Приглядевшись внимательно, я заметила вместо привычного лебедя плывущее ко мне человеческое тело – тело утонувшей женщины с растрепанными, торчащими во все стороны подобно аллегорическим петушиным перьям клоками рыжих волос. Лицо несчастной наполовину было погружено в кровавое месиво. Мертвый глаз-сканер приковал к себе мой взгляд. Превозмогая ужас, я приблизилась к утопленнице. Изможденное, бледное как снег лицо девушки, ярко выделяющееся на алом фоне пруда, было мне незнакомо. Сдерживая подступающую рвоту, я подошла ближе и заметила еще более омерзительные подробности. Руки и шея трупа испещрены торчащими из вен и артерий старинными медицинскими шприцами. Некоторые из них потрескались от времени и разбились, оставив вонзенные в синюшную кожу иглы; острые осколки угрожающе переливались в сполохах молний… Уголок рта незнакомки медленно пополз вверх, а лицо начало приподниматься из лужи крови. Последняя мысль, посетившая меня перед тем, как крик ужаса вырвал от липких объятий кошмарного сна: мертвая девушка узнала меня…
– Миссис Коллинз! Миссис Коллинз! Проснитесь! – услышала я голос Софии, нашей горничной. – Миссис Коллинз, я впустила доктора Милтона, он сейчас осматривает мальчика.
– НЕТ!!! – я рывком вскочила с кровати и, оттолкнув бедную Софи, побежала в детскую.
Придя в себя лишь на пороге, я натолкнулась на изумленный, ничего не понимающий взгляд Стивена, держащего малыша. Готовая провалиться под землю от стыда, я умоляла педиатра простить мое недостойное поведение, мотивируя его только что привидевшимся кошмаром.
– Элен, не стоит! Полагаю, ты просто-напросто устала и нуждаешься в продолжительном отдыхе. От переутомления не только кошмары начнут сниться, ты в трех соснах заблудишься…
Перед моими глазами вновь появился тянущийся до линии горизонта бесконечный тисовый лабиринт.
– Что ты хотел этим сказать?
– Накопившаяся усталость мешает трезвому адекватному взгляду на окружающую действительность. Проще говоря, ты можешь не увидеть решения, лежащего у тебя перед самым носом, если пытаешься найти его в заоблачных высотах…
Я протянула руки и взяла у него опять порозовевшего Майкла. У малыша снова начала подниматься температура.
Стивен прочел мою озабоченность и бодро добавил:
– А что касается младшего Коллинза – не волнуйся. Его легкие чисты, небольшое респираторное заболевание, инфлюэнца. Пару дней давай жаропонижающие, если температура будет сильно досаждать, а так – витаминное питье и сон. Ну все, дорогие мои соседи, мне пора! Камилла ждет родителей к ужину, так что опаздывать мне не к лицу. Не стесняйся, звони в любое время. И не забудь лично от меня щелкнуть по носу Тома. Который раз пытаемся сыграть в гольф, но что-то вечно мешает.
Улыбнувшись мне и пощекотав малыша, мистер Милтон быстрым шагом покинул детскую.
Сколько же сейчас времени? Если он сказал, что Камилла ждет мать с отцом к ужину, то я спала довольно долго. Обеденное время давно минуло.
Почему же не звонит Томас? Неужели произошло что-то серьезное?
Не в силах более бороться с неизвестностью, я набрала мобильный номер мужа. Прослушав бесконечное множество гудков, теряясь в догадках, отгоняя от себя мрачные, словно назойливые мухи, мысли, я уже хотела отключиться, как на другом конце произошло соединение.
– Елена, ради Бога, не волнуйся, со мной все хорошо.
– Просто скажи мне, что случилось? – закричала я в трубку.
– Тише, я хорошо тебя слышу. Говорю, не волнуйся напрасно… Это не касается нас, если только косвенно… Не жди меня скоро. Приеду – все объясню.
На том конце линии что-то зашумело, послышались посторонние голоса, и связь прервалась.
Мне ничего не оставалось как ждать – делать то, что не люблю больше всего на свете.
Этот странный день оказался бесконечно долгим. На часах пробило шесть вечера, мой сын послушно выпил ложку микстуры и теперь спокойно спал. Благополучно минуло время вечернего чая, а потом и ужина, к которому планировал вернуться Томас. Прошли все мыслимые и немыслимые сроки. Софи несколько раз пыталась накормить меня, но бесполезно: я ничего не смогла выпить кроме чашки мятного чая.
Завернувшись в шерстяной плед, я сидела на диване и ждала. Одна часть меня пыталась проанализировать привидевшийся полуденный кошмар, другая ловила каждый шорох за окном, ожидая услышать гул автомобиля и стук закрывшейся дверцы.
Как мне расценивать необычное лицедейство Гая? Что привело его назад и заставило просить о прощении? Или это дьявольская уловка, попытка воздействовать на мое самое слабое место – на чрезмерное сострадание?
Что могла означать неожиданная метаморфоза его сущности? И номер комнаты, ведущей в лабиринт? Существует ли подобная дверь в действительности и где?
Сплошные вопросы и ни одного ответа.
Должна признаться, это был первый сон, где присутствовал Гай, после давнишнего кошмара, когда он впервые появился в виде черноглазой сущности. Только сегодня я увидела его в том облике, в котором он существовал в действительности, впервые заглянула за стекла очков, увидела истинные глаза господина Лэндола, человека смертельно испуганного, загнанного в ловушку… кем-то расставленную. Кто такие Стражи и какую игру они затевают? Мотыльки в паутине…
Я задумалась так глубоко, что тихий кашель, раздавшийся от порога гостиной, не сразу привлек внимание. Обернувшись, увидела прислонившегося к косяку двери Томаса, бледного и безумно уставшего.
– Милый! – мигом соскочив с дивана, я подлетела к нему и прижалась к груди. У Тома не было сил даже обнять меня. Прислонился к стене как к единственной опоре, боялся отойти от нее на шаг. Я, не говоря ни слова, подвела мужа к дивану и направилась вниз за Софи.
Тихий голос остановил меня в дверях:
– Бертина покончила с собой…
"Бертина? Кто это?"
Ничего более в тот вечер он не сказал. Когда я вернулась с горничной, бедняга Томас, свернувшись калачиком на диване в гостиной, забылся сном.
8 марта 2013 года
Бертина Майер, дочь мецената из Баварии, дипломированный психолог, выпускница Кембриджа, приятная пухленькая брюнетка, представленная мне памятным вечером на балу-карнавале как подруга Мари-Энн и невеста Гая. Точнее, бывшая невеста. Они расстались сразу же после карнавала по неизвестной причине. Девушка не прощаясь покинула Торнбери и на протяжении нескольких лет я не слышала о ней ни слова. Новость о ее внезапной смерти привела меня в полное замешательство.
Все началось с неожиданного звонка Вильгельма, отца несчастной. Он разыскивал Томаса как последнюю надежду, единственную ниточку, которая укажет на местонахождение Мари-Энн и Бертины. Дочь назвала Томаса женихом своей подруги. Девушки на протяжении нескольких лет, пока учились в Кембридже, делили одну комнату в кампусе. По окончании университета они остались вместе, переехали в Лондон и сняли студио в районе Мэрилебон.
После месячного молчания и игнорирования звонков Вильгельм начал розыск дочери.
По известному адресу отцу никто не открыл дверь. Хозяин квартиры подтвердил: обе девушки уже несколько недель не появлялись, хотя арендная плата внесена за полгода вперед.
Разрываясь между желанием обратиться в полицию, открыв тем самым любопытствующей общественности створки шкафа, дать ей покопаться в семейном белье, и страхом за жизнь дочери, Вильгельм пошел путем частного расследования. Он начал разыскивать Мари-Энн, что и привело его в конце концов к Томасу. Родственников или знакомых семьи Мортон-Кингсли в Лондоне обнаружить не удалось. Дом родителей Мари в Сент-Джонс-Вуд долгое время пустовал, они проживали в Южной Африке на собственном ранчо. Следы девушек бесследно затерялись в многомиллионном городе.
Томас согласился помочь не на шутку встревоженному господину Майеру и, не теряя ни минуты, выехал в Лондон.
Им посчастливилось выйти на след Мари-Энн буквально сразу. У Тома сохранился ее номер – девушка не поменяла симку.
У бедного Вильгельма проснулась надежда, он заметно воодушевился, слыша, что Томас заговорил с Мари-Энн, но его радость была преждевременна: девушка ничего не знала о бывшей подруге или не хотела сообщать, – такой вывод после разговора с ней сделал Том.
– Нам надо поговорить с ней с глазу на глаз. Я уверен, Мари что-то скрывает.
Мужчины не теряя ни минуты отправились по новому адресу.
Новый приют Мари-Энн располагался в районе Тауэр-Хамлетс, где на улицах чаще встретишь выходца из Бангладеша, чем коренного лондонца. Странный выбор избалованной снобки. Томас был немало удивлен, увидев, где теперь живет его бывшая подруга.
Она, не изменяя прежней привычке, закатила глаза, изображая крайнюю степень удивления и радости от встречи, но ни ее ужимки, ни в спешке наложенный грим не могли скрыть бледности и припухлости лица, отечности век, кукольно-бессмысленных глаз, невыразительных и остекленевших.
Девушка долгое время не выпускала из рук бутылку. От нее пахнуло затхлой волной перебродившего алкоголя в смеси с проглоченной наспех шоколадной конфетой, кусочек которой растекся в уголке рта. Томас невольно поморщился и увернулся от требовательного поцелуя в губы.
После долгих уговоров, просьб, денежных посулов Мари начала давать информацию.
– Ну что вы от меня хотите? Я ничего не знаю о Берти, не слышала долгое время. Уже больше месяца! – глаза Мари неестественно сверкнули.