Спустя некоторое время я поднялась и склонилась над мамой, она забеспокоилась, будто почувствовав мой взгляд, но не проснулась. Я всмотрелась в ее бледное лицо, прислушалась к прерывистому дыханию и удовлетворенно улыбнулась. Подошло время дать маме лекарство. Пора будить Гарри.
Как привидение, я выскользнула из комнаты и постучала к ним в дверь. Открыла мне Селия.
- Гарри спит, - ответила она шепотом. - Он сказал мне, что ваша мама больна. Может, я пойду посижу с ней?
Я улыбнулась. Все складывалось как нельзя лучше после того, как лунный свет показал мне дорогу к маминой кровати.
- Спасибо, Селия. Спасибо, моя дорогая, - благодарно прошептала я. - Я так устала. - Я протянула ей флакон лауданума.
- Дай ей это через полчаса, - сказала я. - Прежде чем возвращаться в библиотеку, Джон объяснил мне точно, что надо делать.
Селия взяла лауданум и кивнула.
- Я уверена, что это ей поможет. Как себя чувствует Джон?
- Он сейчас отдыхает, - ответила я. - Он был так внимателен к маме, Гарри потом тебе расскажет. И так ясно все объяснил.
Селия опять кивнула.
- А теперь иди и поспи, - велела она. - Я позову тебя, если что. Сейчас тебе нужен отдых, Беатрис. Я дам ей лауданум, как велел Джон.
Оставив Селию с мамой, я тихо спустилась по лестнице. Около библиотеки я немного помедлила, затем толкнула дверь и вошла.
Звезды и луна заливали все неясным светом, и я могла видеть, как опустился человек, однажды полюбивший меня. Он все еще сидел на стуле, но ночью его вытошнило, и его дорожный жакет, ботинки и все вокруг было заляпано рвотой. К тому же он разбил свой стакан и, видимо, пил прямо из бутылки, потому что она была пуста. Его сумка с медикаментами валялась на полу, и все таблетки и склянки высыпались из нее.
Не отводя глаз от непристойно раскинувшегося, мокрого, запачканного тела, я медленно, медленно попятилась к двери, затем закрыла ее за собой и заперла на ключ. В мои планы совсем не входило, чтобы преданная прислуга или камердинер почистили молодого мужа мисс Беатрис прежде, чем она его увидит.
Затем я проскользнула в западное крыло, в свои комнаты.
Моя служанка спала, поэтому я сама скинула свое платье и потное белье. Целых полжизни назад оно лежало подо мною скомканное, чтобы не мешать мне совокупляться с Гарри. Я с отвращением бросила его на пол. Из шкафа я достала пеньюар, розовый и манящий, как ранняя заря. Сегодня мне понадобятся все мои силы. Вода в кувшине была очень холодная, но я брызгалась и обливалась ею, пока не почувствовала себя бодрой и посвежевшей. Из всех людей в этом доме я одна должна быть отдохнувшей и сосредоточенной. Сегодняшний день может перевернуть всю мою жизнь. Мне ничего нельзя упускать.
Я скользнула в прохладный шелковый пеньюар, накинула на плечи шаль и уселась на стул. Прошло, должно быть, около часа, как я оставила Селию, но я продолжала спокойно ждать, поставив ноги на маленькую скамеечку. Вдруг я услышала неистовый стук в дверь и отчаянный голос Селии, зовущий моего мужа.
- Джон! Джон! Проснитесь!
Потом она начала барабанить в мою дверь. Я открыла ее и вышла на лестницу, притворяясь, что спала.
- Что произошло? - спросила я.
- Мама! - отчаянно проговорила Селия. - Я дала ей лауданум, как ты сказала, и она заснула. Но сейчас я не могу нащупать ее пульс, и, по-моему, она холодная.
Я протянула ей руки, и она уцепилась за них, ее лицо в полумраке казалось таким юным и напуганным. Мы сбежали по лестнице вниз.
- Джон? - спросила я.
- Я не могу разбудить его, он, кажется, заперся, - виновато ответила она.
- У меня есть запасной ключ, - и я широко распахнула дверь, чтобы Селия могла видеть этот хаос.
Свет падал на костюм Джона и заляпанные следами рвоты камин и бесценные ковры. Во сне он опрокинул бутылку и теперь лежал лицом в луже сильно пахнущего виски. На бархате диванных подушек валялись комки грязи. Мой муж, восходящее светило медицинской науки, лежал как собака в собственной блевотине, даже не пошевельнувшись при нашем появлении.
Я громко позвонила в колокольчик и, взяв кувшин, плеснула ему водой в лицо. Он застонал. Со стороны кухни я услышала хлопанье домашних туфель и приближающиеся шаги, а сверху по лестнице - шлепанье босых ног Гарри.
Они с кухаркой появились одновременно.
- Маме хуже, а Джон - пьян, - отчетливо сказала я Гарри, надеясь, что каждое мое слово станет известно округе.
- Иди к маме, - властно распорядился Гарри. - Я разбужу Джона. - Он наклонился над моим мужем и перетащил его на стул. - Принесите холодной воды, - приказал он кухарке, - затем пару пинт горчицы и кувшин теплой воды.
- А после этого разбудите конюхов и Страйда, - добавила я, направляясь к лестнице. - Одного из них надо послать в Чичестер. Нам нужен компетентный доктор.
Я проигнорировала испуганное восклицание Селии и прошла к маме.
Как я и думала, она была мертва.
Ей не пришлось страдать, и я была рада этому. В отличие от папиной, тяжелой и болезненной смерти, ее уход в небытие оказался легким соскальзыванием в сон. От всей души я пожелала, чтобы ее смерть была последней в Вайдекре. Она лежала на богатых кружевных подушках в нарядной белой с золотом кровати. Лекарство послало ей спокойные видения перед смертью. От чрезмерной его дозы, данной любящей рукой ее невестки, она ускользнула от ужасающего кощмара правды в небесный покой.
Я опустилась на колени перед кроватью, прижалась лбом к ее руке и уронила легкую слезу на вышитые простыни.
- Ее больше нет, - сказала Селия.
- О, да, - мягко отозвалась я. - Как мирно она ушла, Селия. Я должна быть счастлива хотя бы этим.
- Хотя я и побежала за тобой и Джоном, я знала, что уже слишком поздно, - спокойно продолжала Селия. - Мне кажется, что она умерла сразу после того, как я дала ей лекарство.
- Джон так и сказал, что ее сердце может не выдержать этого, - я выпрямилась и механически поправила смятые покрывала, затем подошла к открытому окну и задернула занавеси. - Но я так просила его посидеть с ней.
- Не вини его, Беатрис, - немедленно отозвалась Селия. - У него было такое тяжелое путешествие. Он не мог этого предвидеть. Его ведь не было все это время, а мы находились с мамой каждый день и не замечали ничего. Не вини его.
- Нет, - сказала я и отвернулась от окна. - Нет. Никто, конечно, не виноват. Мы все знали, что у мамы хрупкое сердце. Я не виню Джона.
Вокруг нас стоял гул просыпающегося Вайдекра, приглушенный трагическим известием, передаваемым из уст в уста. Мы вышли из комнаты и закрыли за собой дверь.
- Кофе? - заботливо спросила Селия и позвонила. Из библиотеки доносился шум, это Гарри неуклюже старался привести в сознание Джона. Он насильно влил горчицу ему в горло, затем послышались звуки тяжелых рвотных спазмов, которые выворачивали Джона наизнанку. Селия скривилась, и мы пересели к окну, где было слышно только пение птиц.
Стояло чудесное тихое утро, запах роз и цветущих лугов насыщал воздух, словно напоминая о вечной жизни. Свежие листья буков, все еще серебряные от росы, шелестели на ветру, и туман стлался в долинах подобно бледному газу. За эту землю можно было отдать все, заплатить любую цену. И я обхватила пальцами чашку с горячим кофе и с удовольствием отпила глоток обжигающего напитка.
Дверь гостиной отворилась, и вошел Гарри. Он выглядел бледным и изможденным, но держался лучше, чем я боялась. По крайней мере, он не вел себя виновато, а именно этого я и опасалась больше всего. Молча он протянул руки Селии, и она кинулась в его объятия.
- Джон пришел в себя, - обратился он ко мне поверх ее головы. - Он мог бы выбрать лучшее время, чтобы напиться, но сейчас он трезв.
Селия налила ему кофе, и Гарри уселся у камина, где еще тлела вчерашняя зола.
- Похоже, смерть мамы легкой, - сказал он немного погодя.
- Мне тоже так кажется, - подтвердила Селия. - Она ничего не говорила. Только улыбнулась и заснула.
- Разве с нею была ты? - удивленно переспросил Гарри. - Я думал, Беатрис.
- Нет, - сказала Селия, и я опустила ресницы, чтобы скрыть удовлетворенный блеск глаз. - Беатрис пошла спать, разбудив меня. Я была с твоей мамой, когда она умерла.
Я подняла глаза и увидела, что Джон стоит в дверях гостиной, прислушиваясь. Поверх сорочки на нем был надет халат, а лицо и волосы еще блестели после умывания. Он выглядел встревоженным и настороженным. Я напряглась, словно кролик, увидевший горностая.
- Ей дали правильную дозу? - вмешался Джон. Говорил он, запинаясь.
- Как ты велел, - отозвалась я. - Селия сделала все в точности, как ты сказал.
- Селия? - переспросил он опять, щурясь от дневного света, и поднял руку, чтобы заслониться от яркого солнца Вайдекра. - Я думал, что это ты была там прошлой ночью.
- Слушай, ступай-ка в постель, - холодно вмешался Гарри. - Ты вчера оставил Беатрис и меня с матерью без всякой помощи, и Селия заменила меня. От тебя самого было мало толку.
Джон рухнул на стул у двери и уставился в пол.
- Четыре капли, - едва выговорил он. - Четыре капли через каждые четыре часа. Это не могло оказаться слишком много.
- Понятия не имею, о чем ты говоришь, - ледяным тоном произнесла я. - Ты дал мне флакон и велел напоить этим маму. Селия так и сделала. И она умерла. А теперь ты говоришь, что произошла ошибка.
Джон смотрел на меня, прищурив светлые ресницы, будто пытался разглядеть что-то, таящееся в его памяти, но ускользающее от него.
- Я никогда не делаю таких ошибок, - настойчиво повторил он.
- Никакой ошибки и не было, - нетерпеливо оборвал его Гарри. - Иди-ка спать. Мама умерла. Тебе следует уважать ее память.