Мы, как и прежде, живем в Венеции. Развлекаемся на балах и маскарадах, иногда выезжаем на материк и путешествуем в ближайшие города. Все идет очень гладко до тех пор, пока однажды в каком-то салоне я не встречаю молодую особу, такого же высокого положения как и я, которая очень быстро становится моей подругой. Своим мировоззрением, а надо сказать, что взгляды у нее довольно прогрессивные, она начинает оказывать на меня заметное влияние, и я не то чтобы всегда беру с нее пример, но как бы стараюсь не отставать во многих вопросах куртуазного поведения. Как-то раз, на одном из светских сборищ она по большому секрету признается мне в тайной связи с неким известным человеком нашего круга. На меня это производит сильное впечатление, поскольку я, несмотря на то, что мы живем в обществе с достаточно распущенными нравами, никогда не имею даже мысли о том, чтобы изменить своему мужу…
- А я тоже всегда оставался тебе верен? - перебил он меня заинтересованно.
- Да, конечно! Ты был от меня просто без ума, так что о какой-либо тайной связи с твоей стороны даже не могло быть и речи.
Он рассмеялся:
- А почему ты столь уверенно это утверждаешь? Разве можно такие вещи знать наверняка?
- Ну, там, может быть, и нельзя, но, глядя отсюда, я, как выяснилось, имею возможность чувствовать за тех людей, которые со мной общались. Таким образом, то что двести пятьдесят лет назад было невидимо для моего взора, сейчас может проявиться, и все тайны раскроются.
- Хорошо, что мне нечего было скрывать, а то мог бы выйти некоторый конфуз.
Я снова засмеялась:
- Нет, не вышел бы - я в тебя очень верю…
Итак, подруга признается мне в своем тайном увлечении, но преподносит все это так, что мне становится немного завидно и как бы неудобно за то, что я такая несовременная и, в отличие от большинства моих приятельниц, не имею связи на стороне. При этом интересно, что в моем отношении к тебе все остается по-прежнему - я слишком влюблена, чтобы увлечься каким-нибудь высокородным сеньором, и вовсе не собираюсь менять свой образ жизни.
И вот тогда-то я и придумываю авантюру, которая должна, как мне кажется, очень поднять мой авторитет в глазах подруги и, одновременно, развеселить мое и без того не скучающее сердце.
- И что же такое ты придумала? - спросил он не особенно весело.
- Сейчас расскажу.
Я вижу себя сидящей за небольшим золоченым столиком, инкрустированным перламутровыми цветами - я размышляю над чем-то, глядя в окно на проплывающие мимо гондолы, а затем достаю перья и собираюсь писать письмо.
- Наверное, предполагаемому фавориту?
- Нет, оно адресовано этой подруге.
Я пишу о том, что у меня, разгорелся очень бурный роман с неким N, имя которого я назвать не могу, так как он вращается в чересчур высоких кругах, и о том, что самые пикантные подробности этой связи я расскажу ей при встрече.
Все это я сочиняю настолько увлеченно, что, к сожалению, слишком поздно замечаю, как в комнату заходит мой муж - то есть ты. Я явно не жду тебя в такой час в своем будуаре и поэтому поспешно стараюсь спрятать в пачке бумаг уже запечатанное письмо.
- И неужели я решаю его прочесть? - воскликнул он.
- О! Не только…
Видя мои резкие движения, ты естественно начинаешь подозревать, что у меня, вопреки всем твоим представлениям о моей честности, появились от тебя какие-то секреты, и поступаешь со мной несколько диктаторским способом.
- Интересно, каким?
Ты подходишь к моему столу и молча, глядя мне прямо в глаза, протягиваешь руку, чтобы я сама отдала тебе эту роковую бумагу.
Напрасно я пытаюсь лепетать что-то о небольшом недоразумении, которое там описано, и о том, что все это вообще не является правдой - в ответ от тебя я слышу только слово "письмо!", и мне, естественно, приходится повиноваться.
- И я его прочитал?
- Прочитал и швырнул мне на стол.
- А потом?
После этого и начинается самое страшное. Ты быстро выходишь из комнаты, и через некоторое время я вижу в окно, как твоя гондола уплывает в неизвестном направлении.
- И я, естественно, даже не обернулся?
- Конечно. Ты накинул на плечи черный плащ и, завернувшись в него, даже не удостоил меня прощальным взглядом.
- Какой я, однако, был выдержанный два с половиной столетия назад, - рассмеялся он, - Сейчас бы ты так легко не отделалась.
- Смеешься! А для меня начались часы адских мук. Я выбросила свое злосчастное послание в воды канала, и стала метаться по дому, каждые десять минут выбегая на балкон.
- Интересно, - задумался он, - а сейчас эта твоя подруга стала такой же искательницей приключений?
- Нет, - засмеялась я. - Она замечательная, вот только салоны в этой жизни для нас оказались закрыты.
- Может оно и к лучшему, - ухмыльнулся он в ответ.
Он снова закурил, и некоторое время сидел молча, а потом спросил:
- И как же долго я отсутствовал? Всю ночь и весь последующий день?
- Почти угадал - ты появился только поздно вечером, прошел в гостиную, которая, кстати, там называлась салоном, и молча сел в кресло.
- А что же при этом делала ты?
- А я к тому времени уже успела промочить насквозь пятидесятый носовой платок и, увидев тебя, снова бросилась в объяснения о доказательствах своей невиновности.
- И на этот раз я тебе поверил?
- Точно не знаю, возможно, что да. Однако то, что с тех пор ты жил с огромным осколком ревности в сердце и старался не выпускать меня надолго из поля зрения, мне хорошо видно. Удивляет же меня другое - почему-то именно после этого происшествия наши отношения стали еще более близкими, чем прежде. Тебе не кажется это странным?
- Нет, нисколько, - он встал и закрыл балконную дверь. - Понимаешь, ведь если я тебя там действительно так сильно любил, то это событие очень наглядно продемонстрировало мне существование постоянной опасности потерять твою любовь. Жить же без тебя я просто не мог, и как раз поэтому я не только не довел создавшуюся ситуацию до полного разрыва, а наоборот, как можно быстрее постарался свести ее на нет.
- Но мне кажется, что ты сделал это не сам по себе - ведь я очень упорно уговаривала тебя простить мне это недоразумение и, наверное, в конце концов смогла тебя убедить.
- Ты говоришь так, будто совсем меня не знаешь. Естественно, я несколько часов напролет смотрел на твои потоки слез и выслушивал бесполезные оправдания, однако это вовсе не означает, что они хоть как-то повлияли на мои поступки.
- Почему? - удивилась я.
- Потому что я решил все еще тогда, когда вечером возвращался домой, а твое раскаяние мне было нужно только для залечивания моих сердечных ран.
- А ты, оказывается, был романтик?
- Был? - он удивленно посмотрел на меня. - А сейчас я по-твоему холодный циник?
Я рассмеялась:
- Все в моей голове уже совсем перепуталось - где "был"… где "есть"… Но скажи-ка мне, пожалуйста, ты что, тоже видишь то, что я вспоминаю? Почему ты так легко объяснил мне все свои чувства?
Он довольно долго молчал, а потом произнес:
- Тебе скоро пора домой. Расскажи мне все до конца, а то, действительно, завтра утром тебе придется вставать с головной болью. И, кстати, перестань сидеть на полу.
Я тяжело вздохнула, перебралась в его кресло и снова стала говорить.
После развязки нашей небольшой любовной драмы я вижу много чередующихся картин о том, как мы с тобой живем дальше. Неторопливо сменяют друг друга времена года, извилистые набережные и переулки попеременно то уходят под воду, то снова высыхают от палящего зноя. Изменяются наряды и прически, чуть другими становятся развлечения. Тихо и незаметно мы приближаемся к финалу.
Тебя уже нет рядом со мной, я сижу одна и разглядываю украшения, которые ты дарил мне на свадьбу. В окна залетает печальный ветер с канала, морская сырость начинает пробираться в душу. Не могу сказать точно, сколько мне в этот момент лет, поскольку, глядя сквозь такой слой времени, определить возраст оказывается довольно сложно, но совершенно очевидно, что я еще далеко не старуха.
Отчего-то мне не показывают ни твоей смерти, ни похорон, я не могу услышать, о чем мы говорили и как расстались, но я всем сердцем ощущаю ту страшную тоску, которая охватывает меня от этой утраты…
- И сколько ты еще прожила после этого? - спросил он, неожиданно резко задернув тяжелые шторы на окнах.
- Совсем немного. Я чем-то тяжело заболела, долго лежала в кровати, и тихо ушла из этой красивой, насыщенной любовью и радостью жизни.
- Ну что ж. Вот ты и досмотрела этот небольшой кусок земного бытия двух неравнодушных друг к другу людей. Обсудим все это завтра, а теперь тебе действительно пора спать.