- Альмавер, не трогай, - умоляла Бонасис, - приедем в город и сообщим наместнику короля, пусть он разбирается.
- Мама, человек живой, если мы его бросим – он умрёт, - ответила Альмавер, поднимая свою голову от груди человека, - лучше слезай и помоги мне.
- Душа у него и так мертвая, - сообщил Ворон.
- Так это ты со мной разговариваешь? - удивилась Альмавер. - Не знала, что птицы так умеют.
- Я не птица, - ответил Ворон, соскакивая поближе, на маленькую сосёнку.
- А кто же ты? - вытянув из кармана длинную полотняную полоску, Альмавер принялась заматывать человеку обгорелое лицо.
- Я Наблюдатель, - сообщил Ворон.
- И за чем ты наблюдаешь? - спросила Альмавер, рассматривая на груди у человека приставшую к коже одежду.
- Я наблюдаю за порядком, - объяснил Ворон, залезая Альмавер в голову.
- Ой, щекотно, - засмеялась она.
- А так? - спросил Ворон, ослабляя сеточку.
- А так нормально, - ответила Альмавер и улыбнулась, - только я всё равно знаю, что ты у меня в голове, - она продолжала осматривать раны, - так что, у вас, воронов, порядка нет?
- Порядка нет нигде, - сообщил Ворон.
- Это точно, - согласилась Альмавер и крикнула матери: - Мама, ты идёшь?
Бонасис сидела в передке кибитки, слушала, как дочь принялась разговаривать с птицей, и поняла, что дочь не передумает, и не вернётся. Тем более она, отвлекаясь от разговора с вороном, снова крикнула ей:
- Мама, где же ты?
Бонасис глубоко вздохнула, долго слезала с кибитки, и, поняв неотвратимость, с содроганием подошла к дочери. Человек полулежал, а опорой ему служил куст, на который он свалился. Они взялись за полы широкого плаща и едва дотащили его до кибитки, так, как горелая ткань расползалась от малейшего усилия. Немного убрав сзади кибитки, они, не без неявной помощи Ворона, забросили его туда и упали тут же, возле колеса, не имея сил на что-нибудь другое. Через мгновение Альмавер, схватилась и ринулась в лес.
- Ты куда? - закричала вслед ей Бонасис. Альмавер бросила на ходу: - Я сейчас, - и скрылась в лесу. Бонасис вздохнула и махнула рукой – с Альмавер бесполезно спорить. Вскоре дочка выскочила из леса, держа в руках кусок коры дерева и какие-то ветки и травки.
Что и говорить, Бонасис не совсем одобряла тягу дочки к животным, а также, неизвестно откуда взявшееся стремление лечить людей. Дочь спокойно могла найти язык с древними бабками в деревнях, которые выкладывали всё, что знали, пользуясь тем, что их слушают. В городе за Альмавер, несмотря на малолетство, закрепилась слава лекаря, и из-за этого Бонасис больше всего переживала – а вдруг кому-то станет плохо от лечения дочери, и что тогда скажут люди.
- Ты что, хочешь его лечить? - спросила Бонасис, глядя на то, как она высекла огонь и разводит костёр.
- Да, мама, - сдержанно сказала Альмавер, ставя на огонь медный чайник.
- Альмавер, давай, отвезём его в Мессаку и сдадим наместнику, - попросила Бонасис.
- Мама, он не доедет, - укоризненно сказала Альмавер и, немного помолчав, добавила: - А если бы это оказался мой отец?
"Это не твой отец", - подумал Ворон, но ничего не сказал: что-то в голове Альмавер сдерживало его.
***
В Мессаке все расстались: артисты собирались дать несколько концертов, а Палдор, посетив наместника короля в городе, сразу же на карете выехал в столицу. Зелёных человечков, несмотря на их ропот, принял на спину Мо, который бежал за каретой, как гигантский тигр или лев, которых на этой планете не водилось.
Палдор, чувствуя, что долгое путешествие заканчивается, немного повеселел. Он ласково смотрел на Хабэлуана и Онти, улыбался Полинии, сыпал рассказами о жизни при дворе и вообще казался душой компании и излучал обаяние. Хабэлуана и Онти ожидала новая жизнь в доме Палдора и они, наоборот, оставались несколько рассеяны. Им не представлялось будущее так ясно, как Палдору, но детское воображение рисовало картинки, в которых всё заканчивалось хорошо.
Зелёные на Мо снова затянули песню, которая долетала в окно кареты, но ничуть не портила настроение Палдора.
"Дан был Онти новый лик, ик, ик
Он прекрасен и велик, ик, ик,
Говорили мы не зря, ря, ря,
Выше будет короля, ля, ля".
Онти изменилась, и не так, как прежде, веселилась. Рохо сумел сохранить её личность и тело, но вот о чем не догадывался никто, кроме Мо, так это то, что Онти стала бессмертной, а её организм продолжал незаметные глазу преобразования, которые, в конечном счёте, приведут к тому, что она станет такой же, как Рохо. Мо, которому предстояло научить Онти, чтобы жить в новой ипостаси, понимал, как будет ей трудно, но сделать её прежней не мог. Вернее, мог, но последствия могли сказаться на личности или, попросту, могли её стереть.
Что же касается Рохо, то он, передав Онти в надёжные руки, незаметно для других исчез, и только Мо знал, что одинокий белый лебедь в вышине – это Рохо. Он летел к горизонту, туда, где светило солнце, туда, где находились его братья и сёстры, которых он давно не видел.
***
Как только март Гартора забрали в башню, королева Манриона бросилась в свои покои и заперлась, понимая, что происходящее на вечере, не меньше, как чётко отрепетированный спектакль. Манриона оказалась ошарашена появлением кучи королей, которые, как она понимала, совсем не являлись королями, и точно так же, как она совсем растерянны.
Неясным оставался вопрос, кому всё это потребовалось, так как король уже мёртв, в чем Манриона не сомневалась. Или сомневалась? Может он выжил? Манриона заметалась по комнате, которая вдруг стала похожа на ловушку и, бросившись к двери, рывком её открыла.
На пороге стоял король Ладэоэрд, надменно улыбаясь, и Манриона сразу поняла: король жив и он перед ней. Сзади его, под ручку, стояли мартесса Габителла Гартор и Блуждающий Неф.
- Разреши войти, - сказал король, отодвигая её рукой, и проходя в комнату. Он прилёг кровать, опираясь спиной на подушки, прямо в сапогах и направил на неё холодный взгляд. Габителла и Блуждающий Неф прошли в комнату и уселись на стулья.
- Ты хочешь разговаривать при чужих людях? - спросила королева, раздражаясь присутствием Габителлы. Блуждающего Нефа она не знала, но взглянув в его искрящиеся иронией глаза, не считала его способным причинить ей зло.
- Они мне не чужие, - ответил Ладэоэрд, и надменное выражения его лица, так знакомое Манрионе, сразу определило, кто в этой комнате королю чужой.
- Что ты хочешь от меня? - спросила королева, вздыхая.
- И это говорит жена короля, встречая мужа после того, как его хотели убить? - усмехнулся Ладэоэрд, поднимаясь.
- Мне об этом ничего неизвестно, - парировала Манриона, опуская глаза.
- Как?! А с кем ты сегодня сидела на празднике, - спросил король.
- С тобой, - ничуть не смутившись, ответила королева. – А разве это был не ты?
- Валлиан, - крикнул Ладэоэрд, и в дверь просунулось острое лицо секретаря протокола, - пусть Тимус Кальвин приведёт март Гартора.
Мартресса Габителла немного забеспокоилась, но решительный взор короля успокоил её. В комнате нависла глубокая тишина, и только Блуждающий Неф с интересом наполнял свои глифомы чувствами присутствующих. В дверь постучали, и комендант королевства Тимус Кальвин ввёл, растерянного март Гартора.
- Не с этим ли человеком вы принимали праздничные поздравления? - официально спросил король у королевы.
- Может и с этим, - беззаботно сказала Манриона, - сегодня этих королей, как грибов в лесу.
- Так значит, вы не отрицаете… - начал король, но Манриона его перебила:
- Ничего я не отрицаю, отстаньте от меня, я по горло сыта всеми этими королями и вами тоже, - и с этими словами Манриона отвернулась и сунула свой носик в платок.
- А вы март Гартор, что вы делали на моем месте? - повернулся король к Гартору.
- Пока вы прохлаждались в обществе моей жены, - он бросил взгляд на Габителлу, и та предпочла наклонить голову, - я, чтобы избежать скандала, должен вас замещать!
Он гордо вскинул голову и осуждающе посмотрел на короля. Блуждающий Неф, смеясь, безмолвно тряс плечами, сохраняя маску лица, что ему давалось легко.
- Так вы что, во всём обвиняете меня? - ошарашено сказал король.
- Ну, не себя же, - добила его Манриона.
- Я должен вас покинуть, - сказал Блуждающий Неф, и, не дожидаясь, открыл окно и вывалился наружу. Его хохот постепенно удалялся, пока совсем не пропал. Это настолько поразило всех, что наступило молчание.
- Прощай, друг, - нарушил тишину король, подходя к окну и осматривая камни внизу, на берегу Дауры. Следов Блуждающего Нефа нигде не наблюдалось, и только чёрный ворон на парапете ограждения, неодобрительно каркнул, посмотрев на короля. Ладэоэрд с сожалением закрыл окно.
- Так кто же хотел меня убить? - спросил король.
- Ладэоэрд, брат мой, - душевно сказал март Гартор, - я займусь этим и обязательно найду злоумышленника.
Не успел король ответить, как в дверь постучали, и в щели показалось лицо секретаря протокола.
- Что такое Валлиан? - нахмурился король. Острый нос Валлиана опустился и он с запинкой произнёс:
- Тут к вам… просится… лошадь….
- Какая лошадь? - удивился Ладэоэрд. - Я никуда не еду.
- Она просится… на приём…
- Что ты несёшь? - возмутился король. - Ты что…