- Какой маньяк? Электрики идут. Сеня, Вася, подите сюда.
Мы высыпали за дверь. В полутемном коридоре разглядеть мужиков было практически невозможно, Маруся их скорее почуяла. Спустя 10 секунд и мы догадались об их присутствии: Сеню мы услышали, он громко топал и сопел; а о Васином приближении нас оповестил многоголосый кошачий хор.
Когда мужчины подошли вплотную, мы загалдели:
- Мужики, вы не видели, в нашу комнату вечером никто не заходил?
- А если не видели, может, слышали?
- Или обоняли?
- А подозрительного ничего не заметили?
- Девчонки, вы чего? - растерянно спросил Вася и осторожно улыбнулся. Он вообще все делал осторожно, уж такой был человек. Больше всего в жизни Вася Бодяйко боялся кого-то нечаянно обидеть.
- Мы тебе вопрос задали, отвечай.
- А чего вам хотелось бы услышать? - поинтересовался он, преданно заглядывая в глаза каждой из нас.
- Видел ли ты кого или нет? - нетерпеливо переспросила Марья.
- Я нет, - выдал-таки Вася, после чего наклонился к своим облезлым четвероногим любимцам и засюсюкал. - Проголодались, мои хорошие? А вот я вас покормлю. А какой я вам вкуснятины сейчас дам, м-м-м!
- Убери ты их! - выругалась Княжна. - Нагадят нам под дверью, а мы в темноту потом наступай!
- Они не гадят, где попало, они воспитанные.
- Еще скажи породистые, - фыркнула Княжна, благоговейно относящаяся к голубой крови не только у людей, но и у животных.
- Да они даже лучше… - Горячо начал Вася, но неожиданно был прерван своим другом Сеней:
- А я видел!
- Как они гадят? Так и я видела, - торжественно изрекла Княжна.
- Да нет, как к вам в комнату кто-то заходил.
- Когда?
- В начале пятого.
- И кто это был?
- Разве увидишь в такой темнотище?
- А ты бы пригляделся, - разозлилась Маринка.
- Да если б я знал, - и он беспомощно развел своими пухлыми руками.
- Ну, хотя бы силуэт ты можешь описать?
- Могу, - Сеня сморщил лоб, вспоминая. - Худой, длинный, немного сутулый.
- Кузин или Серега? - вопросительно посмотрела на меня Маринка.
- Серега маленький, скорее всего, Кузин. Сень, а еще что-нибудь не вспомнишь?
- Ну…Э…. А! Чуть не забыл! Спиртом от него несло, как от…от…
Пока Сеня придумывал звучное сравнение, мы возбужденно переглядывались. Значит, Кузин. Наш безобидный, славный и простой гражданин начальник и есть тот самый убивец? Или его визит в нашу обитель еще не доказательство, а простое совпадение?
Маруся поманила нас в комнату. Мы дружно переступили порог и захлопнули за собой дверь, не взирая на то, что Сеня уже подобрал нужный эпитет и приготовился его выдать.
- Пошли выведем его на чистую воду!
- Правильно, - поддержала подругу Княжна. - Скажем, мы все знаем, так что нечего отпираться.
- А вдруг он просто так заходил? - предположила я.
- Зачем, если нас никого не было?
- Чайники считать.
Княжна нахмурилась. Она знала, как и все остальные, что Кузин мог зайти к нам и для этого. Дело в том, что наш начальник был настолько рачительным хозяином, что даже гоголевский Плюшкина по сравнению с ним был вертопрахом и транжирой. У Кузина каждая ерунда, типа стаканчика для карандашей или ластика, была учтена и прономерована. Для более серьезных вещей - машинок, чайников, каминов - имелся регистрационный журнал, в котором еженедельно он отмечал, в каком состоянии находится вышеперечисленные предметы. Даже пустые коробки Кузин не выбрасывал, и сломанные стулья хранил, не говоря еже о перегоревших лампочках.
- Давайте ему позвоним и спросим, что он делал в нашей комнате, - предложила Марья.
- Давайте, только осторожно, как бы не спугнуть.
- Кто будет говорить? - Маруся замерла с поднятой трубкой.
- Пусть Леля. - предложила Княжна. - И громкую связь не забудь включить.
- Ладно. - Я набрала номер, когда трубку взяли, осторожно произнесла. - Але.
- Кузин слушает.
- Иван Львович, это Володарская.
- Здравствуй, Лелечка, я узнал.
- Вы, говорят, к нам вчера заходили?
- Кто говорит? - голос его напрягся, или мне это только показалось.
- Соседи наши - Сеня с Васей. Так вы заходили?
- Заходил.
Все так испуганно ахнули, будто он уже и в трех убийствах сознался.
- А что ты хотела?
- Вы, Иван Львович, из моего стола ничего не вынимали?
- Как я могу… Без спросу.
- И ничего не оставляли?
- Нет, - растеряно протянул он.
- Может, что-то видели?
- Конечно, видел.
- Значит, когда вы вошли, на моем столе что-то было? - я даже дыхание затаила, предвкушая ответ.
- Было, было, не волнуйся ты так. - Он немного покашлял, потом затараторил. - Машинка счетная, 1 штука, регистрационный номер 1122, стаканчик пластмассовый, 1 штука, номер 1165, в стаканчике: карандаши, 2 штуки…
- Эй, Иван Львович, стойте, - испуганно выкрикнула я, вспомнив, что у меня на столе была коробка со скрепками, и не известно, коробками он их учитывает или поштучно. - А больше ничего?
- Как ничего? Скрепки…
- А альбомного листа с красными буквами?
- Откуда у тебя альбомные листы? - с опаской поинтересовался Кузин. - Нам их не выдавали.
- Иван Львович, вспомните, пожалуйста. Был лист или нет?
- Нет. Никакого листа на твоем столе не было. Только машинка счетная, 1 штука, регистрационный номер…
- Спасибо, - прокричала я в трубку и дала отбой.
Все выжидательно на меня пялились и молчали, наконец, Маруся не выдержала:
- Ну, что скажешь?
- Либо он очень хороший актер, либо это не он.
- И если это не он, то весь этот кавардак нам устроили после половины пятого, то есть прямо перед тем, как уйти с работы.
- И что нам это дает?
- А ничего! - я зло отодвинула телефон. - Давайте ментов вызывать, пусть сами разбираются!
Четверг
Ату, его, ату!
Четверг выдался сумасшедший!
Началось все с пробуждения, когда в 5 утра я вскочила с кровати с бьющимся сердцем и бешенными глазами. Спросонья никак не могла понять, что же заставило меня покинуть тепленькую постельку в столь неурочное время, пока не услышала нечленораздельное, но бодрое пение: "Я мор-я-кккк! Красивый сам с-с-с-бою!".
Все ясно, старик Аниськин проснулся. Его концерты мы слушали уже несколько дней, с тех пор, как он пенсию получил. Но все это время домочадцы следили за тем, чтобы он не напрягал свои драгоценные связки ночью и утром, а только днем и вечером, и вот видно недоглядели. В оправдание Соньке и ее матушке могу сказать одно - за Аниськиным уследить крайне сложно, ибо отличается он крайней мобильностью (притом, что левая часть тела у него парализована) и удивительным нюхом на все, что горит. Я сама ни раз была свидетельницей тому, как он, приволакивая нечувствительную ногу, со скоростью спринтера скакал на кухню, где унюхивал запах спиртного даже через закрытые двери и нераспечатанные пробки.
"Раскинулось море ш-ш-ш-иро-ко!" - грянуло над моей головой. "На помощь ми-ня отчизна за-ве-е-ет!". Куда еще позвала Аниськина отчизна, я не смогла узнать, потому как песня оборвалась, и вместо куплета послышался отборный мат, за ним грохот, ор и снова мат. Видно, Сонька решила прекратить папанино концертирование и огрела его скалкой. Не пугайтесь, ничего со стариком Аниськиным страшного не произошло, его сухлявое тело привычно к ударам не только скалки, но и табуретки, тем более бьют певуна его женщины хоть и со злостью, но жалеючи. Что и говорить, не очень это интеллигентно, но никуда не денешься, Аниськин понимает только язык грубой силы.
Я прислушалась. Так и есть - затих.
Кряхтя, как столетняя старушка, я вылезла из кровати. Конечно, можно было еще поваляться, но я решила встать и в коем веке собраться не спеша. Правда, ничего из этого не вышло. Сначала я полчаса пила кофе, потом столько же принимала душ, к 8-ми вообще скисла и никак не могла сообразить, что мне сделать в первую очередь: покрасить губы или собрать сумку. В итоге, вышла я как обычно, то есть в самый притык к трамваю. К счастью, успела.
По-прежнему полусонная вошла в здание НИИ, забыв даже о том, что теперь переступаю его порог только в компании. Но на этот раз все было спокойно - меня встретила живая вахтерша да еще в компании молодых ОМОНовцев, которые с недавних пор берегут покой и жизнь некоторых работниц, дежуря у проходной.
Комната как всегда была пуста. Но сегодня я не стала суетиться, даже свет решила не включать, просто плюхнулась в кресло под розаном и, мурлыча: "Я моряк, красивый сам собою!" начала клевать носом. Через полчаса в комнату ввалились мои товарки.
- Ты че в темноте сидишь? - удивилась Княжна, включив свет и обнаружив меня, полусонную, в кресле.
- Сплю.
- Дома что ли не спится?
- Не дают.
- Мужика завела? - заинтересованно вытаращилась на меня Маруся. - Любовника, да? Кто он? Геркулесов? Или другой какой?
- Другой. - Заверила я. Вся компашка сразу сгрудилась вокруг, сверкая глазами от любопытства. Вот он женский коллектив! - прыснула я и разочаровала подружек. - И не любовник, а сосед.
- Коляна что ли всю ночь домой затаскивала?
- Нет, Колян, как ему и положено, под лавкой спит. Зато Аниськин бодрствует и несет культуру в массы.
- Понятно, - кивнула Маринка, потом бросила сумку на стол, брякнулась в кресло и выдавила: - Дос-с-с-тал!
Ну уж нет! Сегодня я не расположена слушать их вечный спор на тему, чей муж хуже, с меня и Аниьскинских песнопений хватит.