* * *
Но я не могла - и не хотела - проигнорировать день, который мог бы стать праздником. А сознание того, что к нему нужно подойти с невероятной осторожностью - со мной не нужно считать до трех, - заставило пошевелить мозгами и напрячь душевные силы.
Я остановилась на тактике волнолома: чтобы лишить девятый вал разрушительной силы, нужно его упредить.
Дня за два, вечером, я напустила на себя вид печальной озабоченности.
Сначала Кирилл ничего не замечал. Но, поскольку мое состояние было из ряда вон, он спросил в конце концов:
- По-моему, что-то случилось, а?
- Да нет, все в порядке, - кисло сказала я.
- Я не конченый балбес, - сказал он и взял меня за подбородок. - То есть балбес, конечно, но не конченый.
Мне хотелось расхохотаться и повиснуть у него на шее. Но передо мной стояла серьезная задача - слишком серьезная, - и я не должна была провалить ее решение.
Озабоченность моего возлюбленного возрастала. Я едва держалась. Чтобы не выдать себя, я уткнулась лицом ему в плечо.
- Лиза, что случилось?
- Ничего, - буркнула я.
- Я вижу, - сказал он и попытался оторвать меня от своего джемпера. - Ты нездорова?
- Нет… То есть да… То есть здорова. Здорова я, здорова, не бойся. - Я хотела добавить нечто еще более утешительное, но побоялась перегнуть палку.
- Тогда в чем дело?
- В тебе.
- Говори.
- Не скажу.
- Говори.
- Не скажу.
- Мы долго так будем препираться?
- Возможно, всю оставшуюся жизнь. - У меня уже тряслись плечи.
- Нам больше нечем заняться? - Кирилл все еще не сообразил, что происходит.
Я промолчала и шмыгнула носом.
- Лиза, я жду.
- Ты рассердишься.
- Не рассержусь.
- Я не верю… знаю я, как ты умеешь…
- Я не рассержусь.
- Пообещай.
- Обещаю. Я уже обещал. И еще раз обещаю.
- Поклянись.
- Клянусь.
- Честно-честно?
- Чтоб я сдох!
- Я хочу новое платье, - сказала я и посмотрела на него влажными от сдерживаемого смеха глазами.
- И всего-то? - Кажется, он был разочарован, он ждал от меня большего чувства юмора. - Прямо сейчас?
- Можно завтра.
- Хорошо. - Он готов был оставить меня в покое.
Но я удержала его и снова спрятала лицо.
- Что-то еще?
- Мне не нужно платье, - сказала я. - Это я так ляпнула, потому что правду боюсь сказать.
- Говори.
- Боюсь.
- Не бойся, я воплощенная нежность. - Он гладил меня по спине.
И я поняла, что уже можно. Но сначала я поцеловала его в губы - так, как он это любил. Потом, глядя прямо ему в глаза, сказала:
- Я хочу, чтобы у тебя был день рождения.
Он дернулся и сделал попытку освободиться от меня, но я не выпускала его и ловила глазами его взгляд.
- Ты обещал, - напомнила я.
- Я обещал всего лишь не сердиться.
- Вот и не сердись.
- Я не сержусь.
- Я не слышу.
- Я не сержусь.
- Не верю, повторите с чувством.
Но мы уже смеялись оба. Он кружил меня, крепко прижав к себе, и мне показалось, что он сдерживает то ли ликование, то ли рыдания.
* * *
Я подарила Кириллу предмет его слабости - галстук. Он стоил мне пол моей зарплаты.
Сама не ожидала, как метко попаду в десятку: цвет перекликался с седой щетиной и темно-серым блеском глаз, а рисунок был словно графическое выражение сущности моего любимого мужчины: монолитный сплав, конгломерат изящных хрупких деталей.
Кирилл настоял на новом платье для меня и повел в ресторан.
Я была счастлива, глядя в его сияющие глаза и на просветленное, казалось, помолодевшее на двадцать лет лицо.
Ночью он впервые сказал мне: я люблю тебя.
- Ты не боишься, - сказала я, - делать такое заявление?
- Если я чего и боюсь, так только того, что однажды ты уйдешь.
- Я не собираюсь этого делать, - сказала я.
- Ты не сможешь долго со мной. Я тяжелый человек. Я плохой и не стану лучше. И моложе не стану.
- Мне не нужно, чтобы ты становился другим или моложе. Мне ничего не нужно от тебя, я просто тебя люблю. Люблю, как в тот миг, когда впервые увидела тебя.
- Повтори, - сказал он.
Я повторила.
- Еще, - сказал он.
Я говорила ему о своей любви, о том, как я тоскую по нему, стоит мне вспомнить о нем на работе, а не вспоминать я не могу… и я жду вечера, жду, когда увижу его или на пороге своей конторы - я так люблю, когда ты встречаешь меня в конце рабочего дня! - или в нашей прихожей - мне так нравится, что ты всегда выходишь мне навстречу!
- Еще, - сказал он.
- Я тоскую по твоему голосу, и, когда ты вдруг звонишь мне на работу, чтобы о чем-нибудь договориться, мне кажется, что в этот миг мы соединяемся с тобой в любви…
Он не дал мне продолжить.
Первая разлука
Как-то вечером Кирилл обнял меня и посмотрел на меня загадочно.
- Дай-ка мне твой загранпаспорт, пожалуйста, - сказал он.
- У меня его нет, - сказала я.
- Принеси от родителей, - сказал он, - желательно прямо завтра.
- Но у меня его просто нет, - сказала я, не понимая, о чем речь.
- То есть как это у тебя нет загранпаспорта? - удивился Кирилл. - А где он?
- Нет, просто нет… не нужен был как-то. А что?.. зачем?..
Кирилл не смог сдержать чувств:
- Ты это серьезно!? Как можно жить без такой необходимой вещи, как загранпаспорт?!
Когда он объяснил, что к чему, чувства пришлось сдерживать мне. Оказалось, что Кирилл летит на две недели на какой-то свой симпозиум в Женеву, на который собирался взять и меня.
- Но за десять дней сделать загранпаспорт совершенно нереально, - сказал сокрушенно он, - даже имея деньги. Завтра же, - сказал Кирилл, - хочешь - бери отгул, отпуск, увольняйся - не важно как, но ты идешь в ОВИР и занимаешься этим вопросом; где удастся, я ускорю события.
Меня печалила предстоящая разлука, а не ускользнувшая возможность побывать в Женеве. А Кирилл успокаивал: не грусти, как только получишь паспорт, мы куда-нибудь слетаем или съездим.
Только теперь я узнала, что у Кирилла "много денег" и что зарабатывает он большую часть этого "много" не преподаванием в нашем университете, а публикацией своих научных работ и лекциями по своей специализации, которые читает по приглашению различных университетов, комитетов и прочих заинтересованных субъектов, в основном за границей.
- И как часто ты летаешь на симпозиумы, конференции и лекции? - спросила я.
- Несколько раз в год. - Он сам выбирает, какое предложение принять, а от какого вежливо отказаться.
- И что же ты выбираешь?
- Разумеется, то, что наиболее выгодно - с материальной или научной точки зрения. Но за научный интерес, - сказал он, - я сам порой готов платить любые деньги и лететь куда придется.
- А что тебе даст эта поездка в Женеву? - спросила я.
В данном случае расклад был следующий: пятьдесят процентов - престижность участия и необходимость поддержания своего реноме в научных кругах, а пятьдесят - желание совершить небольшое романтическое путешествие вместе с тобой.
- Мне льстит такой баланс, - сказала я и подумала, что хотелось бы его хоть немножко сдвинуть… Но тут же опомнилась, и мне стало стыдно.