Тяжелые браслеты на руках тети мелодично звенели, а золотая пектораль была богато украшена перламутром. Тетя отстранилась и посмотрела мне в лицо.
- Ты похудела, - заметила она. И добавила, заглянув мне в глаза: - И стала счастливее.
Я подумала о Нахтмине и ощутила глубокое довольство.
- Да, я теперь намного счастливее.
Служанка принесла на веранду чай, и мы уселись на толстые пуховые подушки. Ипу тоже дозволено было сесть - она теперь была членом семьи. Но она помалкивала.
- Расскажи же мне все свои новости, - радостно попросила тетя.
Она имела в виду - о Фивах и о моем доме. Но я рассказала ей о родах Нефертити и беременности Кийи. А потом рассказала про празднество и про болезнь Кийи.
- Говорят, она потеряет ребенка.
Тийя посмотрела на меня, и вид у нее был себе на уме.
- Я уверена, что отец никогда не стал бы убивать ребенка! - быстро сказала я.
- Ради короны Египта? - Тийя откинулась назад. - Ради короны Египта делалось и такое, и много чего похуже. Спроси хоть у моего сына.
- Но это же против Амона! - запротестовала я. - Против законов Маат!
- И ты вправду думаешь, что это кого-то интересовало, когда тебя отравили?
Я вздрогнула. Никто уже не упоминал об этом.
- Но ведь есть еще Небнефер, - заметила я.
- Который видит отца раз в несколько месяцев, когда Нефертити выпускает Эхнатона из-под надзора. И ты что, вправду думаешь, что Эхнатон позволит сыну править? При том, что он лучше всех знает, на какое вероломство способен сын?
Тут нашу беседу перебил старый глашатай тети. Он поклонился в пояс.
- Письмо от военачальника Нахтмина. Для госпожи Мутноджмет.
Я посмотрела на Тийю. Слуги по-прежнему продолжали называть моего мужа военачальником. Постаравшись скрыть довольство, я отозвалась:
- Но каким образом оно попало сюда?
- Гонец прослышал, где вы, и отыскал вас.
Глашатай поклонился и вышел. Я стала читать письмо, а тетя в это время наблюдала за мной.
- Наши гробницы готовы. Их уже высекли из камня и начали раскрашивать.
Тетя подбадривающе кивнула:
- А как там сад?
Я улыбнулась. Она сделалась завзятой любительницей садов. Я просмотрела письмо, выискивая новости о моих травах.
- Неплохо. Жасмин цветет, а на виноградных лозах завязались грозди. Уже. А ведь еще даже не фаменот.
Я подняла голову и увидела по лицу Тийи, что ей отчаянно хочется иметь настоящий собственный дом. Потом меня озарила мысль.
- Давай ты приедешь и посмотришь на это все, - предложила я. - Оставишь Амарну и поселишься в Фивах.
Тетя недвижно застыла.
- Вряд ли я когда-нибудь покину Амарну, - ответила она. - Я никогда не вернусь в Фивы - разве что в гробу.
Я в ужасе уставилась на нее.
Тетя подалась вперед и доверительно произнесла:
- Мое влияние не исчезло лишь оттого, что я не живу во дворце. Мы с твоим отцом много работали над тем, чтобы наше влияние было незримым. - Она печально улыбнулась. - Панахеси вполне удалось настроить Эхнатона против меня. Но он никогда не отделается от твоего отца. Во всяком случае, пока Нефертити остается царицей.
Я посмотрела на Тийю, озаренную падающим из окна светом. Где она берет силы для этого всего? Откуда у нее силы оставаться в Амарне и править из-за трона, пока ее избалованный, заносчивый сын восседает на возвышении?
- Я не так сильна, как кажется, - ответила тетя на мой невысказанный вопрос. - Возможно, когда-нибудь ты это поймешь.
- Где ты была?
Нефертити пересекла комнату в несколько шагов.
- В своем особняке.
- У тебя нет особняка! - возмутилась она.
- Я навещала Тийю.
Сестра попятилась, как будто я ударила ее.
- Я жду новостей, а ты в это время навещаешь Тийю? Кийя больна, а ты в это время покидаешь меня?! - в ярости воскликнула она.
Я рассмеялась:
- Что? Ты нуждаешься в поддержке оттого, что услышала потрясающую весть о болезни Кийи? О том, что она может потерять ребенка?
Нефертити оцепенела. Я никогда еще не разговаривала с ней таким тоном. Она заметила свиток у меня в руке.
- Что это?
- Письмо.
Нефертити выхватила у меня свиток и принялась читать.
Но я отобрала его.
- Это письмо от моего мужа!
Лицо Нефертити потемнело.
- Кто его доставил?
- Откуда мне знать?
- Когда оно пришло?
- Пока ты была с отцом.
Тут я поняла, что она сказала, и меня переполнило негодование.
- Что? - воскликнула я. - Так оно не первое? Были и другие?
Нефертити не ответила.
- Писем было больше? - крикнула я. - Ты спрятала их от меня? Нахтмин - мой муж!
- А я - твоя сестра!
Мы гневно уставились друг на друга.
- Я приду на ужин. Но после этого я возвращаюсь в Фивы, - решительно заявила я.
Нефертити шагнула вперед, перегораживая мне путь.
- Ты же даже не знаешь, что случилось с Кийей…
- Я прекрасно знаю, что случилось с Кийей. Ровно то, что ты говорила. Она потеряла ребенка.
- Панахеси будет подозревать…
- Конечно, он будет подозревать. Но тебе придется разбираться с этим самой.
- Ты не можешь оставить меня! - выкрикнула Нефертити.
Я развернулась к ней.
- Это еще почему? Потому что никто другой не может? Потому что все остальные слишком трепещут перед твоей красотой? У тебя пятьдесят других придворных дам, которые следуют за тобой, словно ручные собачки. Пускай кто-нибудь из них и присматривает за происходящим.
Я пришла на ужин, как и обещала, и Нефертити решила испытать мою верность, велев мне отыскать для нее особый плод, который, как она знала, имеется только на кухне, в кладовых. Я встала и приказала ближайшему слуге принести моей сестре блюдо с ююбой.
- Оно может быть отравлено! - воскликнула Нефертити. - Я хочу, чтобы сходила ты!
Я несколько мгновений смотрела на нее, потом в ярости вылетела из Большого зала. Когда я вернулась, вокруг моей сестры толпились молодые придворные. Увидев блюдо с фруктами у меня в руках, Нефертити вскинула голову и улыбнулась:
- Мутни, ты его принесла!
Как будто она в этом сомневалась!
Женщины расступились, давая мне дорогу.
- Ты - лучшая сестра во всем Египте! - торжественно произнесла Нефертити. - Где музыканты? - Она хлопнула в ладоши. - Мы желаем музыки!
Когда девушки вернулись на свои места, я села рядом с матерью за стол у подножия помоста. Слуги подали жареную газель и ягненка в меду.
- Она так выказывает любовь к тебе, - сказала мать.
- Как? Превращая меня в свою служанку?
Заиграла музыка, вперед выступили танцовщицы в ярких платьях и браслетах с колокольчиками, и Нефертити захлопала в ладоши. Полдюжины придворных дам смотрели, как Нефертити пьет, держа чашу на присущий ей манер, указательным и большим пальцами.
- Сколько мне еще здесь оставаться? - сердито спросила я.
Мать нахмурилась.
- Пока не закончатся танцы.
- Я слышал, ты навещала Тийю, - сказал отец.
- Я рассказала ей, что случилось с Кийей, - отозвалась я.
Он кивнул:
- Да, конечно.
- И она не удивилась.
Отец посмотрел на меня как-то странно, и на миг я задумалась о том, что же это было: отравление или просто так распорядилась судьба? Нефертити взглянула на нас сверху и нахмурила брови. Она поманила меня пальцем.
Отец мотнул головой:
- Она тебя зовет.
Я поднялась наверх, и Нефертити похлопала по пустому креслу; оно стояло на помосте специально для гостей, которым дозволялось присесть и вести беседу.
- Надеюсь, ты не разговаривала с отцом про Кийю, - предостерегающе произнесла она.
- Конечно нет.
- Подобным разговорам конец.
- Как и ее ребенку.
У Нефертити расширились глаза.
- Смотри, чтобы тебя не услышал Эхнатон! - предупредила она.
Эхнатон обернулся посмотреть, о чем это мы говорим. Нефертити улыбнулась ему, а я бесстрастно отвела взгляд. Нефертити снова повернулась ко мне.
- Посмотри, какой праздник я устроила - и все ради того, чтобы отвлечь Эхнатона от мыслей о ней.
- Это очень мило с твоей стороны, - отозвалась я.
- Почему ты так злишься на меня? - возмутилась Нефертити.
- Потому что ты подвергаешь опасности свое бессмертное ка и поступаешь против законов Маат, - парировала я. - И ради чего?
- Ради короны Египта! - ответила она.
- Ты думаешь, никто из визирей не размышляет над тем, не отравили ли Кийю?
- Если размышляет, то ошибается, - твердо заявила Нефертити. - Я ее не травила.
- Значит, это сделал ради тебя кто-то другой.
Тут музыка прервалась, а с ней и наш разговор. Нефертити весело улыбнулась, чтобы Эхнатон подумал, будто мы болтаем о каких-то милых пустяках. Когда музыка заиграла снова, она наклонилась ко мне и быстро произнесла:
- Мне нужно, чтобы ты выяснила, о чем говорят дамы Кийи.
- Нет, - наотрез отказалась я. - Я возвращаюсь в Фивы. Я говорила тебе, что уеду. Я сказала это еще до рождения Анхесенпаатон.
В другом конце зала по-прежнему играли музыканты, но те, кто сидел ближе всего к тронам, могли слышать наш разговор. Я сошла с помоста, а Нефертити подалась вперед.
- Если ты меня оставишь, то никогда не сможешь вернуться обратно! - пригрозила она.
Все придворные развернулись в мою сторону, и Нефертити, осознав, что нас слышат, покраснела и крикнула:
- Выбирай!