- Pas du tout intéressante, - говорит девица, выходя на лестницу и брезгливо вытирая руку, которую пожала Женя.
- Vous avez raison! Какая-то тупица! И вот к таким-то идут мужчины мимо чутких, умных, талантливых женщин! Скоты!
А Женя, проводив гостей, несколько минут стоит неподвижно и потом, тряхнув головой, говорит:
- Ну, Марфуша, видала я всяких! И тех, которые книжки божественные раздают, и тех, которые советуют машинку швейную купить… Но таких… прости Господи, еще не видела!
Романтическое приключение
Посвящается П.И. Федотовой
- Да-с, бывают в жизни человека случаи, когда охотнее веришь или хочешь верить, что это было колдовство, а не собственная глупость. Впрочем, то, что случилось со мной… Постойте, хотите расскажу?
- Романтическое приключение?
- Да, да, Анна Ивановна, самое что ни на есть романтическое.
Вы улыбаетесь насмешливо, качаете головой, не верите, что у меня, старого холостяка, "прозаика" - как вы изволите величать, было романтическое приключение? А вот послушайте, может быть, это приключение и было причиной тому, что я не женился в то время, а если хотите, - то оно имело еще более важные последствия: оно заставило меня потерять всякое доверие к людям… Сейчас, сейчас, дайте закурить папиросу, и я не буду отвлекаться.
Это случилось как раз в тот год, когда я, окончив университет и проведя год в петербургском "вихре света", вдруг почувствовал желание очутиться на лоне природы, тем более что наступила весна и все стали разъезжаться.
Я отправился домой, в недра семьи. Все, казалось, улыбалось мне, все сложилось, чтобы я мог жить и наслаждаться жизнью.
Отец мой был человек с большими средствами, имение имел хорошее, благоустроенное, в двадцати верстах от губернского города.
Для меня было им приготовлено уже место чиновника особых поручений при губернаторе. Я был единственным сыном. Две замужние сестры мои приехали, чтобы повидаться со мной, одна даже издалека, из Италии, где ее муж был консулом.
И еще, к моему благополучию, подруга моей младшей сестры-барышни Любочка согласилась прогостить у нас лето.
Эта Любочка чуть не с четвертого класса гимназии занимала мои мысли.
Она была очаровательна со своей русой косой, румяным личиком и добрыми карими глазками.
А тут… теплые, лунные ночи, начинающая желтеть рожь… венок из собранных вместе васильков на прелестной головке и в результате - клятвы в вечной любви.
Родители согласились, ее отец тоже, сестры радовались, ангелы с неба улыбались… вот тут-то чертям захотелось позабавиться.
Было начало августа, когда по делам службы мне пришлось переселиться в город, и я устроился в нашем городском доме.
Жара стояла удушливая, и только по вечерам я выходил немного пройтись.
В ту "роковую" ночь, совершая подобную прогулку, я замечтался.
Ночь была красоты неописанной - лунная, душная.
В двадцать пять лет влюбленный жених и не в такую ночь замечтается…
Я шел куда глаза глядят и очутился у "Старого дворца".
"Старым дворцом" у нас в городе называли дом, построенный каким-то екатерининским вельможей. Имущество, давно вымороченное, принадлежало городу, и город все собирался устроить во дворце больницу или богадельню, да не было денег на ремонт. Так и стоял старый дом с полугнилой колоннадой среди большого сада, окруженный с трех сторон высокой каменной стеной, а с четвертой - смотря с обрыва на реку своими заколоченными окнами. Об этом доме ходило множество легенд.
Рассказывали о криках и стонах, об окровавленных призраках, ломающих руки, о мелькающих по саду огнях.
Если бы на моем месте в ту ночь был суеверный человек, он бы пустился бежать, потому что, едва я сделал несколько шагов вдоль ограды "Старого дворца", как на стене вдруг появилась женская фигура. Она с минуту колебалась и потом соскочила на дорогу.
Прыжок был рискованный, и женщина слегка вскрикнула.
Она попробовала подняться на ноги, но опять с легким стоном опустилась на землю.
Я бросился к ней.
Она метнулась в сторону как раненый зверь, сделав страшное усилие подняться, но не могла, и вдруг в руке ее блеснул револьвер.
Я остановился.
На этот раз ей удалось подняться, и она стояла, прислонясь к забору, и пристально смотрела на меня, не опуская револьвера.
Луна ярко освещала ее.
Я никогда не видел такого красивого лица, таких глаз, в которых в эту минуту горело отчаяние, бешенство.
Высокая, стройная и очень худенькая, она была одета в темное платье, слишком широкое и короткое для нее. Ноги ее были босы, а голова повязана красным платком концами назад, из-под которого на лоб падала прядь золотисто-белокурых волос.
- Позвольте мне вам помочь, вы ушиблись… Почему вы боитесь меня? - заговорил я ласково.
- Кто вы? И почему вы хотите помочь мне? - спросила она тихо.
Голос ее был низкий, но удивительно красивый.
- Моя фамилия Никонов - я чиновник особых поручений при губернаторе… Я хочу вам помочь, как, я думаю, всякий порядочный человек помог бы женщине в затруднительном положении.
- Что? - спросила она и с удивлением посмотрела на меня: вдруг лицо ее словно преобразилось, пропала резкая складка между бровей, сжатые губы полураскрылись, и это лицо, за минуту такое суровое и даже жесткое, озарилось чудесной улыбкой. Огромные светлые глаза глянули с такой мольбою.
- Да, да, помогите мне, - заговорила она умоляюще, торопливо пряча револьвер в карман, - спасите меня! Ах, я вижу, есть еще рыцари на свете. Только скорей, скорей, мне грозит опасность!
Она доверчиво протянула мне руки, и я помог ей выйти на дорогу.
Цепляясь за меня, она сделала несколько шагов, закусив губы от боли.
- Неужели нога вывихнута! - с отчаянием произнесла она. - Постойте… нет, нет! Ах, какое счастье! Я могу идти… только не скоро, а мне надо спешить, скорей, скорей, - заговорила она резко и глухо.
- Я понесу вас, - предложил я.
Она произнесла решительно: "Не надо".
И опять пристально, словно испытующе, посмотрела на меня.
В ее низком голосе прозвучала такая власть, что я сейчас же опустил руки, готовые подхватить ее.
Она оперлась на мою руку, и мы медленными шагами направились по дороге.
- Куда мне отвести вас? - спросил я после минуты молчания.
Вдруг она прижалась ко мне и, подняв на меня свои великолепные глаза, заговорила тихо и нежно:
- Хотите спасти меня? Спасти несчастную женщину от грозящей ей опасности - может быть, смерти… Если… если вы не поможете мне - я про… про… пропала!
- Конечно, я сделаю все, что вы хотите! Говорите, что я должен сделать? - сказал я пылко, взяв ее руку.
Ее рука сильно стиснула мою, и, еще теснее прижавшись ко мне, она заговорила дрожащим голосом:
- Мне негде спрятаться, а мне надо спрятаться… скорей… сейчас, иначе… Спрячьте, спрячьте меня где-нибудь! Где хотите! И чтобы никто не знал, никто не видел…
- Я вас спрячу у себя - идемте! - решительно проговорил я. - До моего дома недалеко.
Мы шли медленно.
Очевидно, каждый шаг причинял ей страшную боль и стоил больших усилий.
Она иногда останавливалась, закусив губы, слегка закинув голову, и ее рука судорожно, до боли сжимала мою руку.
Я… Я любовался этим страдальческим лицом и восхищался мужеством этой женщины.
Что если бы какая-нибудь из наших барышень или дам попала в такое положение?
С трудом мы добрались до калитки нашего сада.
Я протянул руку, чтобы позвонить.
- Ради Бога! - схватила она меня за руку, - не звоните! Меня увидят!
- Как же быть? Калитка заперта.
- Я спрячусь здесь в кустах. Тогда позвоните - вам отворят, вы войдете, отошлете прислугу и впустите меня.
Я повиновался.
Когда через пять минут я привел ее в столовую, она опять схватила меня за руку, когда я хотел зажечь лампу.
- Не надо, с улицы увидят!
- Здесь ставни - увидят только свет. Успокойтесь, отдохните - я хочу предложить вам чего-нибудь покушать.
- Да, да - дайте мне есть… я так хочу есть… и спать… Я так из… изму… измучена.
Она упала в кресло и закрыла голову руками.
Я зажег лампу.
Когда комната осветилась, она быстро встала и, хромая, подошла к зеркалу.
Долго стояла перед ним, пристально смотря на свое отражение. Поправила на голове платок, выправив кокетливо из-под него на лоб и на виски короткие завитки волос. Эти золотистые волосы, густые и вьющиеся, были у нее острижены и красивыми локончиками завивались из-под платка около ушей и на шее.
Заметив мой взгляд, она обернулась и заговорила смущенно:
- Вы удивляетесь, что женщина в моем положении еще может смотреться в зеркало? Я… я хотела видеть, как я выгляжу… после… после… этого ужасного случая…
- Но что случилось с вами?
- Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, - прошептала она, с мольбой складывая руки. - Будьте милосердны… будьте рыцарем до конца… Дайте мне опомниться, успокоиться… дайте мне… Я завтра, завтра все расскажу вам, а теперь… я… я…
Она закрыла лицо руками.
- Пожалуйста, успокойтесь, - взволнованно сказал я, - здесь, у меня, вы в совершенной безопасности; поверьте, что я не позволю никому обидеть вас. Отдохните, вот закуска. Попробуйте покушать.