Эзоп, мудрец-раб
Эзоп был сочинителем басен. Считалось, что все басенные рассказы, которые потом на разный лад пересказывались в течение многих веков, впервые были придуманы Эзопом: и про волка и ягненка, и про лису и виноград, и про лягушек, просящих царя. Его имя так срослось со словом "басня", что, когда какой-нибудь писатель брался за сочинение басен, он писал на своей книге: "Эзоповы басни такого-то писателя".
Эзоп сочинял басни потому, что он был раб и говорить прямо то, что он думал, было для него опасно. Это был его иносказательный, "эзоповский язык". А о том, как он был рабом, и у кого, и что из этого получалось, в народе рассказывали множество веселых историй.
Рабом он был, так сказать, от природы: во-первых, он был варвар, во-вторых, урод. Он был фригиец, из Малой Азии, а фригийцы, по твердому греческому убеждению, только и годились, чтобы быть рабами. А вид его был такой: голова как котел, нос курносый, губы толстые, руки короткие, спина горбатая, брюхо вспученное. Зато боги его наградили даром слова, острым умом и искусством сочинять басни.
От речистого раба хозяин сразу поспешил отделаться, и повел работорговец Эзопа с партией других рабов на рабский рынок на остров Самос. Стали разбирать дорожную поклажу, Эзоп просит товарищей: "Я здесь новый, слабый, дайте мне вон ту хлебную корзину" – и показывает на самую большую и тяжелую. Посмеялись над ним, но дали. Однако на первом же привале, когда все поели хлеба, Эзопова корзина сразу стала легче, а у остальных рабов их мешки и ящики как были тяжелы, так и остались. Тут-то и стало ясно, что ум у уродца не промах.
На острове Самосе жил простак-философ Ксанф. Увидел он трех рабов на продаже: двое были красавцы, а третий – Эзоп. Спросил он: "Что умеете делать?" Первый сказал: "Все!", второй сказал: "Все!", а Эзоп сказал: "Ничего!" – "Как так?" – "Да вот мои товарищи все уже умеют, мне ничего не оставили". – "Хочешь, я куплю тебя?" – "А тебе не все равно, чего я хочу? Купи меня в советники, тогда и спрашивай". – "Ты всегда такой разговорчивый?" – "За говорящих птиц дороже платят". – "Да ты-то ведь не птица, а урод". – "Бочки в погребе тоже уродливы, а вино в них на славу". Подивился Ксанф и купил Эзопа.
Устроил Ксанф угощение ученикам, послал Эзопа на рынок: "Купи нам всего лучшего, что есть на свете!" Пришли гости – Эзоп подает одни только языки: жареные, вареные, соленые. "Что это значит?" – "А разве язык не самое лучшее на свете? Языком люди договариваются, устанавливают законы, рассуждают о мудрых вещах – ничего нет лучше языка!" – "Ну так на завтра купи нам всего худшего, что есть на свете!" Назавтра Эзоп опять подает одни только языки: "Что это значит?" – "А разве язык не самое худшее на свете? Языком люди обманывают друг друга, начинают споры, раздоры, войну – ничего нет хуже языка!" Рассердился Ксанф, но придраться не мог.
После обеда стали пить вино. Ксанф напился пьян, стал говорить: "Человек все может сделать!" – "А море выпьешь?" – "Выпью!" Побились об заклад. Утром Ксанф протрезвел, в ужас пришел от такого позора. Эзоп ему: "Хочешь, помогу?" – "Помоги!" – "Как выйдете вы с судьями и зрителями на берег моря, так ты и скажи: море выпить я обещал, а рек, что в него впадают, не обещал; пусть мой соперник запрудит все реки, впадающие в море, тогда я его и выпью!" Ксанф так и сделал, и все только и дивились его мудрости.
Послал Ксанф Эзопа за покупками, встретил Эзоп на улице самосского градоначальника. "Куда идешь, Эзоп?" – "Не знаю!" – "Как так не знаешь? Говори!" – "Не знаю!" Рассердился градоначальник: "В тюрьму упрямца!" Повели Эзопа, а он оборачивается и говорит: "Видишь, начальник, я тебе правду сказал: разве я знал, что в тюрьму иду?" Рассмеялся начальник и отпустил Эзопа.
Собрался Ксанф в баню, говорит Эзопу: "Ступай вперед, посмотри, много ли в бане народу?" Эзоп возвращается и говорит: "Только один человек". Ксанф обрадовался, идет и видит: в бане полным-полно. "Что же ты мне вздор говорил?" – "Не вздор я тебе говорил: лежал перед баней на дороге камень, все об него спотыкались, ругались и шли дальше, и только один нашелся, который как споткнулся, так тут же взял камень и отбросил с пути. Я и подумал, что народу тут много, а настоящий человек – один".
Созвал Ксанф в гости друзей и учеников, а Эзопа поставил у ворот и велел: "Смотри, чтобы никто из простых людей не прошел, а только одни ученые!" Подошел гость, Эзоп его спрашивает: "Чем собака поводит?" Гость не понял, подумал, что его собакой обзывают, обиделся, пошел прочь. За ним другой, третий, десятый; наконец нашелся один и ответил: "Хвостом и ушами!" Эзоп обрадовался: "Вот тебе, хозяин, ученый гость, а больше не было!" На другой день ученики жалуются Ксанфу на Эзопа, а тот объясняет: "Какие же они ученые, если на такой простой вопрос ответить не могли?"
Много раз просил Эзоп Ксанфа освободить его, а Ксанф не хотел. Но случилась на Самосе тревога: заседал перед народом государственный совет, а с неба налетел орел, схватил государственную печать, взмыл ввысь и оттуда уронил ее за пазуху рабу. Позвали Ксанфа истолковать знамение. Ксанф, по своему обычаю, говорит: "Это ниже моего философского достоинства, а вот есть у меня раб, он вам все растолкует". Вышел Эзоп: "Растолковать могу, да не к лицу рабу давать советы свободным: освободите меня!" Освободил народ Эзопа; Эзоп говорит: "Орел – птица царская; не иначе, царь Крез решил покорить Самос и обратить его в рабство". Огорчился народ и отправил Эзопа к царю Крезу просить снисхождения. Щедрому царю умный урод понравился, с самосцами он помирился, а Эзопа сделал своим советником.
Долго еще жил Эзоп, сочинял басни, побывал и у вавилонского царя, и у египетского, и на пиру семи мудрецов. А погиб он в Дельфах. Посмотрел он, как живут дельфийцы, которые не сеют, не жнут, а кормятся от жертв, приносимых Аполлону всеми эллинами, и очень ему это не понравилось. Дельфийцы испугались, что он разнесет о них по свету дурную молву, и пошли на обман: подбросили ему в мешок золотую чашу из храма, а потом схватили, обвинили в краже и приговорили к смерти. Эзоп припал к алтарю Муз – его оторвали и повели на казнь. Он сказал:
"Не к добру вы обидели Муз! Так же вот спасался однажды заяц от орла и попросил помощи у навозного жука. Посмеялся орел над таким заступником и растерзал зайца. Жук стал мстить: высмотрел орлиное гнездо, вытолкнул оттуда орлиные яйца, а сам улетел. Где ни вил орел гнездо, всюду жук разбивал его яйца; наконец положил их орел за пазуху к самому Зевсу. А жук скатал навозный ком, взлетел к Зевсу и тоже бросил его богу за пазуху; возмутился Зевс, вскочил, чтобы отряхнуться, и орлиные яйца опять упали и разбились. И пришлось Зевсу, чтобы не перевелся орлиный род, устроить так, чтобы орлы несли яйца в ту пору, когда жуки не летают. Не обижайте слабых, дельфийцы!"
Но дельфийцы не послушались и сбросили Эзопа со скалы. За это их город постигла чума, и еще долго пришлось им расплачиваться за Эзопову смерть. Так рассказывали о народном мудреце Эзопе.
Басни Эзопа
Большинство эзоповских басен вам хорошо знакомо: они пересказывались на всех языках и в стихах и в прозе, в том числе и нашим Крыловым. Но есть среди них и такие, которые меньше известны; вот некоторые из них.
Волк увидел огромную собаку в ошейнике, на цепи и спросил: "Кто это тебя так приковал и так откормил?" Ответила собака: "Хозяин!" – "Нет, – сказал волк, – не для волка такая судьба! Мне и голод милей, чем рабский ошейник".
Свинья смеялась над львицей, что та рождает только одного детеныша. Львица ответила: "Одного, но льва!"
Задумались зайцы, какие они трусливые, и порешили, что лучше всем им разом утопиться. Подошли к пруду, а лягушки, заслышав их, одна за другой попрыгали в воду и спрятались. Увидели это зайцы и сказали: "Подождем топиться: видно, есть на свете кто-то и трусливее нас".
Волы тянули телегу, а немазаная ось скрипела. Обернулись они и сказали ей: "Эх, ты! Мы везем, а ты стонешь?"
Шел осел через реку с грузом соли, поскользнулся и упал; соль подтаяла, и ему стало легче. Он обрадовался и в следующий раз, подойдя к реке, упал уже нарочно. Но на этот раз был на нем груз губок, губки от воды разбухли, отяжелели, и осел утонул.
Зевс устроил праздник и для всех животных выставил угощение. Не пришла одна черепаха, сказавши: "В гостях хорошо, а дома лучше". Рассердился Зевс и заставил ее вечно таскать на спине свой собственный дом.
Шел человек зимой по лесу и заблудился. Пожалел его лесной сатир, привел в свою пещеру, предложил горячей похлебки. Вошел человек, стал дышать себе на руки. "Что ты делаешь?" – "Отогреваю их". Сел человек, стал дуть на похлебку. "Что ты делаешь?" – "Стужу ее". Помрачнел сатир, вывел гостя и прочь послал. "Видно, – говорит, – двуличный ты человек, если у тебя из одних и тех же губ и тепло идет, и холод".
У отца было две дочери. Одну он выдал за огородника, другую – за горшечника. Пришел навестить первую, спросил, как дела; та отвечала: "Да вот молим богов, чтобы дождь пошел и овощи напились". Пришел навестить вторую, спросил, как дела; та ответила: "Да вот молим богов, чтобы солнышко светило и горшки хорошенько просохли". Сказал отец: "Если так, то с кем же из вас молиться мне?"
Сделал мастер статую Гермеса и понес на рынок. Никто не подходил; тогда он стал кричать: "Вот продается бог, податель благ, хранитель прибыли!" Спросил его прохожий: "Что же ты такого полезного бога не у себя держишь, а на рынке продаешь?" Мастер ответил: "От него польза нескорая, а мне нужна скорая".