В моей памяти осталось немало замечательных мастеров из различных клубов. Например, в составе бронзового призера чемпионата СССР 1971 года ленинградского СКА играли мои партнеры по сборной Игорь Щурков и Игорь Григорьев. Там же отлично играли Юрий Глазов, Валентин Панюхин, Вячеслав и Сергей Солодухины, в воротах стоял Владимир Шеповалов, он входил в сборную СССР. В горьковском "Торпедо" лидеров ЦСКА всегда заставляли работать с полной отдачей Владимир Ковин - Александр Скворцов, Юрий Варнаков. Хорошие игроки были в челябинском "Тракторе": вратари Александр Тыжных, Леонид Герасимов, Геннадий Цыгуров, Николай Макаров, Валерий Белоусов, Николай Бец, Николай Шорин, Петр Природин. Это вообще была быстрая команда. До поры не слишком эластичная, но с приходом в нее Анатолия Кострюкова заиграла в рамках советской школы. Имел собственное лицо и Воскресенский "Химик", в нем все выделяли Юрия Савцилло, Валерия Никитина, Александра Пашкова, Александра Сырцова, Юрия Чичурина, братьев Голиковых.
"Химик" играл от обороны, и взломать ее было непросто. А как резко прибавило к середине семидесятых рижское "Динамо", хорошо помню игру Петра Воробьева, моего помощника в сборной страны в 1993 году, Хелмута Балдериса, Вячеслава Назарова, Владимира Крикунова. И до моего прихода в команду мастеров, а затем и в сборную в СССР было много способных хоккеистов в самых различных командах высшей лиги. И существовала преемственность, с помощью которой постоянно рос интерес к хоккею.
Наверное, закономерно, что многие из названных мною мастеров стали добротными тренерами. А несколько человек добивались высоких результатов. Например, чемпионами делали свои команды Геннадий Цыгуров (тольяттинская "Лада"), Валерий Белоусов (магнитогорский "Металлург" и омский "Авангард"). Все они, а также Крикунов и Дмитриев работали в сборной страны.
Так что непросто было выходить на лед и побеждать все эти клубы. Тем не менее мы, имея более высокую мотивацию, справлялись с ними, мы стояли выше по качеству, были стабильнее. Да и состав был хорош. У нас в ЦСКА, пожалуй, и не было, так сказать, "белых пятен". Все защитники по уровню подходили для сборной, а впереди прекрасно действовали габаритные Александр Волчков и Владимир Попов, которые вполне могли бы не испортить картину в сборной, Александр Лобанов, Владимир Трунов.
На мой взгляд, интереснее всего было играть против "Спартака", который действовал в атакующем ключе, был тактически грамотным, напористым. Пожалуй, и болельщикам матчи ЦСКА - "Спартак" доставляли особое удовольствие. Ни мы, ни они не играли в закрытый хоккей. Поэтому было много азарта, красивых атак, заброшенных шайб.
ЦСКА, как все другие команды, был в мое время в определенной степени семьей. Хоккеисты много времени проводили на сборах. И, естественно, надо было как-то отдыхать, развлекаться. Ребята любили играть на бильярде, лучшими были Володя Викулов и Витя Полупанов. Конечно, в ходу были и карты. Ясно, не по-советски это было - азартные игры, но тренеры понимали, что ребятам необходимо переключаться. Я был сторонником преферанса, в который научился играть еще в "Локомотиве" с помощью Михаила Рыжова.
Находиться долго в отрыве от дома, конечно, трудно. Поэтому игроки сами придумывали себе занятия веселые, азартные, я всегда был в этих забавах одним из наиболее активных участников. Например, на сборах в ГДР, на базе ГСВГ - Группы советских войск в Германии - устраивали по заданию Анатолия Тарасова спартакиаду между звеньями - играли в настольный теннис, в шахматы, в волейбол и футбол и еще - в домино. Все делалось серьезно. Сбрасывались и покупали какие-то сувениры для победителей. Проводили награждение в торжественной обстановке, с юмором. Если на сбоpax у кого были дни рождения, то команда обязательно преподносила юбиляру торт, а наиболее приближенные скрытно выпивали по бокалу шампанского, заперевшись у кого-нибудь в комнате. Все видели и в таких случаях говорили - пошли.
Естественно, немало времени отдавалось общественной работе. Каждую неделю проводилась политинформация. Поэтому волей-неволей приходилось читать газеты, расширять свои знания. Раз в месяц - комсомольское и партийное собрания. И не для галочки. Анатолий Тарасов придавал им большое значение, сам выступал с присущим ему блеском, критиковал, наставлял, призывал, и ведущие игроки так же серьезно разбирались с теми, кто плохо тренировался, играл. Не было каких-то недомолвок, все делалось открыто, поэтому на замечания никто не обижался, не вставал в позу. Может, только Володя Петров спорил, но это в счет не принималось. Все, в том числе и тренеры, знали, что он иначе не может.
Всегда внимательно я слушал разбор игр, который мастерски делал Анатолий Владимирович. Кинооператоров тогда еще не было. Но у него была отличная память, он схватывал все эпизоды, запоминал ошибки. А также, будучи психологом, чувствовал, как именно надо поступать в определенной ситуации - кого-то, как говорится, прилюдно раскритиковать, с кем один на один поговорить.
Кроме тренеров, особая роль в команде принадлежала врачам. Они у нас были как бы семейными. Чуть что, мы или наши жены шли к доктору, обращались по самым разным поводам - советовались по каким-то бытовым вопросам, спрашивали, как от травмы восстановиться, чем лучше простуду лечить, что делать, если детишки прихварывают. Мы все любили Олега Марковича Белаковского. Он был не просто врачом, а человеком, объединяющим команду. Причем не только ЦСКА, но и сборную СССР, в которой работал довольно долго.
Наверное, без тех мастеров, которые окружали меня в ЦСКА, я, возможно, не стал бы известным игроком, а затем тренером. Наблюдая за хоккейными наставниками, я многое запомнил. И потом использовал в работе. Но слепо никого не копировал, у меня были и остаются свои взгляды на игру.
Александр Рагулин был воплощением русского былинного богатыря. Высокий, мощный, он выглядел внушительно, возвышаясь над нами этакой глыбой. Мы звали его уважительно - Александр Павлович, или Палыч. Но характер у него был хороший, с ним было легко общаться, Саша во всех отношениях был коммуникабельным. На льду он прекрасно пользовался внушительными данными. По мнению специалистов, ему иногда недоставало скорости, но зато он хорошо владел клюшкой, был защитником тактически грамотным, с хорошо развитой интуицией.
Владислава Третьяка, вне всякого сомнения, можно назвать явлением в мировом хоккее. Он обладал блестящей реакцией, чувством позиции, его отличала выдержка и стабильность. Вообще о нем можно говорить много. Приведу лишь одно высказывание, которое показывает величие Владислава. Бобби Халл, оценивая мастерство Третьяка, сказал, что считал классными вратарями только канадцев и был уверен, что только в в канадском хоккее их можно воспитать. "Но Третьяк заставил меня изменить точку зрения. Я понял, что далее нашим лучшим вратарям есть чему у него учиться". Третьяк беззаветно любит хоккей. Мы с ним в свое время в ЦСКА устраивали такое соревнование: я бросал после тренировок три буллита, и если два забивал, то Третьяк в раздевалке должен был сказать, что он плохой вратарь. Я в таких случаях несся в раздевалку и кричал: два забил! Потом приходил Владик, говорит - я плохой вратарь, а ребята смеются - мы уже знаем. Он злится - опять меня опередил. Конечно, выигрывал и он, классный же вратарь, и тогда мне приходилось говорить, что я плохой нападающий.
Вратари вообще в хоккее люди особенные. Я всегда следил за ними внимательно, пытался понять, чем они в данный момент дышат, знал их манеру игры, старался использовать это с пользой для себя. Однажды, когда при выходе один на один забросил шайбу Александру Пашкову, игравшему в "Химике", он после игры и говорит: "Борь, ну как угадать, куда ты будешь бросать?" Я отвечаю: бросаю в "домик" - между щитками. Прошло какое-то время. Играем против "Химика", два раза один на один выхожу, все делаю правильно, но забить не могу. После игры говорю Пашкову: ну, ты молодец, а он мне - так ты же сам сказал, что в "домик" бросаешь. Вот такие были истории.