- Мы только что от Дмитрия Назаровича, - сказал Курденко. - Ему лучше, рана неопасная!
- Жив, почти здоров, скоро плясать будет! - подхватил Возницын. - Все такой же, только в плече маленькая дырочка!
- Он ведь не целковый, дешевле от того не будет! - пошутил Радугин.
Все наперебой старались успокоить и сказать Лене что-нибудь приятное.
- А мы чуть не всю Рязань перевернули, ища вас! - начал Курденко. - Где вы были?
Леня в нескольких словах передала, что произошло.
- Одначе, мальчик! - закрутив ус, что хороший жгут, проронил Костиц. - А честное слово нам дал, что знать не знает, где вы?!
- Целых три слова!… - поправил Радугин.
- Мерзавец! - воскликнул Возницын. - Я-то дурака какого свалял!
Костиц обратился к товарищам:
- Что же, сыны, мы сему барину за доблести учиним?
- Как собирались: его на веревку, а дом по бревну раскидать! - воскликнул Курденко.
- Идет! - раздались дружные ответы.
- Нет, ради Бога, нет! Не надо! - зазвенел, как струна, голос Лени.
- Негодяев надо учить, Леонида Николаевна! - ответил Костиц. - Вы невеста нашего товарища и друга! В вашем лице он оскорбил весь полк!
- Верно, правильно! - отозвались гусары.
- Господа, из-за меня и без того пролилась кровь! - волнуясь, сказала Леня. - Довольно ее! Не надо ужасов!
- Нельзя-с, Леонида Николаевна, - ответил Возницын. - Божечка что сказал? "Око за око, зуб за зуб!"
- Нет: "Мне отмщение, и аз воздам!" - возразила Леня; душевная сила вдруг изменила ей. - Я приношу всем несчастия и если это так… - Слезы помешали ей договорить.
- Вот это уж и не годится!… - растерянно проговорил Костиц. - Слезы для нашего брата - пистолет и три кинжала в грудь!
- Полноте, не надо, Леонида Николаевна! - успокаивали ее с одной стороны Курденко, с другой Возницын.
- Все на свете пустяки! - поддержал и Радугин.
- Господа, если вы меня сколько-нибудь уважаете, вы не подымете из-за меня никакой истории! - твердо сказала Леня, обращаясь ко всем. - Не будет ни ссор, ни дуэлей, ничего!
Возницын всплеснул руками.
- Как, уж и поссориться теперь хорошему человеку ни с кем нельзя?
- Да: из-за меня!
- Хорошо-с… Отбой, сыны! Из-за вас никакой истории не будет! - решил, откозырнув, Костиц. - Будь по-вашему! А теперь катите в Рыбное: там кому-то сейчас светлый праздник будет!
- Помните же: вы обещали мне!
- Будьте покойны!
Гусары еще раз поцеловали руку Лене, и бричка с ней понеслась дальше.
- Как же ты ей такое обещание, отец-командир, дал? - сердито обратился к Костицу Курденко. - Так и сойдут даром с рук Пентаурову все его мерзости?
- Кто тебе сказал? - ответил Костиц, садясь в свою коляску. - Завтра же с лысым чертом за себя поссорюсь! Мне его плешь очень не нравится.
- А меня его правая ноздря раздражает! - отозвался из другой коляски Радугин.
Стратилат лихо подкатил к балкону, выходившему на обширный двор, и Шилин вместе с выскочившим навстречу лакеем пошел в дом сообщить о приезде Лени.
Спустя минуту из него выбежал Шемякин, за ним Аня с Соней и Плетнев, позади показалось круглое лицо спешившей Серафимы Семеновны.
Леня вышла из экипажа и нерешительно направилась им навстречу.
- Леонида Николаевна? Какими судьбами? Как мы рады! - восклицали все, окружив ее. Серафима Семеновна и Аня с Соней расцеловались с гостьей и повели ее в комнаты. - Значит, вздор говорили, что вы пропали? Вот обрадуется Дмитрий Назарович!
- Где он? Лучше ему? - осведомилась Леня.
- Да. А вы уж знаете все? Через неделю встанет! - ответили ей с двух сторон.
Радушно приветила ее и старая Степнина, и у Лени сразу стало тепло и хорошо на душе среди стольких доброжелательных и милых лиц.
- Ты ведь к нам совсем приехала, надеюсь? - с первых же слов заявила Степнина.
- Если позволите, на несколько дней, пока не встанет Дмитрий Назарович: я ухаживать за ним буду!
- А потом куда?
Леня слегка пожала плечами.
- Не знаю.
- То-то вот и есть! - ответила Степнина. - Прямо тебе к нам, как скончалась Людмила Марковна, и ехать надо было! У нас останешься! - решила она. - И замуж отсюда тебя отдадим!
Леня поцеловала руку старухи, та прижала к себе ее голову и ответила тем же в лоб и щеку.
- Теперь сказывай, что за приключения за такие с тобой были? Марья Михайловна нам тут бог весть что понаплела!
Все тесным кружком уселись в гостиной вокруг нового члена семьи и с жадным вниманием слушали ее рассказ.
Обращались в заключении с Леней хорошо; Маремьян при похищении ее не показывался и пришел в павильон после того, как ее туда принесли на руках двое дворовых; выпроводив их, он успокаивал ее и обещал помочь бежать; сделать это он собирался так, чтобы не быть в ответе перед "злодеем"-барином, и просил потерпеть и "поскучать" два-три дня, по прошествии которых обещал увезти ее тайком из города, куда она захочет.
Нечего и пояснять, что хитрый приказчик имел совсем другое в виду: ему нужно было, чтобы Леня не делала попыток бежать и спокойно дала бы себя увезти, куда им с Пентауровым было задумано.
При первых же словах Лени глаза Шемякина потемнели; он закинул ногу на ногу и стал покачивать ее.
- Что? - обратилась к нему во время рассказа Степнина. - И теперь у тебя в мозгу не укладывается, что за гусь твой Пентауров?
- Укладывается, бабушка, укладывается… - ответил он, все качая ногой.
- Вот вам и дворянское слово?! - сказала Серафима Семеновна, когда Леня кончила.
- Безобразие! - воскликнул Плетнев; лицо его покрылось от негодования красными пятнами.
- Я ты что молчишь? - спросила Степнина Шемякина.
- Слова излишни, бабушка… - проронил он тем же тоном.
Аня с Соней побежали подготовить Светицкого к встрече с Леней, и, когда они впустили ее в его комнату, ее встретил лихорадочный, еще недоверчивый взгляд; раненый сел и протянул к ней здоровую левую руку.
- Ты, Леня?! - произнес он, хватая сперва за плечо, потом за голову наклонившуюся девушку. Вся душа его влилась в поцелуй.
Аня тихо притворила дверь и вернулась с Соней в гостиную.
Глава XXXIV
Пентауров не спал всю ночь. Перспектива стреляться чуть не с полудюжиной забубенных голов и, наверное, безвременно лечь в скверную яму возле отца и бабушки до такой степени страшила его, что минутами он вскакивал с постели и собирался отдавать приказ закладывать лошадей, чтобы удрать в Питер. Но соображение, что враги найдут его и там, останавливало его.
- И кой черт подтолкнул ко мне эту Леньку? - думал он, яростно потирая свою лысину. - Все это анафема бабушка виновата - развела вокруг себя всякую дрянь, а тут стреляйся из-за нее потом! И Маремьян хорош! Покажу я ему, ироду, вольную! Нет того, чтобы предупредить было, что на Леньке гусар повесился; плюнул бы я! Ему бы только вольную подай, а для барина хоть трава не расти!
Как ни пытался Степан Владимирович найти какой-нибудь выход, кругом была вода, по его выражению. На рассвете его осенило: он вспомнил, что по соседству, совсем рядом, живет Шемякин, которого он знал когда-то мальчиком. Были слухи, что Шемякин, несмотря на свою молодость, пользуется общим уважением и человек дельный.
Утопающий хватается за соломинку, и Пентауров решил съездить к нему и попросить его участия и помощи, чтоб как-нибудь уговорить гусар отказаться от их вызова.
В десять часов утра четверня Пентаурова уже въезжала в ворота шемякинской усадьбы, но там Степана Владимировича ожидало разочарование: Шемякин с женой не возвращались со вчерашнего дня и ночевали в Рыбном.
Рыбное было рядом, и через пять минут Степан Владимирович вылезал из коляски у балкона Степниной.
Все, кроме Лени, находившейся в комнате у Светицкого, сидели на другом балконе в саду, когда лакей доложил, что приехал господин Пентауров.
- Это еще зачем? Не нужно его, не нужно! - сердито произнесла Степнина. - Так и скажи, что не хотим его видеть! - Она повысила голос.
Шемякин знаком руки остановил собиравшегося уже бежать лакея.
- Бабушка, разрешите мне его принять? - сказал он таким тоном, что Аня с беспокойством взглянула на мужа.
- Что ты хочешь делать? Зачем? - в один голос спросили она и Степнина.
- Хочу поговорить с господином дворянином Пентауровым… Проси в кабинет! - обратился он к лакею и последовал за ним в зал.
- Не узнаете, конечно? Давно не видались с вами!… - приятно улыбаясь, начал Пентауров, увидав входящего Шемякина.
Тот притворил за собой дверь и не заметил рук, протянутых к нему Пентауровым.
Степан Владимирович несколько осекся.
Шемякин указал ему на кресло.
- Чем могу служить? - холодно спросил он, опускаясь напротив него на другое и вскинув ногу на ногу.
- Я к вам, в сущности, по делу… - начал Пентауров. - Вернее, с большой просьбой. Помогите мне, как дворянин дворянину.
Шемякин молча наклонил голову.
- Я в ужаснейшем положении. У меня скончался отец, а потом бабушка - я их так любил; затем этот пожар дома - прямо кошмар какой- то! Здоровье все это мне расстроило до невозможности! Я совсем болен! И тут вдруг вчера еще новое: ко мне ворвался гусарский офицер - некто Светицкий, стал кричать и требовать от меня какую-то девку - а я ее и не видал и не знаю…
- И не видели и не знали? - переспросил Шемякин, начиная слегка покачивать ногою.