Нахтмин почтительно склонил голову:
- Я сделал их вместе с одним резчиком из Фив.
- Очень искусная работа, - похвалила его Нефертити.
Эхнатон, побагровев, встал.
- Меритатон, Мекетатон! Мы едем на Арену!
- А военачальник с нами поедет? - спросила Меритатон.
Эхнатон остановился у двери. Все застыли. Фараон развернулся и посмотрел на Меритатон.
- Кто сказал, что этот человек был военачальником?
- Никто. - Меритатон, должно быть, услышала угрозу в голосе отца и поняла, что не стоит говорить ему правду, а правда, судя по всему, заключалась в том, что визирь Эйе до сих пор называл моего супруга военачальником. - Я просто увидела его мышцы и поняла, что он много времени работает под открытым небом.
Эхнатон сощурился:
- А почему тогда не рыбак или не художник?
Я никогда не забуду ответа Меритатон, показывавшего, сколь сообразительна она была в свои пять лет.
- Потому что наша тетя никогда бы не вышла замуж за рыбака.
На миг воцарилось напряжение, а потом Эхнатон рассмеялся и подхватил Меритатон на руки.
- Поехали на Арену, и я покажу тебе, как ездят воины! Со щитом!
- А как же я? - закричала Анхесенпаатон.
- Тебе всего два года! - отрезала Меритатон.
- Ты тоже поедешь, - объявил Эхнатон.
Когда они ушли вчетвером, отец спросил у Нахтмина:
- Может, показать тебе твои покои?
- Думаю, это было бы хорошо, - ответил мой муж.
- И мы дадим вам нескольких личных слуг на то время, что вы пробудете здесь.
Мать встала, собираясь присоединиться к ним, и Нефертити отчаянно воскликнула:
- Но ты вернешься к ужину?
- Конечно, - ответил отец таким тоном, словно иначе и быть не могло.
Я придвинула табурет к кровати Нефертити.
- У тебя красивый муж, - признала сестра. - Неудивительно, что ты предпочла его мне.
- Нефертити!.. - запротестовала было я, но Нефертити подняла руку:
- Сестры не могут быть близки вечно. Мы с Мерит стали друзьями. В этом году я сделала ее отца визирем. На должности писца он растрачивал свои способности впустую.
Я оглядела комнату.
- Она приносит мне сок. Она отлично выбирает ююбу. И она не хочет замуж, - многозначительно добавила Нефертити.
Я вздохнула.
- Ну так как ты себя чувствуешь?
Сестра пожала плечами:
- Хорошо, насколько это возможно. Говорят, беременность достаточно тяжелая, чтобы это был сын. - Ее темные глаза заблестели. - Но другие говорят, что это может быть двойня. Ты когда-нибудь слышала, чтобы женщина родила двойню и осталась в живых?
Я сжала губы, чтобы не пришлось врать.
- Никогда? - со страхом прошептала Нефертити.
- Двойни бывают редко. Наверняка должны быть женщины, которые при этом оставались живы.
Нефертити посмотрела на свой живот:
- Четыре царевны, Мутноджмет. Четыре! Думаю, Некбет отвернулась от меня.
Голос ее был мрачен. Кто знает, возможно, она впервые со времени моего отъезда из Амарны признавалась кому-то в своих истинных страхах. Да и кому еще она могла довериться? Моей матери, которая стала бы уверять ее, что все будет хорошо? Нашему отцу, который велел бы ей думать о царстве? Мерит, которая ничего не знала о родах и сопутствующей им боли? Нефертити взяла меня за руку, и внезапно жизнь в Фивах показалась мне ужасным лишением, и я почувствовала себя виноватой за то, что бросила ее здесь одну, наедине с ее страхами и честолюбием, - хотя это она меня изгнала.
- Мутноджмет, пообещай мне, что, если я умру родами, ты сделаешь Меритатон царицей. Пообещай, что Кийя никогда не станет главной женой.
- Нефертити, не надо так говорить…
Она сильнее сжала мою руку и задрожала.
- Я должна пережить эти роды. Я должна выжить, чтобы увидеть моего сына на троне.
Она с надеждой посмотрела на меня, но я не стала обещать, что она непременно это увидит. Это ведомо лишь Некбет. Лишь Таварет могла бы сказать об этом.
Вместо этого я спросила сестру:
- Сколько еще осталось?
Нефертити посмотрела на свой живот. Он был таким же маленьким и аккуратным, как и в прошлые разы, но на этот раз выглядел круглее и как-то тяжелее.
- Три. Еще три месяца, пока все это закончится.
С другими детьми она никогда не испытывала подобного нетерпения.
- Но ты мне поможешь, ведь правда же?
- Конечно.
Нефертити медленно кивнула, успокаиваясь.
- А то я подумала… - Ее глаза наполнились слезами. - Я подумала, что ты меня бросила.
Она напрочь позабыла про мое изгнание, надежно упрятала эти воспоминания, чтобы они не преследовали ее и чтобы это она была пострадавшей стороной.
- Я тебя не бросала, Нефертити. Можно любить двух людей одновременно, как ты любишь Меритатон и нашего отца.
Нефертити посмотрела на меня с глубочайшим недоверием.
- Я останусь до тех пор, пока ты не родишь своих сыновей, - пообещала я.
26
Перет. Сезон роста
Схватки начались несколько месяцев спустя, на рассвете. Эти роды были у моей сестры самыми продолжительными, и повитухи, собравшись в углу, обеспокоенно переглядывались и обсуждали, не дать ли ей ревень и руту.
- Что они говорят? - вскрикнула Нефертити.
- Что у тебя никогда еще не было настолько болезненных родов, - правдиво ответила я.
- Если что-то пойдет не так - скажи мне! - выдохнула сестра. - Если они что-то поймут…
- Ничего страшного не происходит, - оборвала я ее и успокаивающе положила руку ей на лоб, а Нефертити вцепилась в ручки родильного кресла.
- Мават! - вскрикнула она. - Где отец? Больно как!
- Тужься! - хором закричали повитухи, и Нефертити снова напряглась и пронзительно закричала, так что и Анубис проснулся бы, - а потом появились они.
Не один ребенок - двое.
- Двойня! - закричали повитухи, и Нефертити нетерпеливо спросила:
- Кто? - Она изо всех сил пыталась разглядеть детей. - Кто?!
Повитухи обеспокоенно переглянулись, потом одна выступила вперед и сообщила:
- Девочки, ваше величество.
Тут новорожденные громко завопили. Нефертити рухнула на кресло. Она предприняла пять попыток. Пять попыток - и шесть девочек. Павильон заполнился радостными возгласами. Моя мать высоко подняла одну из царевен.
- Отнесите меня обратно на кровать, - прошептала Нефертити.
Эхнатона впустили в комнату лишь после того, как ее переодели и уложили в постель.
- Нефертити!
Фараон оглядел комнату, убедился, что жена жива, и принялся искать взглядом детей.
- Двойня!
Повитухи сделали вид, будто они вне себя от радости, и вид у Эхнатона сделался триумфальный. Но потом на лице его проступила тревога.
- Сыновья? - быстро спросил он.
- Нет. Две прекрасные дочери, - ответила самая старшая из повитух, и, как ни странно, похоже было, что Эхнатон рад без памяти.
Он тут же кинулся к Нефертити.
- Как мы их назовем?
Нефертити улыбнулась ему, хотя я знала, что ее сейчас терзает жестокое разочарование.
- Сетепенре, - ответила она. - И…
- Нефернеферуатон.
- Нет! Нефернеферуре.
Я посмотрела на Нефертити и по ее решительному виду поняла, что она не намерена называть своих дочерей в честь бога, пославшего ей шестерых царевен. Интересно, а Амон смог бы дать ей царевича?
Эхнатон взял руку моей сестры и прижал к груди.
- Нефернеферуре, - уступил он, - вслед за прекраснейшей матерью в мире.
Когда мой отец услышал эти новости, он уселся под родильным павильоном и велел принести ему вина.
- Шесть девочек, - глухо произнес он, не в силах поверить в это. - Он дал Кийе сына, а твоей сестре - шесть девочек.
- Но он любит их. Он просто без ума от них.
Отец посмотрел на меня.
- Он может любить их больше, чем самого Атона, но что подумают люди?
Пока вести расходились по Амарне, я отправилась в сад и отыскала там мужа.
- Ты слышал? - спросила я, кутаясь в плащ.
- Двойня.
- Не просто двойня, - негромко произнесла я; с губ моих сорвались клубы пара. - Девочки.
- И как он воспринял эти вести? - спросил Нахтмин.
Я уселась рядом с ним на скамью у лотосового пруда и задумалась: и как это рыбы могут плавать в такой холод?
- Кто - Эхнатон или мой отец?
- Твой отец. Как себя чувствует фараон, я могу догадаться. Никакого сына, что стал бы соперничать с ним за внимание Нефертити. Никакого царевича, которого пришлось бы остерегаться в старости. Панахеси может думать, что он держит в руках все семь пешек. Но он не понимает, насколько фараон боится Небнефера.
- Но Небнеферу всего семь…
- А когда ему будет четырнадцать-пятнадцать? - поинтересовался супруг.
Я посмотрела на рыбу, подплывшую к поверхности воды: она, разинув круглый рот, искала, чего бы съесть.
- А ты стал бы ревновать к сыну?
- Ревновать? - Нахтмин рассмеялся. - Я бы считал его величайшим своим благословением, - с пылом произнес он, но тут же добавил: - Конечно, если этого так и не произойдет…
Я взяла его за руку.
- Ну а если все-таки?
Муж вопросительно посмотрел на меня. Я улыбнулась. Он вскочил со скамьи.
- Неужели ты…
Я улыбнулась, и улыбка моя сделалась шире.
Нахтмин подхватил меня со скамьи и сжал в объятиях.
- Давно ты знаешь? Ты уверена? Это не…