Буквально на третий день пути, согласно приказу по кораблям, гражданским лицам, нижним чинам и беженцам было предписано освободить каюты и занимаемые ими кают – компании для высших чинов армии. Без особого энтузиазма публика подчинилась приказу, грозившему ей? В случае неподчинения наказанием, постепенно переместившись в проходы между каютами и наружные коридоры. Кто-то оказался на палубе; немногие счастливцы нашли себе места на медных решётках, закрывавших "кочегарки" гражданских судов. "А когда наступила ночь и густая тьма окутывала небо, море… из кают-компаний неслось пьяное разухабистое пение цыганских романсов, и доносился до нас характерный звук вылетающих пробок из бутылок пенного шампанского. Там цыганскому пению вторил визгливый, раскатистый женский смех… Так плыли мы и "они". Поразительно, но подобные примеры классовой сегретации пережили не только сам поход через Чёрное море, но ещё долгое время оставались живы и в других средах зарубежной общественной жизни русской эмиграции" /О.Г. Гончаренко, Белоэмигранты между звездой и свастикой, изд. Москва, "Вече" с. 8/.
Что касается исключений, то есть замечательные примеры служения людям. Например, этот: "За время своей военной карьеры в Парагвае, Иван Тимофеевич Беляев успел послужить и генерал-инспектором парагвайской артиллерии, и начальником Генерального штаба парагвайской армии. Будущий парагвайский президент Стресснер служил тогда под их началом и навсегда вынес убеждение, что русские офицеры – люди чести и долга. В наши дни в парагвайской столице Асунсьоне и других городах страны улицы и проспекты носят имена русских воинов: Команданте Беляев, Команданте Саласкин, Команданте Канонников, Офисьеро Серебряков. На карте Асунсьона значится улица России. А на западе страны есть город Фортин-Серебряков. Там же стоит памятник русскому генералу Беляеву – главному военному советнику парагвайской армии. Неизвестным в наши дни осталось идейное наследие Беляева, видевшего в сохранении и приумножении гуманитарной культуры русского народа залог его исторического прогресса. Он был инициатором создания в Парагвае колонии русских беженцев – "Русский очаг", так называемого духовного пристанища для сотен тысяч изгнанников с родной земли, где обычаи, религия и вековая культура их родины могла бы сохраниться "как в ковчеге" до "лучших времён". Субъективные факторы нанесли делу патриотической эмиграции наибольший вред. Вина легла на эмиграционные верхушки – парижскую и парагвайскую. Идея патриотической эмиграции, отвергавшая интервенционистские цели, грозила пошатнуть позиции тех кругов, которые обеспечили себе авторитет и добились привилегий в белоэмиграционой верхушке" /О.Г. Гончаренко, Белоэмигранты между звездой и свастикой, Москва, изд. "Вече", 2005, с. 162/.
Нетрудно заметить, что российская богатая аристократия, изгнанное с родной земли крупное чиновничество, оседали в Париже, Берлине, Лондоне и стремились вернуть себе власть, в общем-то не имея других целей, кроме реваншистских. Конечно, ни о каком развитии и даже продолжении духовного наследия с их стороны речь идти не могла. Они боролись за власть, кормились из рук иностранных разведок и ассимилировались с народами стран своего проживания, не очень заботясь о сохранении русских идей, русских традиций и русского народа.
Но были и другие люди, создававшие "Русские очаги" культуры. Этим людям было значительно труднее, они угодили встык между своей бюрократией, жаждущей властного реванша, и чужими народами. Этим людям палки в колёса ставили все: "Стараниями верхних слоёв русской военной эмиграции в Париже благородные начинания Беляева в отношении эмиграции в Парагвай были быстро свёрнуты. Патриотическая идея была переведена на чисто коммерческую основу, скромные материальные возможности эмиграции были подорваны. Стали появляться различные ориентированные на коммерцию центры, готовые за определённую плату организовать выезд переселенцев…" /О.Г. Гончаренко, Белоэмигранты между звездой и свастикой, Москва, изд. "Вече", 2005, с. 162/.
Гончаренко удивительным образом показывает личину русского чиновничества и русской элиты. Пока в их руках была земля, её недра, она грабила и гробила русский народ, как абсолютно не нужный ей ресурс, как только этот народ выгнал всю эту оскотинившуюся мразь за пределы страны, она тут же развернула борьбу за "свой" людской ресурс, но по прежнему варианту "борьбы за власть", за своё место, пусть и у сильно опустевшего, но "корыта".
"Элита" России – это трагедия России. Аналогия с днём сегодняшним очевидна.
Отличие российских элит от иных О.Г. Гончаренко также прекрасно показывает на примере Финляндии: "Финское правительство отдало распоряжение своим дипломатическим представителям за границей содействовать поступлению добровольцев в финскую армию. При этом оно запретило принимать русских, проживающих в Финляндии… Советская власть объявила войну не Финляндии и финскому народу, а выступила с "поддержкой" искусственно созданного ею "народного правительства" Куусенина против "белобандитов и клики Таннера – Маннергейма", т. е. советское правительство начало борьбу на платформе гражданской войны в Финляндии, борьбы "красных" против "белых". Принять борьбу в этой плоскости финны не могли, так как это грозило бы единству их нации… Финскому правительству было необходимо сохранить полное единение своего народа, а этого можно было достичь, лишь ведя войну национально-освободительную, направленную против русских. На этих условиях самая крупная фракция Сейма – социалисты – гарантировали поддержку со стороны представляемых ею групп населения. Ведение войны национально-оборонительной против "русских" единство нации действительно было сохранено, и в стране возник огромный национальный подъём". /О.Г. Гончаренко, Белоэмигранты между звездой и свастикой, Москва, изд. "Вече", 2005, с. 165/.
Дорогой читатель, ты можешь провести подобную аналогию в мышлении с нашей, российской Государственной Думой, хоть нынешней, хоть самодержавной, или правительством? Ты когда-нибудь на себе ощущал с их стороны подобное трезвое понимание ситуации и заботу о народе?
Но в основном "чужих" вытесняют, идёт постоянная борьба за ресурсы. Поэтому, создавая духовное крыло организации, надо думать о своей культуре, о своём быте, о своём народе.
Чужая культура всё равно вытесняет чужих для неё, чтобы они для неё не сделали. Например, "нельзя не отметить отличительную особенность дальневосточного зарубежья. В Европе, США, Канаде, Австралии, Латинской Америке потомки российской эмиграции так называемой "первой волны", несмотря на все процессы адаптации и ассимиляции, продолжают или хотя бы пытаются сохранять традиции своих отцов и дедов. В Китае, кроме памятников русской материальной культуры, которые, кстати, китайские власти не перестают последовательно уничтожать и поныне, не осталось практически ничего из всего многообразия русской жизни, существовавшей здесь более половины века. В то же время на родине, многие из вернувшихся достигли больших успехов, особенно на ниве науки, в области искусства и литературы. Широкой популярностью и любовью до сих пор пользуются имена А.Н. Вертинского и О. Лундстрема, известны книги и статьи Н. Ильиной, А. Хейдока, Л. Кравченко, Б. Юльского, Л. Хаиндравы… В наши дни в России активно действует ассоциация "Харбин", выросшая из созданной ещё в советское время Ассоциации друзей Харбинского политехнического института и имеющая отделения в Москве, Новосибирске, Саратове, Сыктывкаре. Такого же рода Объединения существуют в Австралии, Польше и Израиле. Издаваемые этими организациями в России и за рубежом периодические издания информационного, историко-публицистического и мемуарного характера имеют очень большое значение для сохранения истории российской эмиграции в Маньчжурии. В связи с этим необходимо назвать ещё одну особую черту российской эмиграции в Северо-Восточном Китае: преобладающему большинству людей, проведших детство и юность в Харбине и на линии, свойственная ностальгия по "малой родине" в Маньчжурии, щемящее чувство тоски по ушедшему "Русскому" Харбину". /О.Г. Гончаренко, Белоэмигранты между звездой и свастикой, Москва, изд. "Вече", 2005, с. 273/.
Что здесь примечательного, и какой вывод желательно сделать, – люди одной крови, одного языка, одной культуры должны держаться друг друга, и здесь тоже есть удивительные примеры: "Анастасия Александровна Ширинская – дочь командира эсминца "Жаркий" – более 70 лет жила в Тунисе, отказываясь от паспорта этой страны. Всё это время Анастасия Александровна была хранительницей памяти о русских моряках, бросивших свой последний якорь в Тунисе в далёком 1920 году. Дочь капитана русского императорского флота дождалась того дня, когда над кораблями российского флота снова взвились Андреевские стяги…" /О.Г. Гончаренко, Белоэмигранты между звездой и свастикой, Москва, изд. "Вече", 2005, с. 283/.
Огромную роль играет подготовка кадров для духовного крыла организации. Приведём несколько примеров подобной деятельности: "В 1924 году по призыву представителей гвардейских союзов и объединений во главе Общегвардейского объединения стал Свиты Его Императорского Величества генерал-адъютант Владимир Михайлович Безобразов, ещё десятилетие назад бывший командиром Русской императорской гвардии. "Генерал Безобразов внёс решительное изменение в организацию гвардии, – он приступил к формированию скрытых кадров полков и высших соединений, с подчинением их великому князю Николаю Николаевичу", отмечали его современники" /О.Г. Гончаренко, Белоэмигранты между звездой и свастикой, Москва, изд. "Вече", 2005, с. 94/.