- О нет, - немедленно отозвался он, имитируя сильный шотландский акцент. - Дома все мы пьем только аскебах!
- Аскебах! - воскликнула я. - Что это такое? Внезапно его лицо потемнело от какой-то тайной мысли.
- Это напиток, - коротко ответил он. - Спирт, типа грога или бренди, но гораздо, гораздо крепче. Это замечательный напиток, если хочешь отключиться, и многие из моих соотечественников пьют его, чтобы забыть о своих горестях. Но это никого еще не доводило до добра. Я знавал людей, и один из них был очень дорог мне, которых погубил аскебах.
- Вы его тоже пили? - спросила я, заинтригованная серьезным тоном Джона Мак Эндрю. До сих пор я видела его таким только во время работы.
Он скривился.
- Я пью его в Шотландии, - ответил он, - там во многих местах невозможно достать ничего другого. Мой отец пьет его дома вместо портвейна по вечерам, и не могу сказать, что я всегда отказываюсь. Но я боюсь его. - Тут он замолчал и испытующе глянул на меня, как бы взвешивая, можно ли мне доверить тайну. Потом набрал в грудь воздуха и продолжал: - Когда умерла моя мать, я как раз начал обучение в университете. Потеря ее больно ранила меня, очень больно. И я обнаружил, что, когда я пью аскебах и виски, боль оставляет меня. И я решил, что неплохо пить все время. Но меня спасла мысль о том, что можно привыкнуть к такому состоянию, как я предупреждал вас о том, что можно привыкнуть к лаудануму. Я боюсь этого явления у моих пациентов, поскольку я на собственном опыте знаю, что это такое. А сейчас я могу выпить стакан виски с отцом, но не больше этого. Это моя слабость, и я слежу за собой.
Я кивнула, смутно догадываясь, что он имеет в виду, но понимая, что он доверил мне свою тайну, что это была своего рода исповедь. В этот момент управляющий вышел из конторы, с величайшей осторожностью неся в руках серебряный чайник, до краев наполненный превосходным индийским чаем.
- Я просто боюсь вечером возвращаться домой, - легко произнесла я, - из-за ваших успокоительных сахарных щипцов. Вы всегда путешествуете с такой вульгарной роскошью?
- Только когда я собираюсь делать предложение, - ответил он настолько неожиданно, что я вздрогнула и немного чая пролилось на блюдце и на мое платье.
- Вас следовало бы высечь, - проговорила я, глядя на расплывающееся пятно.
- Нет, нет, - продолжал он поддразнивать меня. - Вы не понимаете природы моего предложения. Я даже готов жениться на вас.
Я хмыкнула, и он спас мою чайную чашку, поставив ее на поднос позади себя.
- Сейчас я перестану, - сказал он, неожиданно становясь серьезным. - Я люблю вас, Беатрис, и я всем сердцем хочу, чтобы вы стали моей женой.
Смех замер у меня на губах. Я готова была сказать "нет", но это слово как-то не приходило. Я просто не могла испортить такой чудный день. Тихие волны набегали на берег, чайки кричали и кружились в соленом воздухе. Слова отказа были за миллион миль отсюда, хотя я знала, что не могу принять это предложение.
- Это из-за Вайдекра? - спросил он, когда молчание затянулось. Я быстро глянула на него, отдав должное его чуткости.
- Да, - сказала я. - Я просто не смогу жить нигде больше. Правда, просто не смогу.
Он мягко улыбнулся, но глаза его смотрели обиженно.
- Даже ради того, чтобы стать моей женой и создать для нас новый дом? - спросил он.
Молчание опять повисло между нами, и я явно была на пути к полному отказу.
- Я сожалею, - сказала я. - Это действительно так. Вайдекр - это моя жизнь, это вся моя жизнь. Я не стану начинать рассказывать вам, что он для меня значит. Я не могу уехать отсюда.
Он перегнулся через коврик и взял мою руку в свои. Перевернув ладонью вверх, он мягко поцеловал ее, а потом согнул мои пальцы, как бы сохраняя поцелуй внутри.
- Беатрис, послушайте, - его голос был печальным. - Я наблюдал за вами почти год, и я предвидел, что сегодня вы откажете мне, предпочитая остаться в своем доме. Но, знайте: Вайдекр принадлежит Гарри, а после него - его наследникам. Он Никогда, Никогда не станет вашим. Это дом вашего брата, а не ваш. Если вы с ним поссоритесь - я знаю, что сейчас это кажется невозможным - и если он захочет, он может завтра же изгнать вас отсюда. Вы живете там только по приглашению Гарри. У вас нет никаких прав. Если вы откажетесь выходить замуж из-за Вайдекра, вы откажетесь от своего будущего дома ради этого временного пристанища - ибо оно никогда не будет для вас ни постоянным, ни безопасным.
- Я знаю, - проговорила я очень медленно, глядя в море. Мое лицо было каменным. - Оно будет настолько безопасным, насколько я смогу его сделать таким.
- Беатрис, это замечательное, какое-то необыкновенное место. Но вы еще видели так мало. В стране есть много других таких же чудесных мест, где вы и я можем построить свой дом, который станет так же дорог вам, как Вайдекр.
Я покачала головой и взглянула на доктора.
- Вы не понимаете. Это может быть только Вайдекр, - сказала я. - Вы даже не представляете, что я сделала, чтобы завоевать его, чтобы сделать его моим. Я стремилась к этому всю мою жизнь.
Его умные глаза, не отрываясь, смотрели в мое лицо.
- Что же вы сделали? - спросил он, повторяя мои неосторожные слова. - Что же вы сделали, пытаясь завоевать его, этот дом, который вам так нужен?
Я заколебалась между честным, облегчающим душу признанием и умной, циничной, житейской ложью. Мои инстинкты и мой злой разум предостерегали меня от этого признания, гнали меня прочь от правды, от любви, от настоящего замужества.
- Беатрис… - сказал он. - Вы можете рассказать мне.
Я продолжала молчать, но слова уже вертелись на кончике моего языка. Тут я взглянула на взморье и увидела вдалеке человека, бронзового как пират, и явно глядящего на нас.
- Кажется, я была права насчет ваших щипцов для сахара, - уклонилась я от ответа. Джон проследил направление моего взгляда и мигом вскочил на ноги. Без малейшего колебания он большими шагами пошел к этому парню, оставляя следы на берегу. Я видела, как они обменялись несколькими словами, Джон искоса взглянул на меня и затем пошел обратно ко мне, а парень отправился за ним, почтительно следуя несколькими шагами дальше.
- Он узнал, что вы - мисс Лейси из Вайдекра. - Джон казался несколько сбитым с толку. - И хочет поговорить с вами кое о чем, но мне он не сказал, в чем дело. Может быть, мне расспросить его получше?
- Нет, конечно, нет, - улыбнулась я. - Вероятно, он хочет рассказать мне о зарытых поблизости сокровищах! Вы пока пересчитайте ложки и спрячьте подальше ваш сервиз, а я узнаю, что ему надо.
Я поднялась и пошла к парню, который при моем приближении снял с головы картуз. Видно было, что он моряк: его кожа была темно-коричневой от загара, глаза щурились от привычки постоянно смотреть в даль, голову колоритно повязывал платок. "Типичный разбойник", - подумала я и осторожно улыбнулась ему.
- Есть дело, - загадочно произнес он, - торговля.
Его акцент был незнаком мне, и я подумала, что он родом из западных графств. Тут я стала догадываться, какого рода дело его привело к нам.
- Торговля? - переспросила я. - Но мы фермеры, а не торговцы.
- Свободная торговля, хотел я сказать, - поправился парень, следя за моим лицом. Я не могла сдержать улыбки.
- И что же вы хотите? - решительно спросила я. - У меня нет времени разгадывать загадки. Вы можете говорить со мной прямо, но здесь, в Вайдекре мы не любим нарушать закон.
Он усмехнулся, ничуть не смущенный.
- Нет, мисс. Конечно, нет. Но вы, наверное, хотели бы иметь хороший дешевый чай, и сахар, и бренди. Я усмехнулась ему в ответ.
- Итак, что вас интересует?
- Нам не нравится место, где мы обычно храним наши товары, - вполголоса заговорил он, не выпуская из виду Джона Мак Эндрю, настороженно стоящего у экипажа и не сводящего с нас глаз. - У нас сейчас новый Предводитель, и он предложил хранить товар на старой мельнице на вашей земле. Товар останется здесь всего на несколько ночей, и вы даже знать ничего не будете об этом, мисс Лейси. Если вы будете благосклонны, у нас всегда найдется пара бочонков бренди для вас или штука хорошего французского шелка. Вы окажете джентльменам услугу, а они никогда не забывают своих друзей.
В том, что он предлагал мне, не было ничего необычного. Контрабандисты - они называли себя джентльменами - всегда уходили в море и возвращались к укромным, сильно изрезанным берегам Суссекса. Два таможенных офицера, служащих тут, были бессильны против них, поэтому предпочитали проводить ночи в крепком сне, а дни - в писании рапортов. Один из них к тому же был профессиональный поэт и на свою службу смотрел сквозь пальцы.
Папа не придавал большого значения тому, если когда-нибудь партия товара заночует в одном из наших сараев, а полдюжины лошадей поздно ночью неслышно проскачут через Экр. Да и сами жители Экра предпочитали держать окна закрытыми, а рты - на замке. Джентльмены были великодушны к друзьям, но могли отыскать доносчика и отомстить ему.
Я уже собиралась дать свое согласие, но упоминание о новом предводителе и старой мельнице заставило меня насторожиться.
- И кто же ваш новый предводитель? - спросила я.
Парень поморщился.
- О нем я бы лучше не говорил. Но он умеет все хорошо устраивать, и когда я вижу впереди его черную лошадь, я спокоен.
У меня во рту внезапно пересохло. Я едва могла глотнуть.
- Это он выбрал нашу старую мельницу? - мой голос дрожал, и я чувствовала, как пот градом катится по моему лицу.
Человек с любопытством смотрел на меня.
- Да, он, - был ответ. - Вам плохо, мэм? Я поднесла руку к глазам и увидела, что мои дрожащие пальцы мокры от пота.