ее, Кэрри держали под замком, ни на минуту не выпуская на улицу. Ее уделом стал нескончаемый поток мужчин. Лерой собирал деньги, а бабушка Элла приносила еду, свежие простыни и полотенца - когда не забывала это сделать.
Лерой снял соседнюю комнату, чтобы надежнее охранять ее. Кэрри превратилась в робота, чьей обязанностью было ублажать постоянно сменяющих друг друга мужчин.
Вначале она пыталась протестовать - тогда Лерой зверски избивал ее.
Негр снял брюки и длинные шерстяные подштанники и стоял над ней в одной рубашке, не прикрывавшей его огромную дубинку.
- В прошлый раз мне было больно, - отважилась она произнести. - Нет ли какого-нибудь другого способа?
Клиент немного подумал. Затем его тупая физиономия озарилась улыбкой.
- Могу потереться о твои маленькие титьки, а потом в рот, - предложил он.
Все лучше, чем между ног. Кэрри кивнула и сняла комбинацию. Она похудела, на теле выделялись синяки от побоев; руки и ноги превратились в палки. Остались только пышные груди; негр жадно сграбастал их и сунул между ними свое устрашающее орудие.
Кэрри закрыла глаза и жалела лишь о том, что нельзя заткнуть уши. Кряхтенье черного исполина было не совсем тем, что ей хотелось слышать. Лучше вспоминать прошлое, все хорошее, что было в ее жизни. Мама Сонни, Филадельфия, работала в доме мистера Даймса на Парк-авеню…
Теперь негр совал свою игрушку ей в рот. У той был вкус мочи и пота. Кэрри хотела воспротивиться, но было уже поздно: ей заткнули рот. Он толкал эту штуку взад и вперед, скребся о зубы, вызывая желание укусить.
Кэрри делала это впервые в жизни. Неужели он залезет ей еще дальше в горло и задушит ее?
Она захлебнулась, и он немного вытащил пенис, перенося все внимание на груди, которые тискал так, словно проверял на спелость две большие дыни. При этом он громко стонал и бормотал слова какой-то молитвы.
И вдруг ей в горло хлынула густая соленая влага. Кэрри подумала, что ее сейчас вырвет. Но ей удалось проглотить эту гадость. Негр вытащил пенис, и все было кончено.
Зато он не разорвал ей промежность. Это уже кое-что. Она должна радоваться, тем более что сегодня у нее день рождения. Ей исполнилось четырнадцать лет.
* * *
Через восемь месяцев скончалась бабушка Элла. Лерой потрудился сообщить об этом Кэрри только через три дня, когда она чуть не умерла от голода.
- Одевайся, - он швырнул ей старое замызганное платье.
- Я хочу есть, - взмолилась она. - Как ты мог запереть меня без пищи? Я же могла умереть.
- Заткнись, дура, - рявкнул Лерой. - Маму забрали на небеса, а ты только и думаешь, что о себе.
У нее округлились глаза.
- Бабушка Элла умерла?
- "Бабушка Элла умерла?" - передразнил он. - И мне здесь больше нечего делать. Я еду в Калифорнию. Солнце и сладкая жизнь - как раз для Лероя!
Кэрри по-прежнему не спускала с него глаз.
- Значит, я теперь свободна?
Лерой ухмыльнулся.
- Девочка, ты - мой билет в Калифорнию. Я тебя продам.
Кэрри отшатнулась.
- Ты не можешь этого сделать!
- Очень даже могу! И смотри у меня: будешь плохо себя вести, живо сверну твою тоненькую шейку!
Лерой и не думал шутить. Он одел Кэрри, скормил ей цыпленка, а потом схватил за руку и повел в один из близлежащих домов. Там дородная женщина ощупывала и тыкала в нее пальцем, словно выбирала мясо для ростбифа.
- Лисси, ты не пожалеешь об этом приобретении, - убеждал Лерой. Он сорвал с Кэрри платье. - Только взгляни на эти сиськи, эти ножки, эту сладкую штучку…
Кэрри съежилась.
- Откуда мне знать, как она будет себя вести? - подозрительно проговорила Лисси.
- Будет вести себя, как положено! - зло буркнул Лерой. - Она ничего больше не умеет делать. Просто давай ей есть и держи под замком. У тебя с ней не будет никаких хлопот.
- Ну, не знаю…
- Знаешь, знаешь. Девчонка совсем молоденькая. Ты на ней заработаешь целое состояние.
- Сколько ты хочешь?
- Мы же договорились - сотню долларов. Через несколько недель вернешь себе эти деньги - и даже с прибылью.
Лисси сузила холодные глазки.
- Пятьдесят, Лерой, это все, что я могу тебе предложить.
- Ч-черт!
- Бери или выметайся.
- Ну, хоть семьдесят пять.
- Полсотни.
- Шестьдесят! - взывал он.
Лисси сжалилась над ним.
- Пятьдесят пять - и по рукам.
Деньги перешли из рук в руки. После этого Лерой, даже не простившись, исчез за дверью.
Лисси смерила цепким взглядом фигуру девушки.
- Ты слишком тощая. Надо будет тебя откормить. Идем, покажу тебе твою комнату, да и ванна не помешает.
* * *
У Лисси ей жилось значительно лучше, чем у бабушки Эллы. Еда здесь была сытнее, клиенты респектабельнее, а комната, в которой Кэрри держали взаперти, удобнее прежней.
Здесь жили и другие девушки. Сначала ей не разрешалось с ними видеться, но через пару месяцев, когда затраты на ее приобретение с лихвой окупились, Лисси подобрела и предоставила Кэрри относительную свободу.
Отсюда можно было сбежать. Но Лерой был прав: ей некуда было идти. Она стала проституткой, этого клейма ничем не смоешь. С ним не поедешь в Калифорнию, не поступишь на работу к мистеру Бернарду Даймсу. Проституция стала ее жизнью, а раз так, сказала одна из девушек, почему бы не попытаться на этом заработать? Вскоре после этого Кэрри подступилась к Лисси.
- Я хочу иметь свою долю заработка.
Та рассмеялась.
- Долго же ты думала, девочка моя.