- Ты можешь ехать, - сказала я. - Отец не позволил бы матери отправить такое письмо, если бы думал, что тебе грозит опасность. Ты поедешь? - спросила я его.
Нахтмин заколебался, но когда увидел, с какой надеждой я смотрю на него, то ответил:
- Конечно поеду. Мы отплывем сразу же после того, как Ипу отправится в павильон для родов.
Я тут же написала ответ, сообщив матери, что мы отправимся в путь, как только Ипу родит. "Это будет не позднее чем через пятнадцать дней", - сообщила я. Письмо было доставлено быстро, потому что через пять дней пришло другое, написанное рукой Нефертити.
"Ты хочешь дожидаться рождения твоего крестника, в то время как на свет должна появиться твоя племянница, царевна Египта? Я плохо себя чувствую каждое утро и не сплю по ночам, а ты хочешь сидеть в Фивах до атира, когда я, быть может, уже умру?"
Я так и услышала ее обвиняющий голос. Если она умрет, а меня там не будет, чтобы благословить ее, ее ка никогда не обретет покоя. Я дочитала письмо.
"Я знаю, что ты не бросишь меня, когда Анубис стоит у моего порога, поэтому я посылаю корабль. Он отвезет тебя в Амарну как можно быстрее. И поскольку я знаю, что ты не поедешь без Нахтмина, он тоже приглашен. Вы можете занять покои для гостей, те, что возле Зала приемов".
Я скомкала свиток.
- Опять началось! Она послала корабль. Но я не уеду, пока не увижу, как благословят моего крестника, - решительно заявила я.
Ипу покачала головой:
- На этот раз твоя сестра права, госпожа. Ты должна отправиться в путь, как только придет корабль. Если царица носит двойню…
Она сочувственно развела руками.
Нахтмин кивнул.
- Думаю, тебе не надо напоминать, как умерла моя мать, - мягко произнес он. - И ни один из моих братьев не выжил.
Делать было нечего - мне приходилось возвращаться в Амарну, в город, из которого меня изгнали.
- А вдруг роды Ипу закончатся плохо? - прошептала я.
Нахтмин повернулся в темноте. Изображения Таварет, вырезанные на столбиках кровати, благожелательно взирали на нас в лунном свете.
- Мутноджмет, ты же знаешь, что говорят лекари.
Он коснулся моего лба большим пальцем, чтобы прогнать тревогу.
- Они думают, что Ипу родит в ближайшие семь дней. Но они могут ошибаться. - Я прикусила губу и с беспокойством подумала о корабле Нефертити, приближающемся к Фивам. - А вдруг корабль придет, а Ипу еще не родит?
Я все не спала, думая, как бы задержать корабль. Нефертити еще несколько месяцев до родов. Она может подождать. Если Ипу не родит в ближайшие несколько дней…
Но мое беспокойство оказалось напрасным. На следующее утро Ипу отправилась в родильный павильон, построенный для нее Джеди и примыкающий к их дому. Все утро у нее продолжались схватки, и она кричала. За резной дверью Нахтмин утешал Джеди, а Ипу, вцепившись в мою руку, заставила меня пообещать, что, если она не останется в живых, я позабочусь о ребенке, кто бы это ни был, мальчик или девочка.
- Не говори глупостей! - сказала я Ипу, убирая густые волосы с ее лица, но она все равно заставила меня поклясться.
Так что я дала клятву, но исполнять ее не потребовалось. К вечеру все завершилось, и Джеди стал отцом крепкого мальчишки.
- Ты только глянь, какой он тяжелый! - похвалила я спеленатого младенца и вручила его Ипу. Младенец вопил на всю комнату. - Как ты его назовешь?
Ипу посмотрела на окровавленные простыни. Снаружи было слышно, как празднуют радостное событие Нахтмин и Джеди.
- Камосес, - сказала она.
Ожидая корабля Нефертити, я целыми днями сидела с Ипу, наблюдала за ней с Камосесом и завидовала, глядя, как она купает его, укачивает и любуется тем, как он дышит во сне. И хотя малыш оказался беспокойный, у меня ныло внутри, когда я смотрела, как он сосет грудь и мордашка у него довольная-предовольная.
По вечерам я возвращалась домой, к Нахтмину, и мы вместе ложились в постель и проводили ночи, пытаясь зачать нашего собственного сына. В нашу последнюю ночь в Фивах Нахтмин убрал волосы с моего лица.
- Если у нас никогда не будет ребенка, я смирюсь с этим. Но ты, мив-шер, не смиришься. Я это вижу.
Я смахнула слезы.
- Разве ты не хочешь сына?
- Хочу. Или дочь. Но это - дар богов.
- Дар, который мы отправили обратно!
- Нет. Который был украден, - поправил он, и голос его был мрачен.
- Иногда я вижу во сне ребенка, - сказала я, повернулась к мужу, и он утер мне слезы. - Как ты думаешь, это что-нибудь значит?
- Боги посылают нам сны не просто так.
На следующий день за нами пришла баржа, но покидать Фивы оказалось труднее, чем раньше. Мы помахали оставшимся на пристани Ипу и Джеди: они с гордостью новоиспеченных родителей время от времени передавали Камосеса друг другу. Они должны были присматривать за домом в наше отсутствие, ухаживать за садом и кормить Бастета. Ипу обещала обслуживать женщин, которые будут приходить за медом и акацией. Она уже девять лет помогала мне возиться с травами, и я пообещала хорошо заплатить ей.
- Ты вовсе не обязана платить мне, госпожа, - возразила Ипу.
Но я не согласилась:
- Это будет лишь справедливо. Мы можем задержаться там на несколько месяцев.
Я стояла на носу корабля, щурясь от яркого солнечного света, и понятия не имела ни как долго мы пробудем в Амарне, ни при каких обстоятельствах вернемся.
Мы прибыли в Амарну, когда теплое осеннее солнце клонилось к горизонту. Мы стояли на палубе, и я поразилась до глубины души, увидев, как разросся город и каким красивым он стал. За нами прислали носилки, и мы, укрывшись от солнца за льняными занавесками, проехали через весь город к Приречному дворцу. Я раздвинула занавески и обнаружила, что на всех новых храмах и святилищах изображена Нефертити: на дверях, на стенах, в облике припавших к земле сфинксов. Нефертити была повсюду; ее лицо было высечено там, где следовало бы находиться Исиде и Хатор. А с массивных колонн, окружающих дворец, вместо Амона смотрело лицо Эхнатона. Когда носильщики опустили носилки у укрепленных ворот дворца, Нахтмин посмотрел на пилоны, потом отвернулся, перевел взгляд на город.
- Они сделали из себя богов.
Тут появился мой отец, и я поднесла палец к губам.
- Мутноджмет. Нахтмин. - Он тепло обнял моего мужа. Подойдя ко мне, он понизил голос и искренне произнес: - Мы слишком долго не виделись.
- Больше двух лет после последней встречи в Фивах.
Отец улыбнулся:
- Мать ждет тебя в родильном павильоне.
- Нефертити уже отправилась в родильный павильон?!
- Ей нездоровится, - тихо произнес отец. - На этот раз беременность дается ей тяжело.
- На четвертом месяце?
- Некоторые лекари думают, что уже шестой.
Нас провели по Приречному дворцу. Дворец выглядел точно так же, как к моменту моего отъезда. Колонны из белого известняка уходили в небо, а во внутренних двориках все цвело. Некоторые из них были засажены миртом и жасмином, и жасмин же господствовал в садах с водоемами, роняя благоуханные лепестки в воду. Мы прошли мимо Большого зала, и отец сказал:
- Вы будете жить здесь.
И указал на гостевые покои, предназначенные для иноземных дипломатов и посланцев. Я ощутила укол боли, но Нахтмин с благодарностью кивнул.
- Идем, - сказал отец. - Я отведу вас обоих в павильон.
Я посмотрела на Нахтмина:
- Но как же…
- Это Амарна, - скривившись, сказал отец. - Нефертити допускает к себе всех. Хоть женщин, хоть мужчин…
Мы вошли в родильный павильон, и там сразу же поднялся гомон. Я взглянула на лежащую в постели Нефертити. Эхнатон сидел рядом с женой и, напрягшись, с подозрением смотрел на Нахтмина. А потом нас окружили скачущие, смеющиеся дети, которым не терпелось встретиться с тетей Мутноджмет и познакомиться с дядей Нахтмином. Я посчитала и сообразила, что Меритатон уже пять лет. Ее не по летам взрослая усмешка напомнила мне Нефертити.
- Мама сказала, что ты привезла подарки, - сказала она и протянула руку.
Я посмотрела на Нахтмина. Тот приподнял брови и открыл сумку. Все подарки были завернуты в папирус, и Ипу все их подписала.
- Ну-ка, кто тут Меритатон? - спросил Нахтмин.
- Это я! - заявила самая старшая царевна. Она аккуратно взяла подарок под мышку и представила Нахтмину своих сестер. - Вот это - Мекетатон. - Она указала на полненькую кудрявую девочку. - Она всего на год младше меня. А это - Анхесенпаатон. - Меритатон указала на красивую малышку, которая стояла за спинами сестер и терпеливо ожидала подарка. - Ей два года. А это наша самая маленькая сестра, Неферуатон.
Неферуатон доковыляла к нам, и девочки получили свои подарки. Пока они лихорадочно их разворачивали, мать подошла обнять меня и расцеловала в обе щеки. Потом послышался громкий голос Меритатон.
- Я никогда не видела ничего подобного! - объявила она, и голос ее звучал так, словно ей было не пять, а все пятнадцать. - Мават! - Она подошла к постели Нефертити. - Ты когда-нибудь видела подобное?
Нефертити посмотрела на дощечку для письма, сделанную из слоновой кости; Нахтмин сделал их с помощью резчика, работающего над нашей гробницей. На дощечках были вырезаны имена царевен и сделаны подставки для кистей и неглубокие чернильницы. Моя сестра потрогала гладкие края и тоненькие кисточки, и когда она подняла голову, чтобы поблагодарить Нахтмина, взгляд ее был уже иным.
- Они прекрасны. У нас во дворце нет ничего подобного, - признала она. - Откуда это?
- Я хочу посмотреть на них, - распорядился Эхнатон.
Девочки отнесли свои таблички отцу. Фараон небрежно осмотрел их.
- Наши ремесленники могут сделать лучше.