Они прошли мимо пруда, на берегу которого играли дети. Здесь же были Лидия Петровна и воронихинские мальчики. Ронни и Марина остановились поговорить со своей хозяйкой, а Настя сразу включилась в игру.
Увидев Ронни, дети начали перешептываться и украдкой показывать на него пальцами. Не дожидаясь, пока он сделается центром общего внимания, Марина поспешила увести его в дом. Настя под присмотром Лидии Петровны осталась на пруду.
Войдя во двор, Ронни показал на низкую дверь дощатой пристройки справа от дома. Марина хорошо помнила эту пристройку и сноп сена в ее темной глубине. Однажды зимой, приехав к художнику, они занимались на этом сене любовью, а сзади них за перегородкой стояла корова, временами фыркая и мотая своей черной головой.
- Интересно взглянуть, на месте ли корова, - загадочно улыбнувшись, сказал Ронни и направился к пристройке.
- Она, наверное, сейчас пасется, - пробормотала Марина, чувствуя, как в ней нарастает знакомое волнение.
- Пойдем посмотрим!
- Ну вот еще, нашел, на что смотреть…
- Мы все же должны заглянуть сюда, ведь с этим местом связаны такие волнующие воспоминания…
Он говорил, мягко улыбаясь, а в его глазах, как ей показалось, загорелись искры. Конечно, ей не следовало соваться в этот сарай, но она пошла за ним как загипнотизированная, в слабой надежде, что там не окажется ни коровы, ни сена.
- Я не пойду! - сглотнув, почти прошептала она у самой двери.
Он посмотрел на нее, словно не видя, а затем пожал плечами в типично американской манере, которая когда-то казалась ей такой очаровательной. Взялся за ручку, и дверь подалась вовнутрь. На них пахнуло запахом хлева и свеженакошенного сена. Коровы за перегородкой не было, а копна оказалась на том же самом месте, освещаемая слабым солнечным лучом, проникавшим из узкого оконца под самой крышей.
- Нам здесь нечего делать… - Она уже догадывалась о том, что произойдет дальше.
- Ты думаешь? - спросил он, продолжая смотреть на нее тем же сияющим взглядом, от которого по всему ее телу разливалось желание.
- Да, - выдохнула она.
- В этом доме мы муж и жена.
- Это всего лишь шутка!
- Но ведь не я начал эту игру…
- Ронни, перестань… - Она сказала это скорее в оправдание себе, поскольку чувствовала, что уже не в состоянии сдерживать охватившее ее влечение.
- Ты меня возбуждаешь, - тихо произнес он сквозь зубы. - Бесконечно.
И захлопнул дверь. Их сразу окутал полумрак.
- Нас здесь могут увидеть…
- В доме никого нет, да и какая разница? Ты моя жена.
- Нет. Я уйду.
Он оказался в луче света, и ей стали видны его глаза. В их глубине пылал огонь желания, горячего и властного. Он приблизился к ней. Она отвела голову в сторону, но он рукой обхватил ее затылок, чтобы она не могла увернуться.
- Только… - Она хотела сказать "только посмей", но второе слово так и не слетело с ее губ, поскольку он зажал ей рот порывистым, страстным поцелуем.
- Ты что-то сказала? - спросил он, оторвавшись наконец от ее губ.
Мысли ее были в таком смятении, что она даже не расслышала его. Марина в отчаянии подумала, что он все равно заставит ее действовать так, как нужно ему, а она ничего не сможет с этим поделать. Во время поцелуя соски ее ожили, напряглись. Блузка на груди приподнялась. Это был такой очевидный знак ее желания, как если бы она сказала об этом вслух. Ее щеки запылали. Все тело требовало близости, это чувствовалось в пульсе, учащавшемся с каждой секундой.
- Что ты задумал? - хрипло произнесла она, хотя знала, что вопрос был излишним.
- Тебе же это всегда нравилось, - прошептал он.
Она изо всех сил пыталась умерить реакцию своего тела на его прикосновения, но все было напрасным.
- Я не могу больше сдерживаться. - Он взял ее голову обеими руками и, отклонив назад, заглянул в ее пылающее лицо. - Каждая минута промедления убивает меня…
Их взгляды встретились, и она поняла, что пропала. Обхватив его так же крепко, как он обнимал ее, она ответила на его поцелуи с такой лихорадочной необузданностью, с такой страстью, что сама испугалась. Она не помнила, как они избавились от одежды, как оказались на сене. Лишь на мгновение словно очнувшись, осознала, что оба они уже обнажены и он делает с ней именно то, что ей так нужно, чего ей хотелось больше всего. Его сильные, порывистые и в то же время нежные движения возбуждали так, что ей казалось, будто даже прежде, в давнюю, счастливую пору их жизни, она не испытывала большего наслаждения.
Наконец она, в восторге изогнувшись всем телом, выкрикнула его имя. А еще через несколько мгновений Ронни, утолив свою жажду, уронил голову ей на грудь…
Она продолжала обвивать его талию руками и ногами, крепко прижимая его к себе. Он повернул к ней голову, и на его лице мелькнула слабая улыбка.
- Только не говори, что тебе очень жаль, - услышала она его шепот.
- Почему? - спросила она бездумно.
- И не говори, что мне не следовало притрагиваться к тебе.
Она лишь вздохнула в ответ…
Они пролежали на душистой травяной перине еще несколько минут, слившись телами в тесном объятии. "Что за идиотский вид!" - вдруг подумала она. Обеими руками оттолкнула его и приподнялась. Ронни откинулся навзничь и остался лежать, запрокинув голову. Марина медлила спускаться с сена, она повернулась набок и оглядела лежащего рядом мужчину. Его полузакрытые глаза были темного, дремотного цвета, а губы словно ожидали новых поцелуев. Она снова почувствовала возбуждение. Но на этот раз разум возобладал над эмоциями.
- Ронни! - раздраженно произнесла она.
Он поднял голову.
- Да?
- Ты что-то собирался сказать?
- Только то, что я в восторге. А ты, конечно, злишься?
- Больно нужно мне злиться, но все происходящее между нами очень странно, согласись.
Во дворе стукнула калитка, и послышались звонкие голоса детей.
Марина в испуге спрыгнула со стога. Ронни, обнаженный, тоже слез на пол и подошел к двери.
- Они прошли в дом, - сказал он, прильнув глазом к щели.
Марина разыскала свою разбросанную одежду и принялась торопливо одеваться.
- Я в таком виде, о ужас… В волосах сено… Как думаешь, они догадаются, когда увидят нас?
Ронни, засмеявшись, пожал плечами и тоже начал одеваться.
- А если и догадаются, то что из того? - спросил он спокойно. - Мы муж и жена, ты так сама захотела!
- Не болтай ерунду. Я вынуждена была это сказать, чтобы не оказаться в глупом положении. В конце концов, кашу заварил ты, привезя меня сюда!
- Как жаль, что в доме у Эдуарда нет душа, - невозмутимо посетовал Ронни, покидая пристройку.
Марина вышла только через десять минут, потратив это время на вычесывание из волос травы и приведение своей внешности в порядок. Чтобы пройти в дом, ей пришлось протолкаться через толпу человек в пятнадцать. Толпа в основном состояла из подростков и молодежи. Они были настолько поглощены разглядыванием кого-то в окнах веранды, что не обратили на нее никакого внимания.
- Это Ронни Сэндз… - услышала Марина их перешептывания. - Сам Ронни Сэндз? Не может быть. Какой-то другой мужик, похожий на него… Нет, это он сам!..
В большой комнате помимо Ронни, Лидии Петровны, Насти и обоих внуков сидели три незнакомые женщины и долговязый мужчина средних лет, в потертом мышином пиджаке и галстуке. Оказалось, соседи. Прослышав от детей о приезде американской знаменитости, они явились к Воронихиным, чтобы лично в этом удостовериться. На Сэндза они смотрели как на диковинного зверя, а тот, надев на лицо дежурную улыбку, уклончиво и не слишком внятно отвечал на их вопросы. В обществе зоотехника и доярок он чувствовал себя скованно, однако старался не показывать этого. Доярок прежде всего интересовало, сколько он зарабатывает. Это был тот самый вопрос, на который они прямо-таки жаждали получить конкретный ответ, а Ронни именно об этом меньше всего хотелось распространяться. Увидев Марину, он поспешно поднялся с дивана.
- Пожалуй, нам пора ехать, ты не находишь? - спросил он, взглянув на часы.
- Как, уже сразу ехать? - всполошилась Лидия Петровна. - А чайку попить на дорогу? Да и Эдуарда надо дождаться…
Марина из вежливости согласилась остаться на чай, хотя ей, как и Ронни, тоже не нравилось это назойливое внимание. Вскоре, к счастью, вернулся Воронихин и своим громогласным рассказом о монастырских фресках на какое-то время отвлек односельчан от американца. Наскоро выпив по чашке чая, Ронни и Марина начали прощаться с радушными хозяевами.
5
Вечернее солнце стояло еще довольно высоко, когда "ягуар" остановился у обочины тротуара напротив Марининого дома.
- Мы ведь не прощаемся? - спросил по-английски Сэндз, выходя из машины вслед за Мариной и девочкой.
Марина как будто не слышала его вопроса.
- О сегодняшнем недоразумении нам лучше забыть, - с прохладцей в голосе сказала она, тоже по-английски.
Досада тенью скользнула по его лицу.
- О’кей. Пусть будет так. Но, по крайней мере, я к тебе еще наведаюсь?
- Не вижу в этом смысла. Кстати, не забудь сказать своей супруге, чтобы больше не заявлялась ко мне, а то я ей откровенно выскажу все, что думаю.
- Вряд ли Бетси это проймет. К тому же она редко советуется со мной…
- Лучше бы ты уехал в Америку и Бетси свою прихватил! - Она обратилась к дочери по-русски: - Скажи дяде "до свидания".
- Это не дядя, а папа! - возразила девочка. - Папа, до свидания! А ты завтра придешь?
- Конечно, приду, если захочешь.
- Хочу!
Марина легонько дернула ее за руку.
- Ладно, пошли.