- Ты это к чему?
- Нууу… почему ты думаешь, что твои мотоциклы ещё здесь?
- Потому что это место не привлекает грабителей.
Когда мы подходим ближе, рябь от жары начинает рассеиваться и город становится чётким.
Чернота.
Вокруг всё чёрное. Скелеты обгоревших до каркасов домов, кирпичи старых зданий, почерневших как брикеты древесного угля. Даже улицы чёрного цвета из-за расплавленной резины и сажи от сотен сгоревших автомобилей. Единственными цветными пятнами остаются трава и виноградные лозы, которые стелются по руинам, питаясь богатым углеродом трупом города.
- Пойдёмте назад, - слышу я свой голос. Джули смотрит на меня через плечо.
- Что?
- Нам не стоит здесь находиться. Пойдемте назад.
Мой расстроенный голос привлекает внимание группы, они перестают маршировать и ждут, пока я разберусь.
- Небезопасно, - мямлю я.
- Это кучка пепла, - говорит Эйбрам, отряхивая руки. - Здесь нет никого и ничего. Что может быть безопаснее?
Мои глаза блуждают по обугленному пейзажу впереди. Обгорело каждое здание. Даже те дома, которые стоят слишком далеко друг от друга, чтобы огонь мог перекинуться. У огня была цель. Он был с приятелями.
- Р, что не так? - спрашивает Джули.
Мне не нравится взгляд, с которым на меня смотрит М. Будто он чувствует.
Понимает. Но он не понимает, и я не понимаю тоже.
- Я не знаю, - говорю я Джули. Я опускаю в пол глаза. - Я не знаю. Эйбрам начинает шагать.
- Нам нужен транспорт, - говорит Джули, касаясь моего плеча. - Мы ничего не найдём, если останемся в небе.
Я киваю.
- Если ты трусишь, - кричит Нора, - представь, что едешь на отпадном Харлее, ветер развевает твои волосы, позади тебя сидит бабёнка. Мы достанем тебе клёвые солнцезащитные очки и сделаем татуху!
Я жду, что М присоединится к шутке, взъерошит мне волосы и назовёт девчонкой, но он продолжает смотреть на меня с грустью и пониманием. Злость берёт верх над страхом.
- Пошли.
- Мы будем держать ухо востро, - говорит Джули, сжимая моё плечо. - Всё будет хорошо.
Я чувствую прилив отвращения к этому универсальному ответу. Она понятия не имеет, чего я боюсь, так откуда она взяла, что всё будет хорошо?
Мы спускаемся в чёрный город, и хотя он был разрушен много лет назад, клянусь, я чувствую едкий аромат тысяч сожжённых вещей.
Глава 4
СОЛНЦЕ.
Оно проникает мне в руки, ноги и лицо, заполняет клетки как шарики с тёплой водой. Его тепло отражается от смолистого толя и впитывается мне в спину, насыщая меня со всех сторон. Я лежу на склоне крыши рядом с дымовой трубой и прячусь. Никто не знает, что я могу вскарабкаться по дубу за окном своей спальни и запрыгнуть с ветки сюда. Семилетние дети не могут этого сделать, но я не такой. Я долго тренировался.
Со мной мои игрушки. Два пластиковых человечка. Один - хороший парень, герой. Я так думаю, потому что у него крупная челюсть и угловатая стрижка. Второй
- монстр. Не знаю, кто он, но у него синяя кожа и он уродлив. Я заставляю его сражаться с героем. Они стоят у меня груди, готовясь к атаке.
- Я убью тебя! - громко рычит монстр.
- Нет, я убью тебя первым! - отвечает герой самым низким баритоном, на который я способен.
Вдалеке во дворе возле леса я слышу крик отца. Он повторяет что-то снова и снова - наверное, моё имя. Тон очень грубый, но его смягчает тёплый воздух, и он кажется далёким и незначительным. Я даже могу представить, что он ищет меня, чтобы подарить подарок.
Я ударяю фигурки друг о друга в яростной схватке. Пластиковые кулаки стучат о пластиковые челюсти.
* * *
Я растягиваю кольцо воздушного шарика и подставляю под кран. Включаю воду и смотрю, как он раздувается.
- В кого ты будешь его бросать?
Я смотрю на отца. На его огромное мясистое лицо. У него толстые и мозолистые от десятилетий тяжёлой работы руки.
- В Пола, - отвечаю я.
Он вытаскивает из сумки в углу один из готовых шариков и сжимает его.
- Он тёплый. Я киваю.
- Хочешь устроить ему приятный душ? Бери холодную воду.
- Зачем?
- Потому что попадающий шарик не должен доставлять удовольствие. Он должен заставить его кричать.
- Зачем?
- Потому что это правила игры. Победитель радуется, проигравший страдает.
Какой смысл в том, что проигравшему тоже было хорошо?
Он протягивает мне новый шарик.
- Наливай холодную.
Он открывает морозилку и бросает в раковину лоток со льдом.
- И вот это возьми.
* * *
Пока молодой пастор излагает нам суровые истины, я разглядываю бежевый ковёр, выискивая среди пятен узоры.
- Не позволяйте длинным волосам вас обмануть, это не миролюбивый хиппи.
Лука, глава двенадцатая: "Думаете ли вы, что Я пришел дать мир земле? Нет, говорю вам, но разделение". Он пришел не для того, чтобы заводить друзей. У него огонь в глазах и меч во рту. Он пришёл, чтобы рассечь мир пополам.
Нагромождение стульев с фиолетовыми подушками. Складные столы.
Бледный свет флуоресцентных ламп. С понедельника по субботу отель сдает этот потрёпанный конференц-зал для политических митингов, корпоративных тренингов, распродаж и оружейных выставок. По воскресеньям его отдают нескольким десяткам семей с гитарами и микрофонами. Они вешают баннер с надписью "БРАТСТВО СВЯТОГО ОГНЯ".
- Он пришел, чтобы разделять! - кричит в свой микрофон пастор, вышагивая перед тридцатью сморщившимися подростками взад и вперёд. - Брата от брата.
Пшеницу от соломы. Спасённых от проклятых. Он здесь для того, чтобы провести линию. На чьей стороне будете вы, когда наступит Последний Рассвет?
Я заставляю себя оторвать взгляд от пола и посмотреть в его лихорадочные глаза.
- Наверное, вы думаете, что у вас достаточно времени, чтобы решить. Может, вам так нравится жить в этой выгребной яме, что вы хотите нажать "отложить" и сказать Господу: "Приди попозже". Наверное, вы думаете, что если совершите достаточно хороших поступков - накормите беженцев, построите школы, переработаете достаточно банок, то Господь передумает.
Он отрицательно качает головой и продолжает низким голосом:
- Господь не передумает. Вы не сможете потушить его огонь. Он придёт, чтобы сжечь этот извращённый мир. Не знаю, как насчёт вас, но я молюсь, чтобы он поторопился. Я окунаю свой дом в бензин.
* * *
Скелеты Хелены нависают надо мной, обуглившиеся балки прокалывают небо, как рёбра древних животных. Сажа падает мне на лицо, и я вытираюсь, размазываю пятна, снова превращая порозовевшую кожу в серую. Я вижу чистый белый сайдинг, наложенный поверх чёрных рам домов. Аккуратные огороды под джунглями плюща. По усеянным стеклом улицам катаются дети на велосипедах. В тишине звучат голоса.
- Р, - говорит Джули. Она идёт рядом и озабоченно поглядывает на меня. - Ты в порядке?
- Я не знаю, кто я, - говорю я, глядя на улицу впереди. Моё лицо расслаблено, глаза смотрят вдаль. Она тянется к моей руке. Я разрешаю ей сжать мою ладонь, но не сжимаю в ответ.
- Здесь, - говорит Эйбрам, останавливаясь перед тем, что, возможно, когда-то было двухэтажным домиком. Теперь это просто четыре стены, и обрушенная кровля. Окна закоптились, в каждой трещине ползут болезненно-коричневые виноградные лозы. - Вот он.
- Откуда ты знаешь? - удивляется Нора, глядя на смутные очертания дома, неотличимые от остальных вокруг.
Эйбрам встаёт на колени и запускает в траву пальцы. Он смотрит на мёртвое дерево возле забора и оборванные остатки верёвочных качелей. Его лицо трогает слабая улыбка.
Верхний этаж раздавлен рухнувшей крышей, но нижний ещё стоит. К гаражу ведёт крутой подъездной путь. Эйбрам поднимается по ступенькам к входной двери и тянет за ручку. Обожжённая древесина скрипит и гнётся, но не двигается с места. Он поворачивается и идёт в гараж.
- Подожди, - говорит Джули. - Мы можем её выбить.
- Неважно. Мотоциклы в мастерской.
- Ты не хочешь войти в дом? - недоверчиво спрашивает она. - В дом, где ты вырос?
Он останавливается напротив гаражной двери и уныло смотрит на неё.
- Я здесь не рос. Здесь я играл в игрушки и катался на велосипеде. А вырос в тренировочном центре Аксиомы.
Он тянет дверь гаража и она открывается. Облако сажи, как проклятие из потревоженной гробницы, вылетает ему навстречу. Он кашляет и шагает внутрь.
Мы идём следом, держась на почтительном расстоянии. М остаётся на тротуаре в позе солдата-ветерана в карауле, обманчиво непринуждённо придерживая винтовку. Он возвращается в свою первую жизнь, словно второй и не было вовсе.
- Итак, это Мастерская, - благоговейно произносит Нора, медленно кружась вокруг себя. - Мистер Кельвин постоянно о нём говорил. Его взгляд был таким мечтательным, словно это потерянный рай.