Я с удовольствием проделала то же самое и посмотрела на Бульдога. Он с угрюмым выражением лица резал осетрину и что-то напевал под нос.
- Бульдог! - окликнула его я. - Подкрепиться хочешь?
- Щас, только осетрину дорежу, - обрадовался он.
Через пять минут Бульдог принес третий бокал и принялся дегустировать свое творение.
- Класс! Чупа, я же знаю, что ты именно такой шашлык любишь. Парной, чуть перченый и натертый луковым соком.
- Люблю. Из тебя бы получился отличный повар. Что-что, а уж готовить ты умеешь.
- А я не только готовить умею, Чупа, просто ты слишком мало обращаешь на мои способности внимания.
- И какие же это у тебя есть еще способности? - поинтересовалась я.
- Я, например, трахаюсь хорошо.
Бульдог прищурил глазки и хитро посмотрел на меня.
- Эти способности меня не касаются. На дешевый понт не возьмешь, - отрезала я. - Пусть их оценивают твои подружки!
- Да ладно, Чупа, я же пошутил. Ты тоже - все сразу в штыки принимаешь.
- У меня, между прочим, муж умер и сегодня его похоронили, а ты решил со мной шутки шутить. Не шутится мне сегодня, понятно! У меня траур! - разозлилась я.
Бульдог замолчал и отвернулся в сторону. Затем он привстал и насторожился:
- Чупа, по-моему, что-то случилось!
Я проследила за его взглядом и увидела четыре джипа, принадлежавших моим мальчикам. Они резво мчались прямо к моей даче. Как только машины затормозили, я вышла навстречу и попыталась выяснить, в чем дело. Мои ребята собрались в круг и старались не смотреть мне в глаза. Бульдог, почуяв неладное, встал рядом и слегка обнял меня за плечи. Я в упор уставилась на Гарика. Гарик был старшим и просто не имел права что-либо от меня скрывать.
- Гарик, что случилось? Я жду объяснений.
Гарик заметно нервничал. Уходя от ответа, он присел, чтобы завязать шнурок на ботинке.
- Я не люблю повторять! Что произошло?
- Чупа, понимаешь, здесь такое дело… - заметался он.
- Какое?
- Мы Фому обратно привезли. Он в моем джипе в багажнике лежит…
- Как это - привезли? Я же сама видела, как вы гроб в землю опускали…
- Брат его из Риги прилетел. Самолет задержался. Мы уже стали гроб закапывать, а тут он появился. Ты как раз только отъехала. Брат-то ведь все-таки родной, не чужой. Ты сама знаешь, что для него Фома как отец был. В общем, он настоял на том, чтобы мы гроб обратно наверх подняли. Он проститься с Фомой захотел.
- Как - проститься?
- В лоб поцеловать. В последний раз на него взглянуть. В общем, сама знаешь. Мы же не звери, решили - пусть брат с братом простится. Гроб подняли, открыли. А Лешка посмотрел на покойника, затем рубашку расстегнул, потом брюки и как заорет на все кладбище, что это не Фома.
- Он что, совсем идиот?! А кто же там тогда лежал?
Гарик посмотрел на меня с ужасом. Он потоптался на месте и тихо произнес:
- Чупа! Мы ему поверили. Это и в самом деле не Фома.
- Вы что, совсем спятили?!
Я развернулась, чтобы уйти, но тут увидела подъезжающий к моей даче "опель".
- А вот он и сам едет… - пробурчал Гарик.
"Опель" остановился, и из него вышел Лешка, родной брат Фомы, мой одногодка. Мы не виделись пару лет. Он жил в Риге и работал переводчиком в какой-то туристической фирме. С Фомой у него не было ничего общего. Честно говоря, я даже сомневалась в том, что они произведены на свет одной матерью. Уж больно разными казались братцы. Лешка подошел ко мне и хотел было меня обнять, но я резко вскинула плечи, тем самым лишая его такой возможности.
- Ты чего себе позволяешь! Я твоего брата, то бишь собственного мужа, в землю положила, а ты, значит, вытащил! Какое право ты имеешь вести себя подобным образом?!
Лешка отпрянул и взволнованно проговорил:
- Это не мой брат, это какой-то посторонний умело загримированный мужик.
- Надо же! И с чего это ты решил?
- У моего брата в правом боку должен быть шрам от ножевого ранения. Его он получил в армии, и не заметить его невозможно. Под правой ягодицей есть еще один небольшой шрам. В семнадцать лет Фома очень сильно простыл. А когда он болеет простудой, то всегда покрывается фурункулами. Так вот, под правой ягодицей у него вскочил громадный фурункул. Фома не придал этому особого значения. Фурункул стал еще больше, началось нагноение. Брат обратился в больницу только тогда, когда разнесло всю ягодицу. Пришлось делать операцию. Фурункул вырезали, и на этом месте образовалась небольшая впадина, почти незаметная. И еще: у Фомы нет последнего зуба слева. Ему его удалили. Если ты мне не веришь, то можно поднять карточку у стоматолога. Ну вот, я назвал тебе все три отличительные черты и думаю, что этого достаточно. Не знаю, как там насчет зуба, но про шрамы тебе должно быть хорошо известно. Есть еще кое-что….
- Что же? - растерянно спросила я.
- Я с самого начала не поверил, что Фома умер. У меня с ним есть духовная связь, понимаешь?
- Нет.
- Когда ему плохо, я всегда это чувствую. Помнишь, как он два года назад разбился на машине? Так вот, я в ту ночь вообще не спал, у меня сердце болело так сильно, что жене пришлось "скорую" вызывать. А тут умер… Не может этого быть, потому что я вообще ничего не почувствовал. Если бы он и в самом деле умер, меня бы инфаркт хватил.
- Это не аргумент, а твои выдумки. - Я перевела взгляд на Гарика и еле слышно произнесла: - Где труп?
- У меня в багажнике.
- Неси сюда.
Гарик направился к машине, а Лешка, скрестив руки на груди, нахально буравил меня взглядом.
Я старалась не смотреть в его сторону и не показывать свое крайне взвинченное состояние. Гарик принес тело и положил его к моим ногам. Сердце неприятно заныло, захотелось заорать что есть силы. Опустившись на колени, я принялась всматриваться в лицо покойника, стараясь не дотрагиваться до трупа.
Лешка сел рядом, расстегнул рубашку и откинул тело на бок. Затем провел рукой по тому месту, где должно быть ножевое ранение, и испуганно произнес:
- Видишь, ничего нет.
- Вижу… - прошептала я.
Лешка смахнул слезу и с силой надавил на труп. На его руках остались мелкие кусочки дорогой гримировальной краски. После этого он размазал краску по лицу, и тут окончательно стало ясно, что это не Фома.
- Ты прав. Это не Фома, - выдохнула я. Затем, сама не зная почему, возбужденно вскрикнула: - Господи, а как же гости?
- Гости гуляют в ресторане. Можешь не переживать. Когда мы вытащили труп, то сказали, что это какое-то недоразумение и его надо свозить на повторную экспертизу в морг.
- Нужно немедленно все уладить. Гарик, слушай меня внимательно. Этого незнакомца срочно закопать в могилу Фомы и похоронить со всеми почестями. А я с Бульдогом поеду в ресторан и объявлю гостям, что произошла ошибка. Вне всякого сомнения, это тело Фомы, а брат ошибся. Досижу с гостями до самого конца. Нам не нужен скандал!
- Нет, Чупа. Так не пойдет. Мой брат жив. Не надо его живьем хоронить. Объясни гостям, что он жив, - вмешался Лешка.
- А это уже не твое дело! - разозлилась я. - Мне шумиха не нужна! Потом во всем разберемся.
Я перевела взгляд на Юльку и заметила едва уловимый ответный кивок. Юлька все поняла. Она вообще понимает все с полуслова, даже без слов. Взяв Лешку за руку, она потащила его в беседку.
- Не переживай, Чупа, все улаживай, а мы с Лешиком шашлыков пока поедим.
- Не хочу никаких я шашлыков! - попытался было запротестовать Лешка, но тут вмешался Бульдог. Своими огромными лапищами он обнял Лешку за плечи и повел его в сторону от калитки. Почувствовав грубую хватку Бульдога, Лешка понял, что сопротивление бесполезно, опустил голову и послушно пошел туда, куда его повели.
Я с облегчением вздохнула и посмотрела на Гарика.
- Ну что, мы с ребятами поедем Фому хоронить… Вернее, не Фому, а этого незнакомого жмурика… - испуганно промямлил он.
- Фому, понял, Фому! - закричала я. - Поезжай и закопай Фому обратно, откуда вытащил!
Гарик поднял с земли труп и пошел к машине. Остальные ребята двинулись за ним.
- Гарик! - окликнула я его.
Он остановился и преданно посмотрел мне в глаза.
- Ты кого пошел хоронить?
- Фому.
- Тогда иди. Захвати с собой двоих, а остальные поедут со мной на поминки.
Я села на заднее сиденье одной из машин, и мы отправились в ресторан. Сидевший рядом со мной мордоворот нервно почесывал громадные руки, не переставая повторять:
- Прямо мистика какая-то… Ужас… Ужас…
- Никакая не мистика, потом разберемся. Сейчас самое главное сделать так, чтобы перед гостями все уладить. Этот факт ни в коем случае нельзя обнародовать. Нам лишний скандал не нужен. Если уж Фома так сильно захотел, чтобы мы посчитали его умершим, - так выполним его последнее желание.
- Ты хочешь сказать, что он сам все придумал?
- В данный момент я ничего не хочу сказать. Меня больше всего волнует, чтобы этот факт забылся и не всплыл в какой-нибудь бульварной прессе.
Мы приехали, и я молча вышла из машины. В ресторане взбудораженная публика рассказывала фантастические сплетни - одна хуже другой. При виде меня толпа заметно поутихла. Я встала во главе стола и громко произнесла: