Оказывается, пришла Ленка с работы (торгует по найму на рынке селедкой), вся она, естественно, пропахла рыбой, и полезла сразу мыться, не особо уделив внимания Санечке. Мужа это взъярило, он ворвался в ванную, обвинил ее в блудной связи с патрулирующими рынок милиционерами и выкинул за шкирку в чем мать родила. Никанорыч, в отличие от Саньки, мужик не взрывной, а основательный. И трусоватый к тому же. Две собаки грызутся - третья не лезь, такого он мнения придерживается. А Варька, напротив, его настропаляет - иди, мол, и веди мирные переговоры. Вроде голубых касок ООН в "горячей точке". Может, Санька тогда и одумается. "Жди", - хмыкает про себя Никанорыч. Один раз он зашел к соседям по какой-то хозяйственной надобности, застал драку: Санька бил Ленку по голове батоном, а она, обороняясь, схватила со стенки сковородку. Но Никанорыч не такой дурак, чтобы попадаться под горячую руку - он быстро деру дал. Варька хоть и занудная - все зубы за семейную жизнь об него сточила, - но зря сковородками не машет, больше идеологически воздействует…
Но, в конце концов, не жить же Ленке без одежды? Скрепя сердце Никанорыч двинулся к Саньке. Кое-как выцыганил у него "рыбную" справу (Санька ее швырнул на порог), а про остальные тряпки гневный муж сказал, что он не для того горб ломает, чтобы преступная жена ментов завлекала, и что, мол, пусть она идет на все четыре стороны и радуется, что живая, потому как изменщицам на Руси издавна полагалась смертная казнь - закапывание в землю живьем.
Ну, Ленка выпила у Кумовых чуть-чуть самогонки для снятия стресса и стала клясться, что на нее возведен преступный поклеп бабами-конкурентками, торговками рыбой. Во-первых, они хотят Саньку отбить - мужик он хоть и дурной, но внешности лучше даже, чем комиссар Катани из фильма "Спрут" - синеглазый пепельный блондин. С ним любая не прочь. А во-вторых, зловредные бабы видят в Ленке препятствие для собственного бизнеса - к ней покупатель валом валит, а их селедка тухнет. А что до милиционеров, то Ленка им просто так улыбалась, чтоб с рэкетом не приставали, никаких шашней и в проекте не было… Наконец-то, настрадавшись от пережитого, жертва ревнивой страсти завалилась спать на диван, и Кумовы кое-как угнездились.
Утром Ленка пошла рыбой торговать, а Санька звонит к себе на работу в автоколонну:
- До обеда не ждите. У меня, ребята, сегодня праздник не праздник - в суд иду, с женой развожусь!
В два часа хозяин ему позвонил, а Санька - никакой. Еле языком двигает. Возмущен:
- А че ж вы хотите? Чтоб я с женой надумал разводиться, да еще и на работу шел?!
Ну ладно. А Ленка - вечер - ее нету, ночь - тем более. Санька уж и протрезвел, к Кумовым примчался:
- Мою не видали?
- Вчера, как же, во всей красе, - ехидничала Варя. - Прям хоть на подъезд объявление вешай: по вечерам - стриптиз-шоу, для проживающих - вход бесплатный. Ты, Сань, вроде как Тарзаном у нас будешь…
Хиханьки хаханьками, а Ленка пропала.
А дело было перед Восьмым марта. И вот очевидцы рассказывают: в канун праздника в рыбных рядах появляется Санька с шикарным букетом роз и публично супруге приносит извинения. Вроде бы даже подстелил газетку и опустился на одно колено. Говорит: "Елена Ивановна, день-два селедка и без вас проживет, позвольте вас пригласить в местный бар "Сказка", чтобы в культурной обстановке покалякать о том о сем". Ну Ленка чуть пококетничала (другие-то бабы от зависти сгорали, редко кому муж на праздник бурьянину какую принесет, не говоря уж о благородных растениях), а потом снизошла до мужниных ухаживаний.
Посидели они долгехонько в "Сказке", Саня нанял частника, тот их чертом к подъезду домчал. Галантный супруг выскочил, переднюю дверку с поклоном открыл, Ленка оттуда долго выбирается, чтоб весь дом видел: совет да любовь. Кумовы, понятное дело, тоже к окну прилипли. Санька Ленке руку подал, и они важно, с розовым кустом, в подъезд вплыли.
- Видал? - толкнула Варя под бок Никанорыча. - Учись интеллигентному обхождению. Всю жизнь я с тобой прожила, хоть бы раз ты меня так в дом завел!
Покорный Никанорыч только вздохнул тяжко. Жена пилит - муж крепчает…
Коты помойные
Через мужиков, а именно через Петю Булякина, и пошла вся Люсина жизнь наперекосяк. И Люся свой горький опыт не скрывает (она человек откровенный), а несет в массы. Встретила знакомую в очереди - платили за телефон, та ей: "Ой, Света моя замуж собралась. Боря еще учится, но не буду перебивать, пусть молодые семью создают, гнездышко вьют!"
Люся сразу ее остудила:
- А жить они где будут?
- У нас пока… Где ж еще… Снимать - дорого, оба студенты…
- Вы что ж, его и прописывать собрались?! - Люся даже вскрикнула от такой глупости.
- А как же, - потупила взор знакомая.
- Да он в семью втереться хочет! - вскипела Люся. - Жизни не знаете! Где вы его нашли? Из хутора какого приехал? (Кипряны - город небольшой, а все ж таки не деревня спитая, депрессивная.) Мужики - это аферисты, так и шнырют, к кому пристроиться. Оберет вас и ноги вытрет. Попомни мои слова - нынче мужиков нет, есть коты помойные! Вон у меня…
Тут Люся хотела перейти к примерам из личной жизни, но утренняя бодрая очередь (в Кипрянах народ встает рано) зашумела как бор в непогоду. "Правильно говорит!", "Ой, ну не все ж такие. Вон, у меня дочка вышла, слава богу, нормальный парень!", "Повезло… Исключение… Инопланетянин…", "Они сбегаются и разбегаются, а родителям беда", "И так можно пожить, без прописки", "Дураков нынче нету, за так он тебе и стакан воды не подаст", "Мужик не перетрудится, где можно, на бабе выедет"… Очередь немалая - человек пятнадцать (в Кипрянах любят мелкие клерки копить народ у окошек - а как еще власть свою покажешь?), и почти вся - женская. И лишь в самом хвосте один мужичонка затерся - маленький, дробненький (сразу видно - подкаблучник). Костюмишко на нем заношенный, штаненки коротковатые - небось после стирки сели. На носу очечки. Когда бабья буча началась, он голову в плечи втянул, глазенками - зырк, зырк! А че, в Кипрянах народ горячий, в выражениях не стесняется. И в жестах, кстати, тоже - такое тебе, в случае чего, могут показать! Не скоро забудешь…Возмущенная Люся ехала домой на маршрутке. Между прочим, в женском окружении - только водитель был мужчина, а кругом - бабье. А водитель после сбора денег включил песни про тюремную жизнь - вот вам и вся романтика, вроде бы как пассажирки - подельницы. И никто не вякнул - девицы молодые уши плеерами залепили, женщины постарше, предпенсионные, насупились. Ну Люся и тут не стерпела: "Мужчина-а-а! Если вы мужчина, конечно-а-а. Мне ваши песни не нравятся, я матов за свою жизнь и так наслушалась. Мне за свои деньги что-нибудь покультурней включите!" Водитель забухтел себе под нос, но музыку убрал. Дальше в гнетущей тишине поехали. Видишь как, обиделся! Им, даже и нашкодившим, подавай ласку и расположение. А за что, спрашивается?!
А у Люси почему было такое настроение раздраженное? Из-за бывшего мужа, Пети Булякина. Три года назад он ее бросил, нашел лучшую - Марину-фельдшерицу. Ой, ну суды эти, рассуды, пересуды - позорище страшное, лучше и не вспоминать. И что обидно - ушел Петя в соседний дом - окна в окна жили. Марина, между прочим, на два года его старше. Петя выдал Люсе, когда они разводились: "Я с ней за одну ночь испытал больше, чем с тобой за девятнадцать лет!" Черт-те что уж она с ним делала! А Люся ему говорила: "Погоди! Знаем мы, чем такая любовь кончается!" - И показывала ему знаменитые кипрянские жесты.
Как в воду глядела - Марина с него высосала все и выгнала. Первый год Петя купил ей мягкий уголок, второй - телевизор, третий - кухню польскую, и все это время неродному сыну хату за городом обкладывал кирпичом и газ подводил (а свои дети - побоку). А как сделал все, она ему сказала: "Пока!" Тем более, что Петя че-то расщедрился и дочери отвалил денег на подготовительные курсы. Марина его и выгнала, а соседкам объясняла: "Зачем он мне нужен, все из дому несет! На какой ляд?"
Вот тебе и одна ночь! Петя - мужик работящий, но напивается смертельно - в Люсину бытность и на улицах валялся, и шапку с него спящего снимали, и штаны, и ботинки. Кому это понравится?! Дура Люся терпела девятнадцать лет, а Марина-искусница - три года.
Хорошо, хватило у премудрого ума сразу после развода отсуженные у Люси деньги вложить в новострой. Марина его выгнала, а тут и дом сдали. Хоть свой угол есть, а то бы назад пришел! Люсе такого счастья не надо - отвыкла, никто нервы не треплет.
А все же жалко его - какой-никакой, а детям отец. Люся посылала сына (дочь на учебе, в области): "Пойди глянь, как он там!" Булякинская порода, набычился и не пошел - упертый! Ладно, взяла Шурку-куму и двинули они к Пете в гости, на новоселье. Одна Люся не пошла, чтобы не болтали - вот, мол, Марина выгнала, пошла подбирать. Так, из интереса, из сочувствия решила сходить.
Пришли. Дом новый, одни стены, кое у кого и двери есть. Петя, конечно, выпивши был. Сразу стал в позу: "Явились? А я вас угощать не собираюсь". (А чем угощать?! Кругом один цемент, спит на досках. Окно расплющенными картонными ящиками прикрыто.)
Шурка, как услыхала такие речи, за сердце схватилась:
- Петя, Петя, мы ж не за этим пришли!
А Люся горько добавила - До чего ты дошел! У меня в подвале лучше, чем у тебя в квартире!..
Ну, тут Петя стал молча угощение на "стол" (еще один картонный ящик) собирать. Выставил водку, минералку и стаканчик пластиковый - один на троих. Холодильник у него стоит (старый, "Саратов"). Достал из него колбасы и ровно три кусочка отрезал.
Люся прям чуть не заплакала, когда всю эту роскошь увидела:
- Пошли домой, я тебя хоть чаем напою…
А Петя стал в позу:
- Зачем? У меня все есть! - И показал на грязную поллитровую баночку, а в ней кипятильник маленький.