Библиотекарша взяла новую пачку и отправилась заправить ксерокс. Когда она вернулась, я спросил:
— И в чем оно проявляется?
— В напряженных отношениях между янки и колумбийцами. Тысячи людей, которые хотят дышать свободно, но не имеют для этого достаточных средств. На этом фоне развились отрицательные межэтнические отношения.
— Безусловно.
— К настоящему времени, как бы это сказать, установились определенные негласные правила. Дети янки не ходят в колумбийские кварталы, и... наоборот. Латинос крепко держатся друг за друга... В школах иногда случаются драки, стенки повсюду исписаны всякой гадостью, а по городу разносятся скабрезные разговоры о суперсексуальных способностях колумбиек.
— Американской мечте не суждено было сбыться!
— Не только здесь, мистер...
— Спенсер.
— Кэролайн Роджерс, — представилась она.
Мы обменялись рукопожатиями.
— А как с наркотиками? Не люблю стереотипов, но... — я спросил это тоном ученика, который впервые задает подобный вопрос.
— Молодые люди употребляют наркотики независимо от того, колумбийцы они или нет.
— Увы, если это так и есть. Но меня в большей степени интересует наркобизнес. Кокаин и колумбийцы зачастую связываются воедино, по крайней мере, если просматривать бульварную прессу.
Глаза миссис Роджерс стали очень похожи на льдинки.
— Вы читаете «Аргус»?
— Разумеется, это же местная газета.
— Отнюдь! — возразила она. — Издается в Вустере, а не в Уитоне.
— Но есть хоть доля правды в том, что они пишут о торговле наркотиками?
— Боюсь, подобные вопросы вне компетенции служащей городской библиотеки. К тому же они не являются частью программы наших исследований.
— Тогда скажите неофициально, как частное лицо.
— Почему это вас так интересует?
— Раз уж честность — лучшая политика, то я — частный детектив. Расследую обстоятельства гибели Эрика Вальдеса.
Миссис Роджерс поджала губы.
— Вот оно что, — не сразу вымолвила она.
— Да, вот оно что.
Она окинула меня ледяным взглядом.
— А вам известно, что мой муж — шеф городской полиции?
— Неужели тот самый Роджерс?
— Вы разговаривали с ним? — ответила она вопросом на вопрос.
— Да, мадам.
— И что же он сказал?
— Он не в восторге от моего профессионального рвения.
— Я тоже! И мне не нравится, что вы пытаетесь вынюхать что-то под маской фальшивого притворства.
— А каким еще бывает притворство? — полюбопытствовал я.
Глава 7
Выйдя из библиотеки, я обнаружил, что позади моего автомобиля припаркована ярко-синяя патрульная машина с уитонскими номерами. Два уитонских «борова» в полицейской форме и сдвинутых на самые брови фуражках стояли с видом инструкторов по строевой подготовке, скрестив на груди руки и упершись задницами в мою старушку. У одного были нашивки капитана, у другого — сержанта. Капитан, как могло показаться со стороны, состоял из внушительного брюшка, удивительно длинной шеи и зеркальных темных очков. Сержант, высокий и громоздкий, как бабушкин шкаф, видимо столь сильно гордился своими свисающими усами, что каждое утро подкручивал их. Но с темными очками, такими же как у капитана, они абсолютно не гармонировали.
— Извините, вы не тонтон-макуты? — поинтересовался я, остановившись перед ними.
Капитан едва заметно повернул голову, нацелив очки точно на меня.
— Это шутка?
— Шутка, — подтвердил я.
— Джей-Ди, ты считаешь этого мудилу остроумным?
К левой щеке сержанта прилепились крошки жевательного табака. Прежде чем ответить, он сплюнул на землю что-то темно-коричневое.
— Я считаю, что это вонючая шавка, Генри, — процедил он.
— У вас усы в табаке, — сказал я ему.
— Не хотите ли приятно провести время в уютной каморке, где нам никто не помешает? — спросил капитан.
— Благодарю за любезность, но я сейчас занят.