Саулина навострила уши.
- Да, очень.
Джузеппина Грассини взяла ее за руку и подвела к гранитной скамье, врытой в землю у самой церкви. Они вместе уселись, и певица запела. Ее нежный, необыкновенно чистый голос лился свободно, безо всякого усилия.
Саулина была в восторге, священник же, убедившись, что оправдались его наихудшие подозрения, гневно обрушился на прихожан, осмелившихся слушать легкомысленную мелодию, и потребовал, чтобы они удалились от греха и не вводили себя в искушение.
- Прочь! Прочь! - шипел он, размахивая руками, словно огородное пугало на ветру. - Господи, ты видишь, что мне приходится терпеть по милости этих безбожных французов?
- Очень красивая песенка, - похвалила певицу Саулина. - И вы так красиво поете! Никогда ничего прекраснее не слышала!
- Это старинная песня. Ей больше ста лет.
- Я тоже знаю одну песню, - отважилась признаться Саулина.
- Спой, я тоже хочу ее выучить.
Саулина не заставила просить себя дважды и, облизнув губы розовым язычком, запела:
Стелла Диана, Стелла Диана,
Сколько листочков у майорана?
Стелла Диана, Стелла Диана,
Сколько листочков у шафрана?
Стелла Диана, Стелла Диана,
Сколько листочков у оригана?
Стелла Диана, Стелла Диана,
Сколько листочков у тимьяна?
Певица улыбнулась, наклонилась к ней и подхватила мелодию. Они спели всю песню до конца на два голоса. Саулина захлопала в ладоши от радости, а священник, укрыв свою паству от греха, продолжал потеть на солнцепеке, утираясь платком в бело-голубую клетку и спрашивая себя, какие еще неприятности припасла для него маленькая бродяжка. Поди ж ты, певица из "Ла Скала" прикатила сюда драть горло с этой оборванкой!
- А знаешь, я почти совсем забыла эту считалочку! - сказала Джузеппина. - Ей больше тысячи лет. А у тебя верный голосок… - Теперь она могла задать тот самый вопрос, который приберегала до этой минуты. - Хочешь поехать со мной в Милан?
- В Милан с вами? - вмешался дон Джузеппе и тотчас же пожалел о своей несдержанности, потому что с этими господами всегда надо было держать ухо востро.
Певица не удостоила его вниманием.
- Хочешь переехать в мой дом? - спросила она Саулину.
- Не знаю… - растерялась Саулина. Мысль об отъезде из селения никогда не приходила ей в голову. Город, как ей казалось, был дальше, чем звезды, потому что звезды она по крайней мере могла видеть. Но она не сказала ни да ни нет. - Надо спросить отца, - прошептала она.
- Ну, с твоим отцом я сама поговорю.
- А что я буду делать в вашем доме? - вдруг спохватилась Саулина. Ответы давались ей с трудом, зато она была большая мастерица задавать вопросы.
- О, мы найдем чем заняться, - заверила ее Джузеппина. - Я научила бы тебя новым песням.
- Но почему именно меня? - недоверчиво спросила Саулина.
- Потому что ты напоминаешь мне одну девочку.
Недоверие во взгляде Саулины сменилось подозрением и ревностью.
- Какую девочку?
Облако печали затуманило прелестное лицо певицы.
- Ту девочку, какой была я сама когда-то.
- Не может быть, чтобы я была похожа на вас, - сурово отрезала Саулина.
- Почему ты так думаешь? - удивилась Джузеппина.
- Когда я вырасту, у меня будет такое же лицо, как у моей мамы.
Джузеппину растрогала до слез неумолимая логика девочки.
- Это совсем не обязательно, моя дорогая, - сказала она ласково, чувствуя, что предстоит долгий разговор, к которому надо подступать постепенно.
- Мне бы хотелось поехать с вами, - продолжала Саулина, - но я не могу.
- Эта госпожа сделает твою жизнь счастливой, дурочка, - принялся убеждать ее дон Джузеппе, понимавший, что отъезд хозяйки табакерки из селения дает ему золотой шанс завладеть сокровищем.
- А как же табакерка? - выпалила Саулина, точно прочитав его мысли.
- О чем ты беспокоишься? - удивился священник. - Она же вверена Мадонне!
- Могу я узнать, о чем идет речь? - заинтересовалась Джузеппина.
Саулина торопливо объяснила, в чем состоят ее затруднения.
- Вот этого генерал даже мне не рассказывал, - улыбнулась Джузеппина и тут же предложила простое и верное решение: - Табакерка твоя, и ты возьмешь ее с собой.
- А вдруг она ее потеряет? - попытался вступиться священник.
- Не потеряет. Стоит только зашить табакерку в мешочек и пришить его к платью, - живо возразила певица.
Священник понял, что проиграл. У него больше не осталось доводов.
- Что ж, - разочарованно вздохнул дон Джузеппе, - вам остается только договориться с ее отцом.
Саулина, не пропустившая ни слова из разговора, выдвинула свое условие:
- Но я хочу сразу зашить табакерку в платье. Прямо сейчас.
Джузеппина Грассини повернулась к священнику. Он нерешительно топтался на месте, не зная, куда раньше идти - к дому семейства Виола или в церковь.
- Будет лучше, если мы сразу заберем табакерку, - решила за него певица. - Зато потом нам не придется терять время.
Священник медленно поплелся в церковь, как всегда проклиная по пути французов.
4
Из окошка кареты, катившей в Милан, Саулина смотрела на убегавший назад лес. Высокие тополя, кряжистые дубы и густые заросли акаций казались чужими, пугающе незнакомыми.
- Как дела? - спросила Джузеппина, радуясь, что ее миссия окончилась успешно.
- Хорошо, - ответила Саулина.
Она говорила правду, ее действительно охватило ощущение счастья. Расставание прошло мирно, без душераздирающих сцен. Увидев золотые монеты в руках знатной дамы, Амброзио Виола тотчас же выказал полную готовность услужить. Нетрудно было убедить его отпустить дочь.
- О чем ты думаешь? - спросила Джузеппина.
- Ни о чем, - сказала девочка.
Она была вся поглощена новыми впечатлениями: покачиванием подпрыгивающей на ухабах кареты, топотом лошадиных копыт, тучей пыли, которую они оставляли позади.
- Ты рада, что едешь в Милан? - допытывалась Джузеппина.
- Не знаю.
- Тебя ждет много нового, и поначалу тебе будет нелегко, но дай срок: как только ты немного освоишься, тебе понравится новая жизнь.
Саулина не испытывала печали при расставании с прошлым, но и не сгорала от нетерпения при мысли о будущем. Она жила настоящим и сейчас любовалась дорогой, петлявшей среди густого леса, наполненного ароматами наступающего лета.
- Вы все знаете, - сказала Саулина, признавая мудрость и опыт своей наставницы, - и вы, конечно, правы.
Певица восприняла эти слова как благоприятный знак.
- Ты делаешь меня счастливой, - произнесла она.
Если бы у Саулины был выбор, она устроилась бы на козлах рядом с возницей, но на эту просьбу синьора Джузеппина ответила категорическим отказом. Девочке пришлось занять место внутри экипажа на мягких подушках напротив своей покровительницы.
- А вы хорошо его знаете, этого генерала Бонапарта? - спросила Саулина.
Лицо дамы окрасилось румянцем.
- Я очень хорошо его знаю, - ответила она.
"Я тоже", - хотелось похвастаться девочке, но она промолчала.
- Знаешь, - продолжала Джузеппина, - он очень любит музыку. Когда он бывает в Милане - обязательно приходит в театр послушать, как я пою.
Саулине хотелось расспросить поподробнее, что такое театр, но ведь Джузеппина непременно возьмет ее с собой в театр, и тогда она сама все увидит. Поэтому она выбрала другую тему.
- А генералы, - спросила Саулина, - рождаются генералами?
Джузеппина посмеялась над ее наивностью.
- Только короли рождаются королями, - добродушно объяснила она. - Но бывают необыкновенно одаренные люди, которые становятся генералами.
- А как?
Пока Джузеппина собиралась с мыслями, чтобы ответить на этот нелегкий вопрос, карета вдруг сильнее обычного подпрыгнула и так резко остановилась, что Саулину бросило вперед. Снаружи послышался зычный голос возницы и отчаянное ржание вздыбившихся лошадей.
- Что случилось? - вскричала женщина прерывающимся от волнения и страха голосом.
- Пока ничего, - ответил звучный мужской голос, и в окошке кареты показалось лицо человека в маске.
Из-под старой шляпы выбивались светлые кудри, черные глаза воинственно сверкали из-под маски. Похоже, он был молод.
- О боже, - прошептала Джузеппина, прижимая к себе девочку и пряча лицо в ее волосах, - это разбойник!
- Воистину так, разбойник, - весело согласился незнакомец в маске. - Живо вылезайте!
Саулине этот хищник с большой дороги показался человеком, которого ей, неимущей крестьянке, нечего было опасаться, а вот ее благодетельница поспешно повиновалась и, дрожа от страха, вышла из кареты, таща за собой девочку. Поперек дороги лежал срубленный молодой тополь, преграждавший путь. Четыре висельника, одетые наполовину в потрепанные военные мундиры, наполовину в грязное и рваное вольное платье, вскинув ружья, держали на прицеле возницу и двух дрожащих лакеев.
- Отпустите нас, - взмолилась Джузеппина.
- Отдавайте деньги и драгоценности, а там посмотрим, - приказал светловолосый разбойник.
- Но вы… вы не можете…
- Отчего же? Кто помешает нам попросту зарезать вас?!
Джузеппина вздрогнула, услышав столь откровенную угрозу. Саулина, напротив, осталась на удивление спокойной и, сколько ни старалась, не могла поверить, что белокурый человек в маске и вправду опасен.
- Главнокомандующий итальянской армии велит тебя повесить! - бесстрашно заявила она.
Джузеппина еще крепче прижала ее к себе, со страхом ожидая последствий.
- Молчи! - прошептала она.