- Ой, как правильно, светлая моя! - Шурик откусил хрустящий волован с зернистой икрой. - Куда там грипп - одно удовольствие в сравнении с ревностью. Что она с людьми делает - страшно смотреть! Ты про Отелло примочку слыхала?
Тут грянули первые такты увертюры к опера "Севильский цирюльник" и в наступившей тишине ведущий объявил, что начинается показ новой коллекции Милуччи под названием "В Россию с любовью". На подиуме появились девушки.
- Теперь сиди тихо! Смотри, - одернула Саша жующего Шурика.
- Тебе это нравится? - он мельком взглянул на фланирующих манекенщиц. - В глазах рябит. Многовато мишуры и всякого такого… Ну… пиф–паф! Эффектов раскрепощения.
- Ну, уж нет! У Милуччи потрясающий вкус и чувство стиля, - заспорила Саша, защищая свое платье и честь неизвестного кутурье, подарившего ей забытое ощущение собственной привлекательности, женской власти.
- Прямо магическое заклинание "Милуччи!" Да кто этот пижон? Кто этот маг раскрепощения индивидуальности в духе почивших классиков Возрождения? Спорим: шустрый малый из "голубых"?
Саше тон собеседника не понравился:
- Про ориентацию и наклонности ничего не знаю. По образованию он архитектор. По происхождению - частично русский. Отпрыск аристократического рода.
- Рекламные навороты. Сейчас все, кто здесь бизнес открывает - одним боком русские и все - непременно дворяне… Смотри, к тебе опять мчится шеф. Вероятно, с выгодным деловым предложением. Разрумянился старикан! Заметно, что итальянец.
- Целиком местный! - Саша приподнялась, пугаясь: - Наверно Сиентино явился, им столик понадобился и нас решили выгнать…
Карлсон притормозил, вернулся к своему столику, выхватил из вазы Сабринин букет и с ним ринулся прямиком к Саше.
Шурик ухмыльнулся: - Непохоже, что он намерен скандалить. Здесь что–то другое. Рейтинг помощницы продавца растет на глазах. Думаю, надо ждать прибавку к зарплате. Не хочу мешать вашей беседе с шефом. Поболтайте, а я пока позвоню. - Он поднялся и направился к выходу. Шагал быстро, но не суетливо и по спине совершенно не было заметно, как тягостно этому авантюрному малому среди публики и любопытных взглядов.
"Ну вот… Больше я его не увижу…" - подумала Саша, глядя вслед удаляющемуся бизнесмену. И стало почему–то очень тоскливо. Губы дрогнули, сдерживая восклицание. Она не окликнула его, но разочарование тенью легло на ее разрумянившееся от шампанского лицо.
С тем же выражением проследил за уходящим гостем Карл Всеволодович.
- Ваш спутник, похоже, утомился… - заметил Карлсон хмуро.
- Он вышел позвонить, - Саша изо всех сил изобразила милую беззаботную улыбку.
- Боюсь, звонок может затянуться. А время не ждет…Надо ударить финальной точкой по дефиле. Милуччи с невестой так и не явился.
- Он тоже… Ну… женится?
- И, похоже, сегодня. Но я имел в виду платье невесты, которое маэстро обещал привезти лично для завершения показа. Увы, придется выкручиваться самим. Я вас попрошу, драгоценная, выйти со мной на подиум. Ведь свой туалет, как я полагаю, вы заимствовали из коллекции…
- Это платье с витрины… Но оно оплачено! Вот чек!
- Спрячьте! Милая, милая моя! Я же не инспектор полиции. Я всего лишь не очень молодой, но достаточно сообразительный человек…
Саша в недоумении приподняла подол василькового платья: - Разве это свадебный наряд?
- Ну, не знаю… Будем считать так. В конце концов, автора нет и возразить нам некому. - Карлсон предложил руку Саше и отдал ей букет. - Вы - само очарование, детка.
И вот Саша оказалась на подиуме. На нее светили прожектора, за ней следили объективы камер и восхищенные глаза гостей. Мелькали блицы, гремели аплодисменты. В руках благоухала охапка цветов - нечто фантастическое из лилий, роз и орхидей. Сквозь дымку радостного волнения, у самого подиума, в первом ряду рукоплещущей толпы она увидела Игоря. Он бурно хлопал в ладоши, одурев от восторга. А потом, подхватив Сашу, снял ее с возвышения и проводил к столику.
Торопливо шепнул в щеку:
- Поздравляю! Заслуженный успех. А ты - девочка не промах! Это надо отметить… Можно присесть к вам?
Саша не успела ответить. Распалившегося Буртаева решительно оттеснил появившийся Шурик: - Извините, извините, господин Бурыкин. Вы побеседуете с моей дамой, но не сейчас. У нас, собственно, интимный ужин.
И улыбнулся Саше: - Потанцуем, дорогая?
- Но… никто пока не танцует… - она только сейчас услышала зазвучавшую в зале музыку. И это была не просто какой–то там шумовой фон - это была ее, Александры Беляевой музыка! "Танго итальяно".
Шурик стоял перед ней в позе ожидающего кавалера: - Неважно, что никто не танцует. Обожаю это танго.
- Это я его обожаю, - пробормотала Саша. - Вернее, обожала давным–давно. Тогда я была летучая и прозрачная, как стрекоза. Я танцевала на льду с пяти лет. После "Итальянского танго" в произвольной программе меня качали на руках… Почему все так нескладно вышло? - Она положила руку на его плечо, он крепко обхватил ее талию.
- Складно! Очень даже. Школа–то чувствуется. Ты фантастически движешься, - раскрутив партнершу, Шурик бросил ее на руку. Наблюдавшие за парой зрители, захлопали.
Как когда–то, давным–давно, кураж ритма и движения подхватил Сашу. Она стала невесомой, чувственной, обольстительной. Она была с тем, которому хотела принадлежать вечно. Губы призывно приоткрылись, она легко изогнулась, коснувшись головой пола. Склонившись над замершей в его объятиях девушкой, Шурик заглянул ей в глаза, затянув надрывно–страстную паузу.
- Ты жутко гибкая. И соблазнительная, - прошептал он.
- А ты сильный, хваткий. Не уронил, - она снова стояла, надменно изогнув стан, разметав гриву тяжелых голос.
- Никогда не выпускаю из рук то, что мне нравится, - Шурик оказался прекрасным танцором. Он отлично чувствовал каждое движение ее тела, словно их танцу предшествовали долгие тренировки.
- Не выпускать из рук…Полезный, но трудновыполнимый жизненный принцип, - парировала Саша заявление этого удачливого собственника. - Мой жизненный опыт складывался по иному.
- А, может, ты плохо старалась? Попробуй еще раз, а? - кончики пальцев нежно скользнули от ее уха к плечу, словно обрисовывая плавную линию. - У меня оригинальное предложение: давай сбежим!
- Но через десять минут Куранты!
- К ним и поспешим.
9
Они сбежали с бала, только Саша не потеряла туфельку, а смело шагнула в снег лаковыми "лодочками". И тогда ее кавалер, подхватил Золушку на руки и отнес к автомобилю. "Мерс" резко стартанул. Шурик очень старался успеть, но центр был оцеплен по случаю праздничного гуляния. Хорошо знавший Москву водитель, юркнул в узкий переулок и затормозил у заснеженного скверика. Проезд перекрывала гирлянда мерцающих лампочек. Но Красная площадь была рядом. Оттуда доносились последние слова поздравления президента и в напряженной тишине начали бить Куранты.
- Успели… - проговорила Саша, растерявшись перед долгожданным и так неожиданно наступившим моментом.
- Быстрее загадывай желание! Я готов, - Шурик взял ее руку.
- Мое желание уже исполнилось, - сказала она, вспомнив растерянное лицо Игоря, отодвинутого в сторону решительным жестом ее кавалера. И его восторженные рукоплескания у ее ног, у края подиума…
- Это не в счет. Это осталось в прошлом. Раз, два… - отсчитывал Шура удары часов, глядя ей в глаза строго и серьезно. Было в этих темных глазах нечто такое, от чего теряют голову женщин: тихое, полностью завладевшее им восхищение.
Когда Куранты затихли, взлетели в воздух фейерверки, заполняя ночное небо сиянием головокружительного праздника. Руки Шурика обняли притихшую спутницу. Сашу нырнула в огненный водоворот огней, отдаваясь воле его губ, своей жажде нежности и любви
Вскоре, миновав далеко не благоустроенный подъезд дома, они поднялись в квартиру Саши - малогабаритную "двушку" во всем совдеповском великолепии.
Саша включила в передней пластиковое бра: - Мама встречает Новый год у тетки. Вернется утром. Давай, не будем зажигать яркий свет, не хочется возвращаться в реальность. У нас тут не слишком шикарно. Лет двадцать без евроремонта.
- Не будем. Пусть все останется как есть, то есть, в сказке. - Шурик прижал ее к себе. Его дыхание обожгло ее шею, пальцы ловко расстегнули на спине сапфировые пуговки. В голове Саши крутанулась и понеслась звенящая карусель. На пол посыпались цветы праздничного букета…
Смутный рассвет едва заглянул в комнату, бросив голубоватые тени на разложенную софу, детский диванчик с плюшевым зверьем.
Саша открыла глаза. На софе, занимающей половину комнаты, белели смятые простыни. От подушки пахло мужским одеколоном, тем самым, что вчера вкупе с прочей экипировкой она предложила покупателю. Странный запах, вкрадчивый и тревожный. Запах блаженства и авантюры. Вряд ли Саша когда–нибудь сумеет его забыть. Что бы теперь ни произошло, в ее жизни всегда останется эта ночь. А что произошло? Явился принц и исчез… Она закачала головой, отгоняя ватную расплывчатость сна.
Дверь лоджии скрипнула, впустив морозный воздух и Шурика. Все тот же смокинг, надетый на голое тело, поблескивал атласными бортами.
- Теплая… Сонная, нежная… - присев рядом, он взял Сашину руку.
- Холодный, дымный, чужой… - вгляделась в его лицо Саша, стараясь разглядеть выражение при блеклом свете нового дня. Это было другое лицо - серьезное, чем–то озабоченное и даже печальное.
- Курил. Смотрел на Москву. Думал. Что это за фотографии? Ты в детстве? Смешная девчушка.
- Моя дочка. Ей совсем недавно исполнилось шесть.
- Понятно… А папаша, значит, тот самый, что вертлявую барышню за коленки щупал и к нам с тостами приставал?