- Милая девчушка - эта, - говорил майор. - Естественная. Хорошенькая. Но учтите - наглости хоть отбавляй. Глазищами так и сверлит, а? - Довольно мрачно он пробормотал: - Милая, хорошенькая, естественная девчушка - как я и говорил.
- Вы собираетесь ехать дальше? - спросил Аллейн.
- А вы? - вопросом на вопрос ответил майор. - Что дело, то дело. Никаких имен, - добавил он неопределенно, - никакой тебе маршировки с полной выкладкой. Как у нас заведено. При прочих равных.
- Я-то собираюсь, конечно.
- Жмите, - предложил майор и протянул руку. Но она на пути встретила бутылку с шампанским, и он вновь наполнил свой стакан. - Я видел несколько любопытных вещей в мое время, - признался он, подавшись через стол. - Вы человек с широкими взглядами. Каждому по его вкусу, и все приносит житейский опыт. Ни слова дамам: чтобы не огорчались из-за того, чего не увидят. Сколько мне лет? Ну! Послушайте. Сколько, по-вашему, мне лет?
- Шестьдесят.
- Плюс десять. Отпущенный срок, хотя это вздор. До встречи с остальными попозже, мой мальчик. - Он наклонился и скорбно поглядел окосевшими глазами на Аллейна. - Послушайте, - сказал он. - Не собирается ли туда она?
- Кто?
- Старая красотка.
- Думаю, что собирается.
- Боже!
- Довольно дорогое удовольствие, - заметил Аллейн. - Пятнадцать тысяч лир.
- Лучше не скупиться, а? Я полон надежд, - с вожделением проговорил майор. - И я вам, пожалуй, признаюсь, старик, если бы не это, так меня здесь и видели. Знаете, что мне нужно? Трепет. Зеленое сукно. Карты. И - тьфу! - Он сделал дикий жест обеими руками. - На все тьфу!
- Большой выигрыш?
- Тьфу!
- Великолепно.
"Может быть, в этом вся суть майора, - подумал Аллейн. - А может, и нет?"
- Чудная эта история с Мейлером, как по-вашему? - спросил он.
- Тьфу! - произнес майор, который как будто не мог отделаться от этого междометия. - Немыслимое поведение, - прибавил он. - На мой взгляд, неподобающее поведение, но черт с ним. - Он на несколько мгновений погрузился в мрачное молчание и затем прокричал так громко, что люди за соседними столиками с удивлением посмотрели на него: - И скатертью дорога. Извините за выражение.
У него явно пропал интерес к разговору, и Аллейн перешел к Кеннету Дорну.
После ухода негритянской певицы Кеннет снова впал в свою обычную апатию, нарушавшуюся разве ерзанием. Он не предпринимал попытки танцевать, но вертел пальцами манжеты рубашки и поглядывал на двери, словно ожидал, что кто-то еще придет. Он посмотрел на Аллейна беспокойным оценивающим взглядом.
- Вы выглядите великолепно, - сказал он. - Вам весело?
- Мне, по меньшей мере, интересно. Такого в моей жизни еще не бывало. Это новое переживание.
- О! Это! - нетерпеливо проговорил Кеннет и пошаркал ногами. - По-моему, вы были потрясающи, - сказал он. - Вы понимаете. Как вы распоряжались всеми после исчезновения Себа. Послушайте. Вы думаете, он… понимаете… я хотел сказать… Что вы думаете?
- Понятия не имею, - ответил Аллейн. - Я его видел впервые. А вы, кажется, с ним хорошо знакомы.
- Я?
- Вы же зовете его Себ!
- Ах, да. Понимаете? Это так. Почему бы и нет?
- Наверно, он полезный человек.
- Что вы хотите сказать? - спросил Кеннет, уставившись на Аллейна.
- В Риме… Я надеялся… может быть, я ошибаюсь, конечно… - Аллейн оборвал фразу. - Вы собираетесь в это позднее общество?
- Конечно. И поскорей бы.
- Правда? - сказал Аллейн. И, надеясь, что правильно и с верной интонацией употребляет сленг, спросил: - Можно ли там надеяться на поездку?
Кеннет кончиком пальца отвел волосы, падавшие на глаза.
- Какую поездку? - осторожно спросил он.
- В компании. Я неправильно выразился? Я пока что не подключился. Я хочу попробовать. Вы меня поняли?
Кеннет в открытую рассматривал его.
- Конечно, вид у вас сказочный, - сказал он. - Понимаете, там можно ширять… Но… - Он нарисовал пальцем в воздухе ноль. - Назовем своими именами. Вы же в этом смысле плебей, мой милый. Плебей.
- Весьма сожалею, - сказал Аллейн. - Я весьма рассчитывал на содействие мистера Мейлера.
- Пусть это вас не заботит. Тони потрясает.
- Тони?
- Это куда мы едем. "Логово Тони". Великое место. Гениальное. Понимаете? Трава, героин, все что угодно. И учтите, у него все спокойно. И будет представление.
- Что?
- Хеппенинг. Психеделический.
- Ревю?
- Если угодно… только не как тут. В лучшем стиле. Некоторые придут, похихикают и уйдут. Но если оно подхватит вас, а для этого оно и существует, вы словите колоссальный кайф.
- Очевидно, вы там уже бывали?
- Не буду врать, бывал. Себ нас возил.
- Нас?
- С тетей. Ей подавай новые ощущения. Она - сказочная, честно. Уверяю.
С большим усилием воли Аллейну удалось небрежно спросить:
- Это Себ… вас подключил?
- Он. В Перудже, - ответил Кеннет. - Я собираюсь перескочить.
- На что?
- Большой прыжок. С травки на серьезное. Скажем прямо, я уже попробовал. Понимаете? И учтите, я не на крючке. Так, иногда укольчик. Для забавы.
Аллейн поглядел на лицо, которое не так давно могло выглядеть привлекательным. Полицейские так же боятся гадать по чужому лицу, как и выдавать своим лицом собственные мысли, но все же ему пришло в голову, что, если бы у Кеннета был не столь отталкивающий цвет лица и если бы он не позволял губе отвисать в безвольной ухмылке, он выглядел бы совсем недурно. Даже на этом этапе он мог бы быть менее беспутным, чем показывало его поведение. "И что бы ни произошло с мистером Себастианом Мейлером, - подумал Аллейн, - это не составило бы и миллионной доли того, что он заслуживает".
Кеннет нарушил наступившее было молчание.
- Послушайте, - сказал он, - конечно, это идиотство, но вот был бы ляп, если бы после всего, что говорилось о Себе и берлоге Тони и всем таком, выяснилось, что вы - тот человек?
- Тот человек?
- Да. Понимаете? Шпик.
- А я похож?
- Меньше всех. У вас вид потрясающий. Впрочем, может быть, это такая уловка, правда? Все же вы не можете меня прикнопить, мы же не на английской земле. Или можете?
- Я не знаю, - сказал Аллейн. - Спросите полицейского.
Кеннет издал чахлый смешок.
- Честно, вы меня добиваете, - сказал он и после небольшой паузы спросил: - Если я не захожу слишком далеко, чем вы занимаетесь?
- А чем, вы думаете?
- Чем-нибудь ужасно могучим и тайным. Вроде дипломатии. Или она кончилась вместе с первым лордом казначейства?
- Разве первый лорд казначейства кончился?
- Ну, значит, продолжился. Так и вижу, как он до сих пор бродит по дворцовым коридорам с ключом на заднице. - У Кеннета вдруг возникла тревожная мысль. - О Боже, - чуть слышно проговорил он. - Только не говорите мне, что первый лорд казначейства - это вы.
- Я не первый лорд казначейства.
- Значит, мне повезло.
Музыка нерешительно умолкла. Барнаби Грант и Софи Джейсон вернулись за столик. Джованни элегантно проводил леди Брейсли на ее место. Рядом в трансе сидел майор. Ван дер Вегели, рука об руку, подсели к ним.
Джованни сообщил, что второй шофер развезет Софи, Ван дер Вегелей и Гранта по гостиницам когда им будет угодно и что он сам берет на себя руководство другими участниками экскурсии.
Аллейн заметил, что Джованни не назвал "Логово Тони" и не объявил открыто, в чем заключаются дальнейшие увеселения. Об этом шла речь только, когда он почти украдкой обходил мужчин в вестибюле. А Кеннет передал это леди Брейсли.
Ван дер Вегели сказали, что хотели бы еще немного потанцевать, а затем уехать домой. Софи и Грант не возражали и, когда музыка заиграла снова, вернулись на танцевальную площадку. Аллейн оказался наедине с Ван дер Вегелями, попивавшими шампанское.
- Я не слишком хороший партнер, баронесса, - сказал Аллейн. - Но, может быть, вы рискнете?
- Конечно.
Как многие крупные женщины, она танцевала очень хорошо - уверенно и легко.
- Но вы танцуете прекрасно, - сказала она через минуту. - Почему вы говорите не так? Знаменитое английское самоуничижение?
- С вами трудно не танцевать хорошо.
- Ах-ха, ах-ха! Комплимент! Лучше и лучше!
- Вы не собираетесь на следующее увеселение?
- Нет. Муж считает, что нам это не подходит. Ему не понравился стиль, в котором оно было предложено. Это скорее для мужчин, сказал он, и я дразню его и говорю, что он большой филистер, а я не такая уж неискушенная.
- Но он упорствует?
- Он стоит на своем. Значит, вы едете?
- Я согласился, но теперь вы меня смущаете.
- Нет! - воскликнула баронесса с настойчивым лукавством. - В это я не поверю. Вы человек хладнокровный. Искушенный. Это я ясно вижу.
- Может быть, вы передумаете? Поедемте, вы там за мной присмотрите.
Это замечание вызвало у баронессы прилив веселья. Она умело плыла в танце, и хохот ее то звенел, то опускался до басов. Когда же он стал настаивать, она неожиданно сделалась серьезной. Глубоким голосом она объяснила, что, хотя Аллейн, конечно, ей не поверит, они с бароном придерживаются вполне пуританских взглядов. Они принадлежат к лютеранскому роду, сказала она. Например, их вовсе не привлекает ночная жизнь Рима, которую они знают по итальянским фильмам. Слышал ли Аллейн когда-нибудь об издательской фирме "Адриаан и Велькер"? Если нет, то она должна сказать, что издатели твердо стоят на защите нравственности и что барон, представитель фирмы за рубежом, придерживается такой же политики.