Глава 3
Когда Темпера вернулась в замок, голова у нее кружилась так, что было невозможно собраться с мыслями.
Как она могла так откровенно проговориться герцогу?
Потом она решила, что он никак не может связать ее с ее отцом, в конце концов, может же камеристка, как и любая другая прислуга, обладать талантом.
Это соображение, впрочем, ее не успокоило, и все время до возвращения леди Ротли из Монте-Карло Темпера вспоминала свой разговор с герцогом и сожалела, что он состоялся.
Герцог, несомненно, был самым красивым и привлекательным мужчиной из всех, кого она только видела, но она с первого же взгляда заметила, было в нем еще что-то, что отличало его от других красивых мужчин.
Не потому ли он показался ей особенным, что она смотрела на него сквозь призму его картин? Может быть, в ее воображении вокруг него создался ореол, которого он и не заслуживает?
Коллекцию-то собрал его отец, и следовало ожидать, что он оценил ее по достоинству. Но это не означает, что он сам знаток и ценитель, подобный ее отцу, чьи суждения пользовались общим признанием и уважением.
"Будь герцог подлинным ценителем живописи, - твердила себе Темпера, - его бы не заинтересовали ее любительские картинки".
Она смотрела на свою неоконченную работу и видела, что, хотя получилось и неплохо, это никак нельзя назвать даже подражанием де Хему, которого упомянул герцог.
Она умела довольно точно копировать великих мастеров, и поскольку ее обучали специалисты, ее работы были по-своему хороши.
Но она знала, что у нее нет той искры гениальности, по которой отец всегда умел отличить подлинник от подделки.
- Я сама не что иное, как подделка, - сказала себе Темпера и подумала, что это справедливо во всех смыслах.
Она ненастоящий художник и ненастоящая камеристка. Будь герцог более проницателен, он бы и сам догадался.
Темпера вздрогнула от страха.
Она бы никогда себе не простила, если бы лишила мачеху возможности выйти за герцога.
Она ходила по комнате леди Ротли, и впервые со времени приезда в замок вид из окна ее не радовал.
Она пыталась придумать какое-нибудь объяснение, которое мачеха смогла бы дать герцогу, когда он спросит о ее камеристке, ведь она не сомневалась, что это обязательно произойдет.
Леди Ротли вернулась с самыми приятными впечатлениями от прошедшего дня.
- У герцога фантастическая яхта! - восторгалась она. - Такая огромная, комфортабельная, а Монте-Карло оправдало все мои ожидания. До чего же мне здесь нравится, Темпера!
- А герцог почему-то вернулся один, - заметила Темпера.
- А ты откуда знаешь? Он сказал, что терпеть не может Монте-Карло, и мы оставили его на яхте. Когда мы вышли из казино, нас ожидали экипажи.
- Герцог застал меня в саду и говорил со мной.
- Вот как? - совершенно спокойно сказала леди Ротли. - Так теперь ты знаешь, как он хорош? В казино был еще один очаровательный человек, который завтра приедет сюда.
- Ты, кажется, не понимаешь, о чем я тебе толкую, матушка, - проговорила Темпера медленно. - Герцог увидел меня, когда я писала картину, и я уверена, что он счел это странным занятием для камеристки.
- А почему тебе нельзя заниматься рисованием, если хочется? - Леди Ротли изучала свое отражение в зеркале. - В конце концов, все камеристки вышивают. Не вижу большой разницы между вышивкой и рисованием.
- Боюсь, что поскольку я - твоя горничная, он может как-то связать это с моим отцом.
- Он только раз упомянул твоего отца и при этом всего-то и сказал, что его отец, старый герцог, им восхищался. Я даже сомневаюсь, что они когда-нибудь встречались.
- Я тоже так думаю, - сказала Темпера с облегчением.
- Стало быть, дочь твоего отца никак не может его заинтересовать, - продолжала леди Ротли. - Не беспокойся, Темпера. Раз он узнал, что ты интересуешься живописью, это может как-то компенсировать в его глазах мои недостатки.
Она засмеялась, но Темпера оставалась серьезной.
- Отнесись к этому благоразумно, матушка. Скорее всего, герцог расскажет тебе о нашей встрече, и я придумала, что тебе ему нужно на это сказать.
- И что же? - равнодушно поинтересовалась леди Ротли.
- Ты должна сказать, что тебе мало что обо мне известно… что меня тебе рекомендовала приятельница, когда понадобилось срочно нанять горничную. Говори небрежно и скажи еще, что ты меня, вероятно, уволишь.
- Ну уж нет, - возразила леди Ротли. - По правде сказать, я бы не смогла без тебя обойтись!
- Пожалуйста, матушка, послушай меня, - принялась убеждать ее Темпера. - Герцог наверняка станет любопытствовать, ведь я и в самом деле не очень похожа на камеристку.
Темпера вспомнила про ангела, на которого, по словам отца, она похожа. Ведь картина висит прямо напротив письменного стола герцога.
А вдруг он тоже заметит сходство?
Но она тут же возразила себе, что это было бы уже совсем невероятно.
Разве станет он присматриваться к ней, чтобы сравнить ее с образом на картине одного из величайших художников?
Ее лицо внезапно осветила улыбка.
- Ты права, матушка. Я делаю из мухи слона. Отнесись равнодушно ко всему, что бы ни сказал тебе герцог. А вот что я тебе еще хотела сказать…
- Граф делал мне прелестные комплименты, - мечтательным тоном прервала ее леди Ротли, и Темпера поняла, что мачеха ее не слушает.
- Я всегда считала, что у итальянцев обворожительные манеры, - продолжала та, - но даже самая откровенная лесть звучит у них, как голос сердца.
- Да выслушай же меня, матушка! Я хочу рассказать тебе о картине, которую ты могла бы упомянуть в разговоре с герцогом. Это работа ван Эйка, я уверена, ты запомнишь эту фамилию. Это замечательное полотно, настоящее совершенство!
- Именно так граф назвал меня. "Вы - совершенство! - сказал он. - Воплощение солнечного света!"
Темпера сделала еще одну попытку.
- Ты меня совсем не слушаешь, матушка.
Леди Ротли встала.
- Я ничего не хочу слушать, Темпера. Я устала, и у меня болит голова. Расскажешь мне о картине в другой раз.
- Но лучше бы ты поговорила о ней с герцогом сегодня за ужином.
- Мы здесь не ужинаем. Мы ужинаем в Монте-Карло, у принцессы Плесской. Как я поняла из слов леди Холкомб, там будет только избранный круг, и я должна надеть свое лучшее платье.
Темпера прекратила напрасные попытки поговорить с мачехой.
"Может быть, завтра это удастся лучше", - подумала она и принялась помогать леди Ротли раздеться, чтобы та могла прилечь перед ужином.
Поужинав сама, Темпера вернулась к себе в комнату и, достав краски, стала доканчивать картину, которую начала в саду.
Розы уже на ней были, как и очертания лилий. Остальные цветы она к счастью, обнаружила в вазах в комнате мачехи. Одну вазу она принесла к себе, поставила на туалетный столик и, присев на кровать, стала пытаться передать на холсте их форму и цвет.
Она понимала, почему герцог удивился, что она не взялась писать пейзаж, но ей как-то особенно нравились цветы.
Один из ее учителей всегда поощрял ее писать именно цветы, а не портреты или пейзажи.
Она полагала, что он считал, что цветы более подходящий объект для женщины, но Темпера любила цветы просто так.
В спальне ее матери висело несколько из ее ранних работ.
- Эти наверняка можно продать, - сказала мачеха, когда они снимали картины со стен после смерти отца.
- Боюсь, не получится, - возразила Темпера. - К тому же в скором времени они могут оказаться единственным украшением, какое мы сможем себе позволить.
- Мне кажется, что они очень миленькие, - сказала леди Ротли, явно с намерением поддержать падчерицу, - гораздо красивее, чем некоторые из тех картин, что висели у твоего отца.
Темпера засмеялась и поцеловала ее, но восприняла ее слова не как комплимент, но как свидетельство ее невежества.
И вот она смотрела на свою картину и вспоминала, как восхищался ею герцог.
"Это была простая вежливость с его стороны", - сказала она себе. Но у него ведь не было никаких оснований обращаться так изысканно вежливо с какой-то непримечательной особой, даже до того, как он узнал, что она всего лишь горничная.
"Может быть, мне удастся даже немного подзаработать этим, когда вернемся в Лондон", - подумалось ей.
И тут она поймала себя на том, что уже смирилась с крушением надежд леди Ротли.
"Мачеха достаточно хороша для герцога, - продолжала она размышлять. - Беда лишь в том, что он слишком умен, и ему нужна женщина, с которой он мог бы поговорить на интересные темы".
Но, возможно, она рассуждает чересчур пессимистично. Ведь и отец был очень умен, однако же был счастлив со своей второй женой.
Он обращался с ней, как с ребенком Он, несомненно, восхищался ее красотой, но Темпера чувствовала, что, любуясь ею, он пропускает мимо ушей все, что она говорит.
Около полуночи Темпера закончила картину и по опустевшим коридорам, в тишине, прошла в комнату мачехи.
- Я буду дожидаться тебя, - сказала она ей перед отъездом - Все остальные камеристки ждут своих хозяек, и они пришли бы в ужас, если бы я не стала этого делать.
- Я готова зайти к тебе и разбудить, чтобы ты помогла мне раздеться, как у нас заведено, - сказала леди Ротли. - Или могу нарочно громко заговорить в коридоре, чтобы ты услышала, что мы вернулись. Но знаешь что, Темпера, лучше тебе лечь и поспать в моей постели до моего возвращения.
- Если бы меня кто-нибудь увидел, он бы в обморок упал от такого зрелища.
- Запри дверь, - возразила леди Ротли. - Когда вернусь, я тихонько постучу.
Темпера поцеловала ее.