- Вот именно. - Он не смотрел на нее. - Если бы я не был старше тебя почти на двадцать лет, - сказал он, - я бы, наверное, решил, что мы с тобой близнецы, которые в детстве потеряли друг друга и встретились уже взрослыми. Тебе так не кажется?
- Не знаю. Я не знаю, Габриэле, что значит быть близнецами. Я не близнец, и вообще у меня нет ни братьев, ни сестер…
- Быть близнецами - это значит быть… быть очень близкими, независимо от пола. Это значит иметь какую-то особую связь. Это значит быть, в некотором смысле, единым целым… - Он говорил медленно и очень тихо, как будто рассуждал сам с собой. - Близнецы и есть единое целое, пока они в утробе матери. Они неразделимо связаны в течение девяти месяцев, и эта связь сохраняется и после. Даже если они расстаются и больше никогда не встречаются, даже если… даже если один из них погибает. Они продолжают жить как бы параллельно, пусть в разных мирах. Их связь слишком крепка, чтобы что-то могло ее нарушить…
Внезапно он умолк, задумавшись.
- Откуда ты знаешь так много о близнецах? - спросила она.
- Я… Меня всегда интересовал феномен близнецов. Я в свое время читал об этом много научной литературы.
- Но почему они так тебя интересуют?
- Я собирался писать роман о близнецах, - ответил он, глядя в сторону.
- Ты пишешь романы? - удивилась она. - Я думала, ты пишешь только для кино.
Он включил зажигание и снялся с места.
- Я писал романы. Точнее, пытался писать… Но это было очень давно.
- Ты жалеешь, что не стал писателем? - спросила она, уловив, по-видимому, оттенок горечи в его словах. - Ты поэтому относишься так… Я хочу сказать, не воспринимаешь всерьез свои сюжеты?
Он усмехнулся.
- Не знаю, относился ли бы я лучше к своим романам, если бы писал романы.
- Но тебе ведь хотелось писать романы?
- Я думаю, на самом деле мне хотелось лишь одного: прославиться. Тогда я просто не знал другой области, кроме литературы, и думал, что писать книги - это единственное, что я умею делать. - Он откинулся на сиденье, придерживая руль одной рукой. Теперь он вел машину медленно, оглядываясь по сторонам. - Мне тогда не приходило в голову, что в кино, например, есть профессия, очень схожая с профессией писателя. А кино - это быстрая слава и быстрые деньги, чего не скажешь о литературе. Я, по крайней мере, еще не слышал о таком писателе, который бы прославился сразу. Мне же не терпелось прославиться. Безвестность была для меня… Она была для меня чем-то постыдным, позором, который я должен был смыть с себя как можно скорее. Как будто на моей душе лежал какой-то тяжкий грех, который я мог искупить, лишь добившись успеха… Смешно, правда?
- Нет, не смешно. Мне даже кажется, что я тебя понимаю.
- Я бы, наверное, никогда не вышел на кино, - продолжал он, - если бы кино само не нашло меня. Кстати, о везении. И знаешь, я вовсе не сожалею, что в моей жизни все произошло именно так. Я мечтал о славе - и я получил славу. Намного быстрее и намного большую, чем я мог ожидать. А если мне хочется чего-то большего, - он подавил вздох, - так это, наверное, побочный эффект славы.
Она тихо смеялась.
- Все, о чем-то мечтают в юности, да? - сказала она через некоторое время. - Мужчины обычно мечтают о славе, а женщины… Некоторым женщинам тоже хочется славы, всеобщего поклонения. Но, наверное, все девушки поголовно мечтают о… о том, что принято называть любовью. Ждут, что придет сказочный принц и заберет их с собой… Я никогда ни о чем не мечтала, Габриэле. Я даже не знаю, что это значит - мечтать. Как ты думаешь, это ненормально?
Он обнял ее плечи и слегка притянул к себе.
- Я не думаю, Вероника, что ты очень много потеряла, - сказал он - и решил про себя, что она, скорее всего, права, отвергая всякий вымысел. Если она когда-нибудь полюбит, то, по крайней мере, не обманется, посчитав себя влюбленной. Но полюбит ли когда-нибудь Вероника? - Поэтому не засоряй голову и не порть себе аппетит ненужными мыслями. Лучше скажи, где остановиться. Тебе нравится здесь?
Они выехали на небольшую площадь с шумящим фонтаном в центре, окруженную с трех сторон старинными зданиями. Голубая неоновая вывеска на портике одного из домов, а также звон посуды и запах кухни указывали на то, что это нечто вроде траттории.
- Посмотри, какая красота! - воскликнула Вероника, указывая на крышу одного из зданий, и, распахнув дверцу, выскочила из машины еще до того, как та успела остановиться. - Габриэле, ты только посмотри, - повторила она, когда он обошел машину и встал рядом с ней. - Эти деревья растут прямо на крыше - и кажется, что дом живой. Деревья, а еще эти вьющиеся растения… Что это? Дикий виноград, наверное. Совсем как волосы у человека. Я никогда не думала, что дом может быть живым.
- А кто-то, кажется, еще сегодня ненавидел Рим…
- Не обижайся. - Она дотронулась до его рукава. - У меня было просто плохое настроение, и ты знаешь почему…
- Знаю, - он улыбнулся. - Я рад, что это прошло.
- Кока-кола для синьорины, - сказал Габриэле метрдотелю, подоспевшему к их столику со списком вин. - Синьорина не пьет спиртного, поэтому даже не пытайтесь ее уговорить…
- Вы не обидитесь? - спросила Вероника, поднимая глаза на пожилого степенного итальянца, который сразу же расхохотался. - Я в самом деле никогда не пью спиртного. Понимаете, от него портится кожа…
- А синьорина ни в коем случае не может себе позволить разочаровать свою публику, - подхватил Габриэле. - Популярность обязывает человека обращать внимание даже на такие мелочи, как цвет кожи… - Он сделал значительную паузу и посмотрел на Веронику - ее лицо было серьезным, только губы едва заметно подрагивали, - потом пояснил в ответ на вопрошающий взгляд метрдотеля: - Синьорина только сегодня прилетела из Лос-Анджелеса - в последний момент она все-таки решила отложить все дела и отозвалась на наше приглашение. Мы невероятно рады и польщены. Участие синьорины в нашем фильме - огромная честь для киностудии.
Метрдотель некоторое время смотрел на Габриэле, лицо которого было столь же серьезно, сколь серьезен был его тон, потом с любопытством уставился на Веронику. Та, в свою очередь, одарила его лучезарнейшей из улыбок, достойной кинозвезды мирового масштаба.
- Вода для моего чудовища - Джимми тоже не пьет спиртного, хоть он и не играет в кино, - невозмутимо продолжал Габриэле, указывая на волкодава, смирно сидящего около стола. - Только ни в коем случае не минеральная - у него от нее колики. И скажите, чтобы принесли для него подстилку - у вас каменный пол, он может застудить кости. Я же буду пить… Как ты думаешь, Джимми, что я буду пить? - он склонился над собакой, которая сразу же лизнула его в нос. - Конечно, я буду пить красное "Фраскати", - решил он. - Хорошее вино: изготовлено в лучших традициях виноделия и прекрасно выдержано. Немного крепковато, правда, но вполне приемлемо в небольших дозах.
- Он в самом деле подумал, что я голливудская звезда, - сказала Вероника со смехом, когда метр отошел от их столика. - Он теперь будет выяснять, кто я такая.
- Пусть себе выясняет. Голливуд далеко… А если спросит у меня, как тебя зовут, я скажу, что великая актриса решила на этот раз сняться под псевдонимом, поэтому ее имя не имеет никакого значения.
- Но всех больших звезд знают в лицо, - возразила Вероника. - Не говори мне, что у вас не показывают голливудские фильмы.
Габриэле приподнял брови в притворном недоумении.
- Неужели ты не знаешь, Вероника, что у настоящего актера новое лицо в каждом фильме? - полушутливо-полусерьезно заметил он. - Он как бы рождается заново вместе с новым сюжетом… - Габриэле внезапно умолк - его осенила какая-то мысль. Он с интересом посмотрел на Веронику. - А ведь твое имя и значит "настоящая" по-итальянски! По крайней мере, первая часть твоего имени: "vero" - "vera", настоящая. Я знаю, имя "Вероника" происходит из греческого и значит в переводе "та, что приносит победу". И твои родители скорее всего вложили в него этот смысл. Но я предпочитаю истолковывать твое имя по-итальянски - ты не против?
Вероника улыбнулась.
- Мои родители имели в виду как раз то, что сказал ты, - ответила она. - Точнее, моя мама. Это мама назвала меня так. Она потом сказала мне, что дала мне это имя специально - она сказала, что хочет, чтобы у меня в жизни все было по-настоящему… Я, честно говоря, не совсем понимаю, что именно мама под этим подразумевала. - Вероника говорила задумчиво, теребя в руках салфетку. - Мне кажется, если человек рождается на свет, у него и так все должно быть по-настоящему - а разве может быть иначе? Наверное, мама хотела сказать этим что-то еще - что бы то ни было, это наверняка что-то хорошее.
- Твоя мама говорит по-итальянски?
- Да, и очень хорошо. Это она научила меня итальянскому. Но я забыла тебе сказать, моя мама была актрисой. Это, правда, было очень давно, еще до того, как родилась я. Она потом перестала сниматься. Кстати, последний мамин фильм снимался в Риме. Этот фильм получил несколько "Оскаров", а маме присудили "Оскара" за лучшую женскую роль. И что же ты думаешь? Она даже не поехала на церемонию вручения!
- Но почему?
Вероника пожала плечами.
- Она говорит, что кинематограф больше не интересовал ее, а слава была ей абсолютно безразлична. Я просто не в состоянии этого понять. Как можно пренебречь славой, когда ты достиг такого большого успеха?
- В самом деле странно. - Габриэле покачал головой. - И сколько же ей было лет, когда она перестала сниматься?
- Около двадцати. Да, ровно двадцать. Это было двадцать пять лет назад, за год до моего рождения. Она начала сниматься очень рано, с шестнадцати лет.
Габриэле задумчиво вертел в руках пачку сигарет.