- Я уже на третьем месяце! - Я рассмеялась как ненормальная. - Я никому еще не говорила. Даже Ипу. Я ждала, чтобы увериться окончательно, что не ошибаюсь.
На лице Нахтмина отразилась безграничная радость.
- Мив-шер… - Он прижал меня к себе и погладил по голове. - Ребенок, мив-шер…
Я со смехом кивнула:
- К месори.
- Ребенок урожая, - восхищенно произнес Нахтмин. Это был благоприятнейший знак: рождение ребенка в сезон сбора урожая. Мы стояли, держась за руки, и смотрели на пруд, и воздух больше не казался горьким.
- Когда ты скажешь сестре?
- Сперва я скажу матери.
- Надо сказать ей до нашего отъезда в Фивы. Она захочет устроить так, чтобы быть с тобой.
- Если только сестра не потребует, чтобы я рожала здесь, - сказала я. Это было бы вполне в духе Нефертити, и Нахтмин озабоченно посмотрел на меня. - Конечно же, я откажусь. Но нам придется побыть тут еще несколько месяцев, чтобы было время успокоить Нефертити, особенно если впоследствии окажется, что у меня сын.
- А что, все должно быть устроено так, чтобы Нефертити не беспокоилась? - спросил он.
Я посмотрела на пруд, на голодную рыбу и ответила правду - так, как оно всегда было заведено в нашей семье:
- Да.
Когда я отправилась сообщать эту новость матери, Нахтмин пошел вместе со мной. Мать сидела вместе с отцом в Пер-Меджате и грелась у жаровни, пока он сочинял царям иных народов послание о том, что фараону Египта было ниспослано еще два ребенка.
Стражники отворили тяжелые двери, и едва лишь мать увидела лицо Нахтмина, как сразу же все поняла.
- Эйе, - предостерегающе произнесла она и поднялась со своего места.
Отец встревоженно опустил тростниковое перо.
- Что? Что такое?
- Я знала! - Мать захлопала в ладоши и кинулась обниматься. - Я знала, что это случится!
Нахтмин улыбнулся отцу:
- В этой семье тоже ждут наследника.
Отец посмотрел на меня.
- Ты беременна?
- На третьем месяце.
Отец рассмеялся - это случалось до чрезвычайности редко, - встал и тоже подошел обнять меня.
- Моя младшая дочь, - сказал он, взяв мое лицо в ладони. - Собирается стать матерью. Я стану дедушкой в седьмой раз!
Несколько драгоценных мгновений я была дочерью, совершившей нечто стоящее. Я собиралась родить ребенка. Кровь от нашей крови, плоть от плоти, наша частичка, что будет существовать до тех пор, пока не иссякнут пески. Мы стояли и смеялись, но тут распахнулась дверь и вошла Меритатон. И уставилась на нас.
- Что случилось?
- У тебя будет двоюродный брат или сестра, - сказала я ей, и девочка не по годам рассудительно поинтересовалась:
- Ты беременна?
Я просияла:
- Да, Меритатон.
- А разве ты не слишком старая?
Все расхохотались. Меритатон покраснела.
Моя мать мягко пожурила девочку:
- Мутноджмет всего двадцать лет. А твоей матери двадцать два.
- Но у нее же это пятая беременность! - сообщила Меритатон таким тоном, будто мы, по глупости своей, этого не понимали.
- У некоторых людей дети рождаются позже, чем у Других.
- Это потому, что Нахтмин уезжал? - спросила она у нас.
В Зале книг воцарилось неловкое молчание.
- Да, - в конце концов произнес мой отец. - Это потому, что Нахтмин уезжал.
Меритатон поняла, что сказала что-то такое, чего говорить не следовало, и подошла обнять меня.
- Двадцать - это еще не так много, - серьезно произнесла она, даруя мне свое дозволение. - Ты собираешься сейчас сказать об этом маме?
Я тяжело вздохнула:
- Да, думаю, я скажу ей сейчас.
Нефертити еще не покинула родильный павильон. Я готова была встретиться с гневом, рыданиями или драмой. Ведь ребенок отнимет меня у нее. Но я не была готова к тому, что Нефертити обрадуется.
- Теперь ты останешься в Амарне! - радостно воскликнула она.
Но это была расчетливая радость. Придворные дамы, сидевшие в родильном павильоне, уставились на меня с интересом. Они могли слышать наш разговор, невзирая на негромкую песню лиры.
- Нефертити, - отрезала я, - я поеду рожать домой.
Сестра повернулась ко мне, напустив на себя вид человека, глубоко уязвленного изменой, - чтобы выставить мое поведение неблагоразумным.
- Твой дом здесь!
Я пристально взглянула на нее.
- Ты что, думаешь, если у меня родится сын, для него будет безопасно находиться в Амарне?
Нефертити уселась в постели.
- Конечно! Если это вообще сын.
- Я останусь еще на два месяца, - пообещала я.
- А потом что? Ты уедешь и увезешь мать с собой?
- Не переживай, мать тебя одну не оставит! - огрызнулась я. - Даже ради того, чтобы увидеть рождение моего первенца!
Нефертити рассмеялась; правда, высказанная в присутствии стольких женщин, привела ее в замешательство.
- Мутни! Я же вовсе не об этом говорю! - Она подвинулась, давая мне место среди подушек, что казались рядом с ее хрупкой фигурой огромными и тяжелыми. - Иди сядь сюда.
"Она хочет подлизаться ко мне", - подумала я.
- Ты уже знаешь, что завтра будет празднество? - спросила Нефертити. - На три дня. А Тутмос сделает новый семейный портрет для храма. Чтобы Панахеси не забывал.
Панахеси придется терпеть эту картину всякий раз, как он будет проходить мимо алтаря Атона. Нефертити в короне с изображением змеи. Нефертити и шесть ее красивых детей.
Нефертити понизила голос.
- Панахеси думает, что, раз я родила сейчас двух дочерей, у меня уже никогда не будет сына. Он думает, что корона Египта перейдет к Небнеферу. Но я этого не допущу! - поклялась она.
Я огляделась, не слышат ли нас кто.
- Как?
- Не знаю, - призналась Нефертити. - Но я что-нибудь придумаю.
На третий день празднества Нефертити, вне себя от гнева, грохнула дверью своих покоев. Прежде чем я смогла ее успокоить, она швырнула свою щетку для волос об стену, и фаянсовые плитки разлетелись вдребезги.
- Я родила ему двух дочерей, а он отправился к Кийе?!
Отец велел служанке убрать осколки и резким тоном добавил:
- Подмети, а потом уходи и закрой за собой дверь.
Мы подождали, пока девушка сделает, как было велено, а Нефертити тем временем кипела от злости. Когда служанка ушла, отец встал.
- Держи себя в руках! - потребовал он.
- Я только что родила двух детей сразу, и этого недостаточно?!
- Ты родила ему шестерых девочек.
- Мы должны снова…
- Нет! - отрезал отец. - Теперь это слишком опасно.
- Сейчас это может сделать Мутни!
Отец смерил Нефертити тяжелым взглядом:
- Ты не будешь втягивать в это сестру.
Я попыталась убедить себя, что их разговор не имеет никакого отношения к той истории, когда Кийя потеряла своего второго ребенка.
- Мы положимся на волю богов, - сказал отец.
- Но она забеременеет через месяц, - прошептала сестра. - А вдруг у нее родится еще один наследник? - Судя по голосу, ее охватила паника. - Один сын может умереть, но два?
- Тогда нам придется найти другой способ удержать трон. Невзирая на шестерых девочек.
Семь дней спустя, первого фаменота, в Зал приемов явились два жреца и объявили при всем дворе:
- Ваше величество, нашим жрецам было великое видение!
Отец с Нефертити переглянулись. Этого они не затевали.
Эхнатон подался вперед.
- Видение? - переспросил он. - Что за видение?
- Видение о будущем Египта, - таинственно прошептал старый жрец.
И когда Панахеси с нетерпением вскочил с кресла, мы тут же поняли, что происходит. Он ждал этого момента с тех самых пор, как Нефертити при помощи выдуманного сна убедила Эхнатона, что Панахеси следует сделать верховным жрецом, а не казначеем. Теперь же он драматически воскликнул:
- Как могло случиться, что мне не сообщили об этом видении?
Старый жрец поклонился, взмахнув рукой:
- Это произошло лишь сегодня утром, ваше святейшество. Двум жрецам было ниспослано видение от Атона.
Я посмотрела на Панахеси и второго жреца, с круглым, добрым лицом. "Не одному жрецу, а сразу двум". Панахеси умело выбрал своих марионеток.
- Берегись лжепророков, - предостерегающе произнесла Нефертити.
Придворные выжидающе загомонили.
- Так что это было за видение? - надавил Эхнатон.
Младший жрец выступил вперед.
- Ваше величество, сегодня в храме Атона нам было явлено откровение…
- Где именно? - перебила Нефертити, а Эхнатон, услышав ее жесткий тон, нахмурился.
- Во дворе под солнцем, ваше величество.
"Все лучше и лучше".
- Мы почтили Атона возжиганием благовоний, и тут перед нами возник яркий свет, и мы увидели…
- Мы узрели видение! - вклинился старый жрец.
Им удалось завладеть вниманием Эхнатона.
- Какое?
- Видение Небнефера в царской короне.
Панахеси нетерпеливо шагнул вперед.
- Небнефера? Вы имеете в виду сына его величества?
Старый жрец кивнул:
- Да.
Придворные напряглись, ожидая реакции Эхнатона.
- Очень интересное видение, - заметил отец. - Небнефер, - он многозначительно приподнял брови, - в короне Египта.
- Видения Атона всегда верны! - отрезал Панахеси.
- Конечно, - согласился отец. - Атон никогда не лжет. И кроме того, их же было двое. Видение узрели два жреца.
Панахеси в своем одеянии из шкуры леопарда беспокойно заерзал. Ему не понравился оборот, который принимала беседа.