Ксения, конечно же, хотела. Еще бы, ведь это огромная честь - утопиться с такой выдающейся личностью… Баварин, видимо, ощутил идущую от меня неприязнь.
Наши взгляды скрестились.
- А ты бы хотел, сынок?
- Что?
- Утонуть в прозрачном озере.
- Особого желания не испытываю.
- Почему? - холодно спросил он. Кажется, я его тоже начинал раздражать.
- Не тянет.
- Почему не тянет?
- Потому что тяги нет, - не сдержавшись, грубо ответил я.
- Саша, ты чего? - бросила на меня Ксения осуждающий взгляд.
- Ничего, - буркнул я.
На этом наше общение закончилось. Она снова переключилась на более интересного собеседника.
- Вы должны себя беречь, Евгений Петрович, - почти ласково сказала она. - Вы такой талантливый. А талант - большая редкость.
- Это точно, - охотно согласился с ней Баварин. - Природе много талантливых людей не надо. Ей надо много рабочих муравьев. - Он похлопал меня по плечу. - Верно говорю, сынок?
Ксения громко засмеялась.
- Ну все! Хватит!!!
Я резко встал, чуть не опрокинув стул.
- Ты уходишь? - Ксения оборвала свой смех.
- Да. Что-то голова заболела. Пойду пройдусь, может, перестанет. А ты оставайся… если хочешь. - Я через силу улыбнулся. - Евгений Петрович расскажет тебе еще что-нибудь интересное.
- Это я запросто. - Баварин с победным видом покачивал ногой.
Я всей душой желал, чтобы Ксения сейчас встала и пошла вместе со мной. Но она осталась.
Я ушел один.
19
После ухода (я бы даже сказал - бегства) из ресторана, настроение у меня было паршивое.
А тут еще, как назло, я потерял ключ от квартиры, и мне пришлось пилить на другой конец города к матери в мастерскую. Мать сидела у окна, курила и задумчиво глядела на крыши соседних домов… Я спросил, как продвигается ее работа над сказками Андерсена. Она ответила, что никак. У нее вообще больше нет охоты к рисованию… Минут сорок я слушал материны сетования на жизнь, а потом, забрав ее ключ, отправился в обратный путь.
Дома я первым делом залез под душ, чтобы смыть с себя мерзкое настроение. Но мне и здесь не повезло. Не успел я намылить голову, как отключили горячую воду.
Проклиная все на свете, я кое-как домылся холодной и пошел в свою комнату, Я решил забраться в кровать, укрыться с головой одеялом и постараться уснуть. Однако сна не было ни в одном глазу. Тогда я включил телевизор. Но лучше бы я его не включал. С экрана ухмылялась противная баваринская рожа. Местный канал транслировал запись его беседы с Журавлевым.
Баварин очень умно отвечал на вопросы Журавлева о нравственных задачах киноискусства, о кино вообще и о себе, в частности. "Ай да Журавлев, - невольно восхитился я. Надо же как ловко все смонтировал! Ну просто гений монтажа!" Если бы я лично не снимал это интервью, то никогда бы не догадался, что Баварина озвучивал другой человек, что все снято в грязном гостиничном номере, и что сам Баварин - пьяный в стельку.
Неожиданно зазвонил телефон. Меня как током ударило. Я почему-то решил, что это звонит Ксения. И не просто звонит, а с намерением попросить прощения.
Я поспешил к телефону, в мыслях уже сто раз простив ее.
Но это была не Ксения.
- Роддом? - спросил мужской голос.
Я бросил трубку.
Господи, что за идиотизм! Охватившее меня раздражение требовало какого-то выхода. И, промаявшись до самого вечера, я наконец нашел этот выход.
Надо пойти и напиться.
На улице уже стемнело. Погода была отвратительная. Но далеко идти не пришлось. Прямо через дорогу, в бывшей пельменной, располагался ночной клуб под названием "Карусель".
Внутри все мигало, сверкало и переливалось.
Зеркальные плитки пола. Зеркальная стойка бара. Блестящие белые шары под потолком. Маленькая эстрада, утыканная разноцветными лампочками. Круглые столики с розовыми ночничками…
Ко мне через весь зал суетливо подбежал распорядитель.
- Добро пожаловать в наш клуб, - дежурно улыбнулся он. - Прошу за мной.
Посадив меня за свободный столик, распорядитель деловито осведомился:
- Что будем заказывать?
- Водку, - сказал я. - И чего-нибудь закусить.
На эстраде появились музыканты в сверкающих золотых пиджаках. Последней на сцену выбежала солистка, одетая во все кожаное. Кожаные сапоги до самых бедер, кожаные перчатки до локтей и короткая кожаная юбка с разрезами.
Вся группа разом ударила по инструментам. Девушка тряхнула темными волосами и низким хрипловатым голосом запела в микрофон суперхит: "Там, где кончается розовый мир".
Пела она хорошо. При этом еще извивалась в медленном танце.
Официант принес мне графин с розовой жидкостью и непонятное месиво на большой тарелке.
- Это что еще за гадость? - спросила я.
- Традиционное аргентинское блюдо из фаршированных тропических овощей в кокосовом соусе и с гарниром из маиса, батата и риса, - невозмутимо ответил он. - А также аргентинская виноградная водка - граппа.
- А попроще у вас ничего нет?
- Нет. Сегодня в нашем клубе вечер аргентинской кухни.
- Ну ладно, - сказал я, наливая себе в стакан граппы, - пойдет.
Водка обожгла горло. На душе стало легче.
Дверь, ведущая на улицу, распахнулась. В маленький прокуренный зал ворвался сырой холодный ветер.
- Эй, кто-нибудь! - крикнула девушка, прекратив петь. - Закройте, к чертовой матери, дверь, а то меня ветром унесет.
В разных концах зала одобрительно зааплодировали. Но дверь, похоже, никто закрывать не собирался.
Тогда я встал и подошел к выходу. На улице лил дождь. Так хлестал, что не было видно ни зги. Я закрыл дверь. Тотчас зазвучали резкие, нестройные звуки рояля, хрип саксофона, плач гитары… Девушка, скорее, говорила под музыку, чем пела.
Вернувшись на свое место, я выпил еще граппы и принялся за традиционное аргентинское блюдо.
Зал понемногу заполнялся. Свободных столиков почти не осталось.
Отыграв несколько номеров, музыканты направились к стойке бара. А девушка-солистка подсела ко мне.
- Спасибо, что прикрыли дверь, - сказала она. - А то у меня хроническая простуда. - Девушка вставила сигарету в белый мундштучок и закурила. - Вам понравилось, как я пою?
- Да, - искренне ответил я. - Очень.
- В принципе, голос у меня так себе, но для этой дыры сойдет. - Она прищурилась, глядя сквозь сигаретный дым. - Не угостите девочку коктейльчиком?
Я заказал несколько видов коктейлей. Когда принесли высокие стаканы с насаженными на них ломтиками лимона, девушка первым делом выкинула эти ломтики на стол. А затем опрокинула в себя один за другим сразу два стакана.
- Ну вы даете, - сказал я.
Она взбила свои и без того пышные волосы.
- Я сегодня не в духе. Мой кот Альберт сорвался с балкона. С двенадцатого этажа.
- Тогда мы с вами друзья по несчастью.
- И у вас кот сорвался с балкона?
- Почти угадали. Только не кот, а я сам.
- Не больно-то я вам поверила. - Девушка подняла стакан, третий по счету, и залпом осушила его, словно там был не крепкий коктейль, а молоко.
Музыканты вернулись на сцену и в несколько расслабленной манере заиграли прошлогодний шлягер: "На обратной стороне сердца".
Граппа действовала вовсю. Девушка уже возбуждала меня.
- Какие у вас волосы красивые. - Протянув руку, я коснулся ее волос. - Прямо шелковые. И струятся между пальцами, как вода… как вода…
Девушка неопределенно хмыкнула и сняла с головы парик. На самом деле у нее была короткая стрижка. Почти ежик.
- Хотите я вам их подарю? - протянула она парик. - Раз уж они вам так понравились.
Я рассмеялся. Без волос девушка тоже была ничего.
- Давайте как-нибудь встретимся, - предложил я.
- Не получится, - покачала она стриженой головой. - Мы с вами, судя по всему, ровесники. А мужчины быстро охладевают к своим сверстницам.
- Ну, это вы с точки зрения женщины говорите.
- Ничего подобного. Я это говорю с точки зрения мужчины.
- Фанни, - позвал саксофонист в микрофон, - хватит кокетничать с молодым человеком. Иди работать.
- Значит, вы Фанни?
- Нет, меня зовут Ольга. А Фанни - мой сценический псевдоним. - Она натянула на голову парик и встала. - Хотите, я исполню что-нибудь лично для вас?
- Конечно, хочу. Спойте, пожалуйста, "Прощай". Знаете такую песенку?
- Такой песенки я не знаю, - ответила Ольга, и в ее карих глазах зажглись озорные огоньки. - Но что-нибудь лично для вас спою.
20
На другой день все еще лил дождь. Накинув плащ своего последнего отчима, я пошел к Дерябину. Обиды - обидами, но я не мог отказаться от своего обещания достать Ксении деньги.
Серега был дома и читал книгу под названием "Как стать сексуальной женщиной".
- Хочешь стать сексуальной женщиной? - кивнул я на обложку.
Он как-то странно посмотрел на меня.
- Ага.
- Пал Палыч не звонил? Как там насчет денег?
- Звонил… Но не Пал Палыч.
Дерябин смотрел все так же странно.
- Чего уставился?!
- Руднев, - медленно сказал Серега, - как зовут твою знакомую, которая машину грохнула?
- Ксения, а что?
- Ничего. Просто сейчас звонила какая-то женщина и интересовалась, скоро ли моя жена заплатит за разбитый "кадиллак".
- А при чем тут твоя жена… - начал было я. И тут же все понял: - Ксения - твоя жена?!
- Представь себе.
Я расхохотался. Действительно, это было смешно. Ксения - жена Сереги Дерябина!
- Вот хохма! - никак не мог я остановиться, - прямо как в плохой мелодраме!