Когда, по нашим расчетам, было около двух ночи, Ясмина расстегнула военную рубашку и обнажила белую полную грудь, никогда не знавшую солнца. Знаком она показала мне сделать то же самое. Я поколебалась, но последовала ее примеру.
- Эй, Халим, - тихонько позвала она.
- Что надо? - откликнулся грубоватый мужской голос.
- Подойди, Халим! Нужна твоя помощь! - настойчиво звала его Ясмина.
Я увидела черную тень, уменьшавшуюся по мере приближения к входу в палатку.
- Посмотри, Халим, нравится? - сладким хрипловатым голосом спросила Ясмина. Если бы я не знала истинной цели ее действий, я могла бы поклясться, что она сгорает от желания.
Мужчина промолчал, только глубоко вздохнул, выпуская воздух сквозь зубы.
- Ах, подстилка русская! - видимо, весь лагерь знал все о Ясмине. - Но хороша…
Я видела, как тень протянула к Ясмине руки.
- Хочешь нормального арабского мужика, обрезанного, большого? Он у меня всегда готов! - от вожделения мужчина охрип, было слышно, как охранник сглатывает слюну.
- Хочу тебя, хочу, - жарко зашептала Ясмина, - мне терять нечего, сам знаешь… Возьми меня, дай мне почувствовать, какой он у тебя… Говоришь, большой?
- Очень! Может, даже слишком, но не для тебя! - Голос невидимого Халима срывался. Затем он, видимо, собрал остатки разума и произнес уже громче: - Эй, ты что, не положено! Знаешь, что мне будет?! Это тебе все равно!
- О-о, - застонала Ясмина и положила руку ему на брюки, как будто не слыша его слов. - Да-а, огромный, твердый, как я хочу его! Потрогай, как напряглись у меня соски…
- Выходи, - наконец-то решился охранник.
- Нет… - протянула Ясмина, расстегивая ему брюки. - Я не одна, я должна поделиться с подругой. Она тоже хочет арабского жеребца. Да, Лейла?
- Да-да, - малоубедительно пробормотала я, принимая по знаку Ясмины соблазнительную позу.
- Или тебя не хватит на двоих? - продолжала провоцировать охранника девушка.
- Меня хватит на десятерых до рассвета, - почти зарычал Халим и ворвался в палатку, куда входить ему строжайше запрещалось.
Он облапил Ясмину за грудь и укусил ее за плечо. Она скривилась и якобы сладострастно застонала. Халим сорвал с нее рубашку и принялся за свои брюки, отрывая от нетерпения пуговицы.
- Ну что ты, дикарь, сколько лет не видел женщин?
Халим только сопел, лихорадочно освобождаясь от одежды.
- Сначала она, - скомандовала Ясмина, указывая на меня. - Хочу насладиться зрелищем.
Халим рухнул на меня, жесткими пальцами терзая мою грудь и обдавая меня несвежим дыханием и запахом едкого мужского пота. В живот мне уперлось нечто каменно-твердое. Я застонала от отвращения. Мужчина мой стон воспринял по-своему:
- Сейчас, сейчас ты будешь счастлива… И твою подружку… перед смертью, - он омерзительно захохотал.
Его смех оборвался внезапно, и парень обмяк у меня на груди после сокрушительного удара Ясмины. Учили Пантер на славу!
Я выбралась из-под его тяжелой вонючей туши и застегнулась.
- Помоги, - прошептала Ясмина, пытаясь его перевернуть.
Вдвоем мы справились, связали голого охранника одной из заранее приготовленных веревок и заткнули ему рот кляпом. Для этого Ясмина оторвала штанину от его брюк. Вид у Халима был жалкий, он уже не напоминал арабского жеребца.
- Мы его не убили? - осторожно спросила я.
- Да если бы убили, то стали бы связывать? - справедливо возмутилась Ясмина.
- Прости, прости, я просто от страха почти ничего не соображаю, - призналась я.
- А чего бояться? Бояться нечего, - деловито и спокойно Ясмина проверила автомат Халима, посмотрела на его часы и застегнулась. - Иншалла!
- Иншалла! - автоматически повторила я. - Все в руках господа!
Было три часа. Час до проверки и пересменки. Мы выскользнули из палатки, через несколько секунд добрались до ямы.
Иван, как и обещал, уже ждал нас. У его ног лежал оглушенный или мертвый охранник. В темноте было не разобрать, и я не хотела об этом думать.
Ясмина бросилась к нему, и они коротко и молча обнялись. Я отвернулась, хотя все равно ничего не было видно.
- Я забрал ключи у охранника, - Иван показал связку ключей. - Один из них от ямы.
Он принялся открывать замок по очереди разными ключами. Время шло, но у него ничего не выходило. У меня дрожали руки, я испуганно оглядывалась при каждом шорохе. Сердце билось где-то в горле, и с каждой минутой мои надежды на спасение таяли.
От напряжения лоб Ивана покрылся испариной, волосы липли ко лбу.
- Черт, ничего не получается, здесь нет этого ключа. Надо уходить, иначе все погибнем.
- Нет! - шепотом закричала я, если только возможно кричать шепотом.
- Дай я попробую. - Ясмина мягко отстранила Ивана. Она разогнула проволоку, на которой держались ключи, сунула ее в замочную скважину, и через несколько минут раздался щелчок.
- Есть! - воскликнула Ясмина.
Иван сдвинул тяжелую крышку.
Я наклонилась в пустоту, тьму и сырость.
- Кира! - тихо позвала я. - Это я. Ты только не кричи. Мы тебя сейчас вытащим.
Кира что-то пропищала в ответ.
- Какая здесь глубина? - спросила Ясмина.
- Три-четыре метра.
- Тогда сгодится. - Ясмина протянула Ивану вторую сплетенную ею веревку.
Иван бросил ее вниз.
- Держись крепче, мы тебя вытащим, - сказал он по-русски и с напряжением стал выбирать веревку.
- Она что, толстая? - спросил он меня. На руках парня набухли вены, он тяжело дышал.
- Да что ты, совсем худая, - мне стало смешно.
- А так и не скажешь.
Раздался гулкий стук, а Иван едва удержался на ногах - веревка болталась свободно.
- Мне больно, я упала, - заныла Кира.
Я разозлилась и зашипела в темноту ямы:
- Держись крепче, не то мы оставим тебя здесь.
На этот раз Кира была более цепкой, и Иван вытащил ее из ямы.
Она вылезла, похожая на тощую птицу, ради смеха одетую в военную форму гигантского размера, и шепотом застонала, показывая на ушибленный зад и ободранные ладони.
Иван оглядел ее и хмыкнул. Вероятно, он считал, что тащил из ямы нечто гораздо более увесистое и привлекательное.
- У нас сорок минут, чтобы уйти подальше. За мной! Ясмина, ты - замыкающая, чтобы наша спасенная не потерялась. - Видимо, Иван уже разобрался в особенностях Кириного характера. - Есть только один путь, чтобы уйти не замеченными охраной.
Иван указал на проход между двумя большими палатками штаба, которые примыкали к колючей проволоке. Густая тень полностью скрывала его.
Стараясь держаться в тени и периодически замирая, мы двинулись к штабу.
Кира пискнула, видимо, собираясь что-то спросить, но Ясмина зажала ей рот рукой.
Между палатками Иван остановился. Он вытащил из кармана толстые резиновые перчатки и аккуратно, не торопясь, надел их. Затем осторожно раздвинул проволоку так, чтобы можно было пролезть.
- Будь внимательна, не коснись проволоки, она под напряжением, - шепнула мне Ясмина.
Я последовала ее совету, осторожно, стараясь не задеть смертельную проволоку, перебросила ногу, затем туловище и вторую ногу. Цела. Я облегченно вздохнула.
- Поняла, как? - спросила я Киру. - Осторожно, если не хочешь получить две тысячи вольт.
Кира с ужасом уставилась на меня. Кажется, она хотела отказаться. Но Ясмина сзади крепко взяла ее за локти и подвела к забору.
- Ялла, - сказала она одуревшей Кире.
Кира справилась, молодец, правда, в последний момент чуть не зацепилась коленом. Но все обошлось.
Иван направился, обходя лагерь по периметру, в сторону хозяйственных построек, которые находились вне опасного ограждения. Видимо, обитатели боялись пожара и взрыва боеприпасов и горючего.
- Нам нужна машина, пешком далеко не уйти. До ближайшего поселка на запад больше сотни километров.
- Как же мы ее возьмем? - с недоумением спросила я.
- Оттолкаем руками. Заводить здесь нельзя.
Он вынул из высокого солдатского ботинка нож:
- Там охранник.
Я промолчала, хотя все мое существо протестовало против убийства.
Через минуту Иван выглянул из-за угла и махнул нам рукой. Ясмина открыла ворота. Мы вчетвером толкнули и покатили тяжелый джип.
- Эй, долго еще толкать? - спросила я Ивана, окончательна запыхавшись.
- Долго, - коротко бросил Иван, - в пустыне слышен каждый звук.
Я сосредоточилась и представила себя могущественной Хатор в облике белой коровы, толкающей колесницу фараона. На время полегчало. Пока Кира не свалилась лицом в песок со стоном:
- Не могу больше!
ГЛАВА 20
Кто не был в Сахаре, тот не испытал иссушающего, изнуряющего ветра, от которого через пять минут начинают слезиться и резать глаза, через десять - трескаются губы, через пятнадцать - кожа покрывается сухой шелушащейся коркой. Ветер дует непрерывно, взметая тучи песка, и каждая песчинка сечет и режет тебя, а вместе они - миллиарды маленьких злых ос, превращающих путника в израненное существо, мечтающее о смерти. Звук ветра напоминает заунывное монотонное пение, но вскоре сводит с ума, и ты опять мечтаешь о смерти.
Спрятаться некуда, ветер гуляет над поверхностью песков, чтобы завтра на рассвете превратить пустыню в причудливое застывшее море.