- Конечно. - Я порылась в сумке, там у меня обычно валялись визитки. Я нашла одну и протянула ей. - Только рабочий телефон зачеркни, а так - все правильно.
- А рабочий - что?
- А я… уволилась… неделю назад.
- Понятно. С вещами справишься?
- Конечно, спасибо тебе за все. Созвонимся!
Я постаралась ухватить все сумки одной рукой, другой крепко держала Варю, еле стоящую на ногах. Ольга выключила зажигание.
- Погоди-ка, давай сюда половину.
Дома я сразу уложила Варю на диван и стала раздевать. Она послушно протягивала мне поочередно ноги, пока я стягивала с нее брючки и колготки, смотрела на меня и молча вздыхала.
- Ну и что ты сопишь?
- Какая тетя… неприятная…
- Почему, Варюша? Она мне совершенно бесплатно помогла. Я же ее в первый раз в жизни вижу.
- А я не в первый!..
- Варюша, это как же?
Варька вздохнула.
- Да это я из вредности говорю. Просто она мне не понравилась.
- И чем же?
- Она… другое думала, когда говорила с тобой в машине.
- Ну а что, другое-то?
- Я не поняла… Просто она…
Что-то такое Варя пыталась сформулировать, но не смогла.
Когда она уснула, я посмотрела на часы. Полдвенадцатого. Врачу звонить, конечно, поздно. И тут раздался звонок.
- Лена? Это Ольга. Ты как себя чувствуешь?
- Ольга? Да, спасибо… Лучше… Я уже забыла…
- Ты позвони завтра моей бывшей подруге, хорошо?
- Конечно.
- А дочка как?
- Спит.
- Ну и ты ложись. Спокойной ночи. Не плачь больше о своем… Как его звали-то, храпуна?
Я засмеялась:
- Александр Виноградов.
- Ну вот и не плачь о нем. Будут у тебя еще и Виноградовы и не-Виноградовы…
Я посмотрела потом визитку: "Ольга Соколовская, сеть косметических салонов Арт-Вижн. Генеральный директор". Да, что-то в этом роде я и предполагала. Очень приятно познакомиться. Елена Воскобойникова. Бывшая сотрудница ТАССа. Бывшая гражданско-гостевая жена Александра Виноградова.
Глава 7
Через пару дней у Вари температура прошла без следа. Эти пару дней я просидела около нее, давая ей по ложечке пить. Я не могла понять, что с ней такое было, подумала - наверно, побороли грипп. Хотя, если верить моей маме, - у меня в детстве могла взметнуться температура от перевозбуждения и от сильного расстройства. У Вари это бывало несколько раз, когда я ее очень сильно ругала и шпыняла, а однажды даже оттаскала за уши и волосы. Было не очень больно - я соображала, что делаю, но очень обидно. И после этого у нее тоже была температура. Врачи теперь всегда говорят - "грипп", и делай - не делай прививки - бесполезно. Сейчас в Европе живет сто тридцать два различных штамма гриппа - можешь болеть весь год без перерыва.
Но в этот раз я ее не ругала и не шпыняла. Вот разве что она вместе со мной плакала… Неужели от этого может у ребенка подняться температура? Вот сказать Виноградову, просто так, для общего образования, так он ни за что не поверит, еще и упрекнет, что я использую Варю для укатки его в асфальт так надоевших ему отношений…
Пытаться выяснять, что было с ребенком, когда он уже выздоровел, - почти бесполезно. Варя казалась вполне здоровой. А вот я… Редкий случай, когда я решила начать с себя. Мне было все хуже и хуже.
С некоторым сомнением я позвонила подруге Ольги, бывшей, как она все подчеркивала. Бывшая подруга Наталья Леонидовна поговорила со мной очень хорошо и пригласила меня не домой, а в итальянский медицинский центр. Мне было ужасно неудобно, но пришлось-таки спросить, сколько стоит ее консультация в центре.
- Разберемся, - ответила Наталья Леонидовна дружелюбно.
На всякий случай я взяла с собой сто долларов, очень надеясь хотя бы половину принести обратно. Если не придется делать томографию, кардиограмму…
Идти мне было очень страшно. Самое лучшее, что у меня могли обнаружить, - это вялотекущую депрессию или ранний климакс. Меня больше всего страшили внезапно начинающиеся головные боли и приступы дурноты. Это могло говорить о чем угодно. Может, у меня что-то с внутричерепным давлением, а может, и что-то страшное… Но я должна, я обязана дорастить Варьку хотя бы до института, значит, лет десять я должна еще жить - в любом состоянии! Но лучше - в здоровом. Я же должна не лежать рядом с ней, а растить ее…
По дороге в медицинский центр мне, как нарочно, встречались тяжелобольные люди - с забинтованным глазом, в инвалидной коляске…
- Руки-ноги целы, кусаешь своими зубами, смотришь двумя глазами - так что тебе еще надо? - грозно вопрошала меня покойная бабушка, мамина мама.
Мне всегда казалось, что этого для счастья мало. Но в. тот день, пока я ехала на консультацию, я мысленно пообещала: "Господи, если у меня что-то не очень страшное, я больше из-за Виноградова плакать и стенать не буду! А если страшное - то какой уж тут Виноградов…"
Наталья Леонидовна оказалась удивительно похожа на Ольгу - тоже стройная, высокая, с прекрасной осанкой, уверенным взглядом. Они обе походили на бывших балерин. Или на роскошных, благополучно завершивших свою карьеру проституток… Что-то такое во взгляде… Другое…
Мы поговорили про мои головные боли, про нерегулярность интимной жизни, про мои нервные срывы и чрезмерную привязанность ко мне дочки Вари. Наталья Леонидовна, как положено, постучала меня по коленке и попросила последить за ее инструментом - направо, налево и по кругу.
- Спите без снотворных?
- Без. Могу проснуться под утро, если есть мысли, которые будят…
- Лучше, когда будит кто-то любящий… - Наталья Леонидовна посмотрела мне в глаза. - Приступы тоски? Страха? Ощущение, что вы никому не нужны, что жизнь бесполезна? Знакомо?
- Да нет… у меня же Варя. Я ей пока очень нужна.
- Конечно. А когда, как вы говорите, вы срываетесь, это в чем выражается? Вы ругаетесь, деретесь? Хватаетесь за нож?
- Да что вы… Ну, ругаюсь, да. Дочку ругаю. У меня есть несколько плохих слов. Лексикон за годы почти не расширяется, но и без них не удается…
- Сильно бьете ее?
- Нет… Конечно нет… Я могу раз в год напасть на нее, потом сама переживаю…
Я подумала, как полезно каждому родителю хотя бы иногда отвечать на такие вопросы. А вот хотя бы раз в год. Напал на ребенка - пожалуйста, иди и расскажи об этом, например, врачу или участковому милиционеру. А лучше - собственной маме - честно и в подробностях. Не труся, что она нападет на тебя в ответ…
- Следы побоев остаются?
- Да ну какие побои… следы…
Она молча смотрела на меня и ждала ответа.
- Нет, не остаются.
- А вы потом очень переживаете, да? И как правило, эти срывы бывают, когда у вас нелады с вашим другом, правильно?
- Правильно. Но при чем тут дурнота? Нелады у меня с ним много лет. Мы то расстаемся, то опять… Вернее, он со мной то расстается, то возвращается…
- Ну а вы? Зачем принимаете?
- Любовь. Наверное… Больше не приму…
- Нет? - Наталья Леонидовна опять посмотрела мне в глаза взглядом врача. Причем вовсе не невропатолога, а самого настоящего психиатра, привыкшего к разного рода скрытым шизофреникам и маньякам. - Сколько лет Ромео-то?
- Сорок пять. Он… испортился… изнутри… но это не имеет отношения…
- А может, имеет? Может быть, вы из-за него так переживаете?
- Не знаю, не думаю… мне кажется… мне не хочется в это верить, но я боюсь, у меня что-то… с кровообращением…
- Ох, как я люблю диагнозы своих пациентов! - Наталья Леонидовна рассмеялась и крепко сжала мое плечо. Ее рука была сильная, даже сильнее, чем я могла предположить. Она некоторое время не отпускала меня. - Расслабиться не можешь, смотри, как стальная вся… Так… - Она отошла от меня и опять села напротив. - Давление обычно низкое?
- Низкое.
Вот откуда в кабинете этот сильный, свежий запах жимолости. Это ее духи. Запах остался около меня и отвлекал от ее слов. Простой, прозрачный, откровенный аромат белого цветка.
- Хорошо… - Она стала искать что-то по компьютеру. - Смо-отрим… Давай мы сделаем тебе компьютерный анализ твоей хорошенькой головки, чтобы ты убедилась… что у тебя… все в порядке…
Тут уже рассмеялась я:
- Это у меня хорошенькая головка?
- А ты что, думаешь, оттого, что какой-то старый, мерзкий козел… ничего, что я так о нем?…старый, похотливый козел перестал тебя на время… - Наталья Леонидовна сосредоточенно щелкала мышью, - посещать… у тебя стала менее симпатичной мордашка… и все остальное? Ты - такая же… хорошенькая, несчастная, привязанная одним местом… и… так вот, нашла… и дочкой, и еще… чем?
- Дачей, тюльпанами, машинами и обещанной совместной жизнью в элитной новостройке! - отрапортовала я.
Я очень люблю врачей, мужчин больше, но женщин тоже. Тем более, что Наталья Леонидовна скорее напоминала мне красивого породистого юношу, чем такую же женщину, как я. Я уверена, что в сумочке у нее никогда не валяются колпачки от помад вперемешку с трубочками тампаксов и леденцами от укачивания. И когда это она перешла со мной на "ты"?
- Так, вот смотри. Послезавтра можешь, или лучше, чтобы я сама тебе сделала… тогда восемнадцатого. Сможешь? В одиннадцать.
- Да, смогу. Конечно. Я запишу… - Я полезла в сумочку, у меня по старой журналистской привычке всегда валялся блокнот, куда я записывала встречи, поездки, телефоны, темы.
Я стала листать блокнот - да, давно я уже ничего не записывала. Что-то остановило мой взгляд, но я не успела сосредоточиться - заиграл мой телефон, звонила Варя, сидевшая одна дома.
- Мам, я спущусь на четвертый этаж к Ксюше, можно?
- Ой, дочка, наверно, не надо… а что вы хотите делать?